Читать книгу "Мой друг - предатель - Сергей Скрипаль"

Во второй машине были вещи более нужные и полезные для нас. Там мы пополнили запасы продуктов. Итальянская тушенка в остром томатном соусе много раз радовала нас во время ужинов. Сок «Сиси» в маленьких жестяных баночках приятно разнообразил вкус воды из местных рек. Конфеты «Бат», кисло-сладкие леденцы в маленьких упаковках, тоже пришлись кстати.

Оставлять на дороге такие богатства никто из нас не решился бы, поэтому Кулаков распорядился отогнать с дороги автомобили и взорвать их. Сначала мы оттащили на обочину остатки взорванных «Тойот», потом Юрка поставил взрывчатку на уцелевшие, и мы спрятались в арыке. Раздались два взрыва. Все, каравана больше не было.

Дело шло к вечеру, уже серело, когда прилетела «вертушка», куда мы посадили того, со сломанной челюстью, загрузились сами, щедро отсыпали летунам часиков из Юркиного рюкзака, вызвав его неудовольствие, быстро погашенное умелым подзатыльником Кулакова. Летуны покачивали головами, мол, вот вы – демоны, разве ж можно так с вещами обращаться? Под вещами они, конечно же, не подразумевали бойца ограниченного контингента Юрку Сопилкина, почесывающего шею, совсем нет. Участок дороги, куда рассыпались после взрыва часы, напоминал фантастический инопланетный пейзаж, поскольку в наступающей темноте дорога подмигивала сотнями красных и зеленых глазков раскуроченной электроники.

* * *

Сквозь треснувшее стекло циферблата вижу, что духи держат нас уже около получаса. Огонь с их стороны то усиливается, то прекращается, начали экономить пулеметные патроны, стреляют из автоматов. Лежим, дышим в пыль. Я стараюсь выцеливать мелькающие пятна в амбразурах, но не получается никак попасть в них. То ветки кустарника отвлекают, то просто откровенно мажу, поскольку угол обзора из-под моего камня очень узок. Опять ковыряю почву под ним, расширяю обзор, углубляю яму. Духи заметили мои фортификационные усилия, сосредоточились на мне. Пули то смачно вляпываются в землю, выбивают из нее короткие вспышки пыли, то глухо ударяют в камень (он в ответ тоже глухо гудит), то просто посвистывают над головой. Ни то, ни другое, ни третье никак не веселит меня, заставляет вжиматься в нагретую землю, ощущать все ее неровности и грани мелких камешков. Духи все бьют по мне, слышу со стороны Кулакова и Мальца стрельбу, Шохрат подключается со своим «РПК», выбивает по стенам дота свинцовую дробь. Моджахеды переносят огонь на Узбека. Азартный Сержик вскакивает на колено, жмет на спусковой крючок даже тогда, когда автомат замолкает, а он все жмет и жмет.

– Ложись, дурак! – кричу ему. Сам удивляюсь, откуда слева от меня оказался Сержик, когда успел переместиться за соседний камень?

Этот валун я приглядывал для себя, хотел перекатиться за него до того, как более-менее обустроил гнездо. Видать, Сержику он тоже понравился.

Сержик все никак не ложится за камень, меняет магазин, вновь жмет на спусковой крючок. Автомат молчит. Блин, долбаный салабон! Опять ору ему:

– Ложись, урод! Ложись!

Сержик плюхается за камень, недоуменно смотрит то на меня, то на автомат.

– Затвор передерни, чучело! – Показываю на раму своего автомата, понимая, что Дизель не слышит меня.

Сержик кивает, улыбается смуглой, запыленной рожей, дергает затвор и опять стреляет по духам.

И вновь наступает чуткая тишина… Кулаков говорит с хрипотцой, не кричит, а именно говорит спокойным голосом, разве чуть громче обычного, напряженнее:

– Короче… Надо брать дот, иначе просидим здесь, пока подмога к ним не подтянется… к нам – вряд ли… Малец достучался погранцам, они выйти не могут, тоже бой держат. Наши – далеко. Тут либо уходить, либо брать избушку… – Тон у капитана становится мрачным. – Конт, помнишь свой финт ушами?

Наверное, я ждал этого и внутренне был готов. Придется мне, как в прошлом году в безымянном кишлачке, штурмовать еще и эту стену. Кто, как говорится, если не я!

Кулаков быстро дает указания, только слушаю я вполуха:

– Перед тем как он пойдет, из всех стволов мочим по амбразурам, отгоняем от них духов, потом по команде Конта прекращаем, прицельно стреляет только Лиса…

Не успел капитан договорить, как за моей спиной сухо стегает винтовка Гены.

