Читать книгу "Подснежники - Эндрю Д. Миллер"

Вот почему я уже несколько месяцев не погружался в слегка отдававшую гомосексуальностью атмосферу стрпп-клуба с ее всеобщим полупьяным половым возбуждением. Однако Стиву захотелось пойти именно сюда — мы и пошли.

— Ну а как там любовь всей твоей жизни? — поинтересовался он. — Та, которую ты встретил в метро?

— С ней все хорошо.

— Она к тебе еще не переехала?

— Нет. Ну, почти. Хотя нет. Пока еще нет.

— А старушка из Мурманска? Она уже скоро прибудет?

— Отлипни, Стив.

Разговор этот происходил, я думаю, в начале февраля. Снег, лежавший во дворе церкви, что стояла между моим домом и бульваром, уже доходил мне до пояса, а на той стороне улицы, которую никто не чистил, его навалило еще и побольше. У Маши действительно все было хорошо, собственно, все было хорошо у нас обоих. К этому времени она оставалась ночевать у меня по два-три раза в неделю. Я начал набивать холодильник ее излюбленными продуктами: солеными грибами, виноградным соком и похожим на йогурт русским молочным напитком, к которому мне привыкнуть так и не удалось. Нанял уборщицу-белоруску, чтобы она поддерживала в квартире относительный порядок и чистоту. На этой стадии наших отношений Маша могла уже и переехать ко мне — и, наверное, переехала бы, живи мы в Лондоне, где, как нам с тобой хорошо известно, прагматичность и рынок жилья помогают вожделению обращаться в верность и проецируют настоящее в будущее, отчего романтические отношения приводят к практическим результатам. От станции «Пушкинская» Маша добиралась до своего магазина у Третьяковской галереи в четыре раза быстрее, чем от ее квартиры на Ленинградском проспекте. Однако она молчала, а я на нее не давил.

— У нее есть сестра, — сказал я Стиву, — Катя. Блондинка, милая девушка. Ей двадцать лет. Кажется сразу и невинной, и взрослой. Студентка МГУ Тебе она понравилась бы.

— Похоже на то.

— Правда, сестра она не родная — кузина.

— Ага, — сказал Стив.

На сцену за моей спиной поднялись официантки в коротеньких «леопардовых» платьицах и высоких сапогах из змеиной кожи, каждый час исполнявшие здесь «танец джунглей». Внимание Стива переключилось на них.

— Знаешь, что странно? — сказал я. — Перед самым Новым годом, после того как мы подписали контракт с Казаком, я и еще несколько человек с моей работы пошли в узбекский ресторан на Неглинной. И выяснилось, что Катя работает там официанткой.

Она попросила меня не говорить Маше, что я ее видел.

Я не рассказал Стиву о нашей первой ночи — о наблюдавшей за нами Кате. Да и никому другому тоже. Мне и хотелось бы рассказать, это с каждым мужчиной бывает. Но куда сильнее хотелось видеть в нас с Машей нечто особенное, отличающее нас от всех, — и может быть, даже чистое.

— Когда приносишь их домой и разворачиваешь, — сказал слушавший меня вполуха Стив, — обычно оказывается, что в них чего-то не доложили.

Я начал рассказывать о знакомстве с Машиной тетушкой, о Бутове — о том, что Татьяне Владимировне хочется выбраться из центра, и о том, как я помогаю ей с этим. Мне приходилось отстаивать очереди к чиновникам, посещать учреждения, которые открываются для приема посетителей только на два часа и только в один четверг из двух. Я вынужден был проделывать и то и другое, чтобы подписать необходимые бумаги, но, как правило, если существовала такая возможность, поручал это нашей татарочке Ольге — она совсем недавно купила маленькую квартирку и хорошо разбиралась во всех формальностях. Я дал Ольге адреса и нынешней квартиры Татьяны Владимировны, и предполагаемой бутовской — Казанская, дом сорок шесть, квартира двадцать три, — поскольку требовалось оформить и те документы, что были связаны с ней. Ольге я пообещал в награду за ее труды вечер с коктейлями в совершенно грабительском баре, который находился на верхнем этаже гостиницы неподалеку от Большого театра.

— Времени это отнимает не так уж и много, — сказал я Стиву, — и ничего мне не стоит. А старуха она очень милая. Пережила Ленинградскую блокаду.

— Ага, — отозвался Стив. Чтобы отвлечь его от «танца джунглей», Татьяне Владимировне следовало сбросить лет пятьдесят — это самое малое.

Пришлось и мне наблюдать за танцем. Грязноватая кабинка, в которой мы сидели, находилась слева от сцены. Через несколько минут барабанная дробь смолкла, официантки снова надели сброшенные ими платьица. Стив зааплодировал.

А потом спросил меня о Казаке:

— Тебе известно, чьи интересы он представляет? Твой приятель Казак.

— А сам ты как думаешь?

— Скорее всего, заместителя главы Президентской администрации. Или председателя Совета безопасности. Власть переходит в руки петербургской команды, и старые бандиты из Министерства обороны начинают нервничать. Пытаются прибрать к рукам немного наличности, пока они еще имеют такую возможность. Думаю, в этой недавно созданной компании у них имеется своя доля, которая принесет им впоследствии денежки на карманные расходы.

— Возможно, — согласился я. — Но и мы не так уж наивны, Стив. Ты, может, и прав, однако проект осуществляется в соответствии с графиком, а это все, что нас волнует. Через несколько недель они получат второй денежный транш, а еще через пару месяцев — последний. Первая нефть должна пройти через причал в конце лета. И, если они не начнут возвращать кредит позже следующей весны, заработает пункт о штрафах.

— Я не сомневаюсь, Ник, вы знаете, что делаете. Но, раз уж мы заговорили об этом, должен тебе сказать, что я навел кое-какие справки. Ты говорил, что кроме «Народнефти» в вашем деле замешана фирма материально-технического снабжения, так? Это пустышка. Никто о ней не слышал. Готов поспорить, вся ее снабженческая деятельность сводится к перекачиванию денег на какой-то счет в Лихтенштейне. Если узнаешь, кто за ней стоит, дай мне знать.

— Не исключено, Стив.

Между столиками уже маршировала тройка девиц в красноармейских ушанках, с бутафорскими автоматами (по крайней мере, я счел их бутафорскими) и патронташами, прилаженными к их телам так, чтобы не скрыть ничего, способного заинтересовать завсегдатаев клуба. Обилие силикона и почти полное отсутствие растительности на теле.

— Ты на Кавказ не собираешься? — спросил я Стива. Из новостей было ясно, что там — в одном из тех хлопотных мусульманских районов, где кто-нибудь постоянно восставал или погибал, — опять становится жарко.

— Наверное, — ответил Стив. — Хотя продать статью о тамошних делах сейчас непросто. Лондонский отдел новостей проявляет интерес, только если у числа погибших появляется на конце три нуля. А русские стараются никого туда не пускать. Приходится ехать на границу с Чечней, платить, чтобы тебя пропустили. Может, на следующей неделе и поеду. Грех не посетить такое шоу.

В кабинки рядом с туалетами зашло по туристу — один с Зайчихой, другой с Медведицей. Раз уж я решил рассказать тебе все, следует признаться, что и мне тоже доводилось проделывать такие штуки. Три, если не ошибаюсь, раза я платил за них в Москве. Первый раз почти случайно: когда я понял, чего от меня ожидают, было уже поздно, да и сам я зашел слишком далеко и остановиться не мог. В другие два раза — после нарушения мной, таким манером, табу — я уже думал: «А какого дьявола?» И как-то раз, еще в самом начале, я уговорил одну украинскую манекенщицу поехать ко мне и вовсе задаром, да еще и в мое рабочее время. Не осуждай меня. В Лондоне я никогда бы так не поступил. По крайней мере, не осуждай сейчас.