– Есть! – вопит Лиса. – Есть, товарищ капитан! Уделал я одного!

Мысленно я представляю, что сейчас творится внутри каменного помещения. Если Гена попал в лоб духу, его мозги должны разлететься во все стороны, заляпать других. Наверняка там сейчас небольшое замешательство, кто-то кинулся к убитому, кто-то оторвался от мушки. Вот он – момент.

Мгновенно сбрасываю с себя бронежилет, хватаю гранату, автомат летит в сторону. Да и ни к чему мне сейчас автомат. Все равно лишним грузом будет в руках. А мне сейчас важна легкость и скорость. От камня до дота метров семьдесят. Никогда я не был хорошим бегуном, а тут придется. Ору во всю мощь:

– Огонь!

Парни лупят со всех стволов, я поднимаюсь из-за камня и бросаюсь к зеленке.

– Господи, хоть бы не споткнуться, хоть бы не упасть на дороге, – умоляю я судьбу.

Бегу, смотрю под ноги, сознательно не хочу глядеть в черные провалы амбразур. Боюсь, наверное. Да нет, точно боюсь, только гоню от себя страх, как можно быстрее переставляю ноги, приближаюсь к цели. За спиной слышу еще выстрелы. Лиса бьет по цели, пока я ему даю возможность видеть ее, не загораживаю собой. А тут справа ударяет автомат. Либо Кулак, либо Узбек прикрывают. Слева стрельба исключена – я перекрываю обзор Дизелю.

Знаете, пока бежал к доту, одна мысль билась в мозгу. Честное слово, так было. Почему-то остро хотелось мне пельменей домашних. Таких, как лепили родители в огромном количестве. Мама называла их «деревенскими», поскольку каждый был размером с хороший кулак и едва помещался в ложку. Так ведь трое мужиков в семье; если делать «культурные» пельмешки, каждому с полсотни надо было, чтобы утолить чувство голода. И лепили «деревенские» сразу сотни по две, по три.

Бегу и прямо ощущаю во рту вкус пельменей с обязательной томатной приправой с перцем и чесноком, с уксусом. Не любят у нас в семье портить божественный вкус сочных пельменей сметаной… Пельмени ускользают, сосредотачиваюсь на черных дырах амбразур. Осталось метров двадцать всего-то. Ничего себе, всего-то! Когда плаванием занимался, очень четко знал цену метрам. Бассейн у нас двадцатипятиметровый был. Тысячи раз переплывал его туда-сюда. Скажем, если стометровая дистанция, то четыре раза надо было переплыть. Вижу, что расстояние до дота меньше. Молочу ногами по пыльной земле, вбиваю подошвами мелкие камешки еще глубже в почву, тороплюсь. Метров за пять перед дотом оскальзываюсь гладкой подошвой на предательски подставленной спинке черного камня, падаю на землю, чуть не роняю гранату из правой руки. Перекатываюсь через плечо, бросаюсь ближе к стене укрепления, стараюсь уйти подальше от нижней амбразуры. Вовремя. Оттуда судорожно бьет автомат, пули чертят аккуратными дырочками пунктир у моих ног. В верхней амбразуре также появляется ствол, но только «РПК». Пространства для маневра у него мало, не сможет он достать меня, да и времени у него на это нет. Левой рукой срываю чеку, прижимаюсь к теплой стене спиной, продвигаюсь ближе к амбразуре, почти втискиваю в щель гранату, тут же отдергиваю руку назад, обжигаюсь о раскаленный ствол пулемета и вновь сую гранату. Пальцами проталкиваю ее внутрь. В доте раздаются крики, сквозь них я четко слышу звон отброшенного пружиной рычага гранаты, сползаю спиной по стене, раздирая кожу, зажимаю уши ладонями. Бум! Глухой разрыв. Ярость взрыва, погашенная тесным помещением, приглушена, зато вопль ужаса и пыль ударной волны, вылетевшие из амбразур, дают возможность мне вдохнуть полной грудью. Бесконечная, какая-то космическая усталость мгновенно наваливается на меня. Тяжело дышу, только сейчас ощущаю, что дыхание сбито напрочь, от напряжения дрожат ноги, трясутся руки (как я смог затолкать гранату?), пот катится по всему телу, ручьями заливает глаза, затекает в уши. Смотрю на расплывчатые фигуры бегущих ко мне людей. Отмечаю, что нет Мальца. Первым подбегает Лиса, падает на колени: