Читать книгу "Рецепт вранья - Одри Дивон"

От слов «нотариус» и «заместитель» меня скрутила рвотная судорога. Та во мне, что защищала Лолу, испытала прилив возмущения и мощным ударом кулака отправила соперницу в дальний угол ринга. Победа нокаутом.

— Нет, спасибо, — отозвалась я. — Честно говоря, у меня немного другие планы.

Они снова нахмурились. Я обрисовала им свое будущее. Полуфабрикаты воспоминаний, заготовленные тем же утром, очень мне пригодились. Ложечку за папу, ложечку за маму. Они проглотили мою историю как миленькие. К концу рассказа отец едва не подпрыгивал на стуле, а мать блаженно вздыхала, представляя себе, как будет делиться новостью с друзьями за ближайшим чаепитием. Сердце у меня перестало биться. Все, я выбрала свой лагерь. После этого я просто механически следовала разработанному плану. Дождалась конца трапезы, выпила кофе, помогла убрать со стола фарфоровые чашки. Они поцеловали меня и пожелали спокойной ночи. Уловив сигнал — шуршание простыней, — я на цыпочках прокралась в отцовский кабинет. Сняла картину, из верхнего ящика стола достала ключ, попутно удивившись их наивности, и открыла сейф. Денег там было достаточно, чтобы улететь очень далеко. Поразительно, но особенного страха я не испытывала. Сердце вообще остановилось. Когда я вернулась с добычей, Лола испустила радостный вопль, наполнивший меня омерзением. Я швырнула ей пачки денег и как была, в одежде, рухнула на кровать. И погрузилась в кому.

18

Отныне я следовала за ней, как за солнцем. Наши судьбы сплелись воедино, потому что мы сообща сотворили зло. Отчасти это меня успокаивало. Даже если бы она захотела от меня избавиться, это ей не удалось бы, потому что нас связала друг с другом высшая сила — правосудие. Эта связь была под стать кровной — нерушимая сплоченность, против которой человек бессилен. Преступление соткало наше общее прошлое. Мы двигались вперед, как два робота, скрупулезно выполняя каждый пункт плана. Нас вел инстинкт выживания, вмонтированный в наши винтики и пружинки. Мы купили билеты в аэропорту. Я воображала, что это будет счастливый миг, что в час отъезда мы испытаем облегчение, вычеркнув из памяти все, что было, и заново стартуя на нейтральной территории. Ничего подобного. Мы продолжали вести себя как преступницы. Настоящее давило слишком тяжким грузом, чтобы мы могли надеяться на наступление счастливого завтра, когда будем смеяться над своими страхами. Она вытащила из сумки несколько купюр, бегло пересчитала их и положила на стойку, недовольно отворачивая взгляд от равнодушной девушки-оператора, словно давала ей понять, что выкуп слишком велик — мы столько не стоим. Оператор внесла наши данные в машину по производству будущего и протянула нам три билета «туда» — к новой жизни. Лола убрала их к себе в сумку, где уже лежали наши паспорта. «Не делай такое лицо, — тихо сказала я ей. — В конце концов, мы же победили». Она улыбнулась мне в ответ, но ее улыбка больше напоминала гримасу. Мы отошли от касс как побитые собаки. Нет, эта минута ни капли не походила на ту, что я себе представляла. Мы купили жвачки, чтобы легче переносить воздушные ямы, и пару женских журналов, чтобы длинные ноги моделей помогли убить время. Я никак не могла скрыть возбуждения, шибавшего мне в голову и пьянившего не хуже вина. Я знала, что там, стоит мне вдохнуть воздух с нулевым содержанием воспоминаний, для меня начнется жизнь, которой я заслуживаю. Жизнь авантюристки без родины, открытой любым возможностям. Я рисовала перед Лолой наши первые шаги по американскому грунту, как будто мы отправлялись на Луну. В земле обетованной мы быстро найдем себе работу, а с первой же зарплаты ринемся на Пятую авеню и промотаем все заработанное. Купим Лапуле сногсшибательное платье. Будем играть в Козетту класса люкс. Пока не разыщем Ноама. Который, ясное дело, будет счастлив узнать о существовании дочери и распахнет объятия горячо любимой Лоле, потерянной и вновь обретенной. Однако каждая моя фраза натыкалась на ее пластмассовую улыбку. И мое воодушевление испарялось, оборачиваясь неловкостью. Каждую секунду я смотрела на часы. Еще час. Мы сидели в кафе, и Лола не поднимала глаз от чашки.

— Что-нибудь не так? — спросила я.

— Нет, ничего. Просто не терпится вырваться отсюда.

— Но ты довольна, что мы улетаем втроем?

Она ласково провела рукой мне по волосам. «Ну конечно». И встала, сказав, что сводит Лапулю в туалет. А мне велела ждать их здесь. Я смотрела, как удаляются два силуэта, и думала, что у них совершенно одинаковая походка, при которой таз покачивается в ритме метронома: тик-так, влево-вправо. Я стала ждать. Вокруг шумел аэропорт. Кружились в вальсе чемоданы, неся в себе немного заграницы. Я ждала в радостном предвкушении. Потом оно сменилось беспокойством. Они ушли двенадцать минут назад. Еще на посадку опоздаем. Это уж будет полный абзац, сказала я себе, — избежать худшего и прошляпить свой рейс. К концу двадцатой минуты я уже места себе не находила. У меня с собой не было ни гроша, я даже за кофе расплатиться не могла, чтобы пойти посмотреть, что у них там случилось в туалете. А может, родители уже обо всем догадались? И пустили кого-нибудь по моему следу? Полицию или еще кого? Мне представилось, как через весь зал ведут двух моих подельниц с заломленными за спину руками, стянутыми стальными браслетами. Нет, что-то действительно произошло. Не могут они отсутствовать так долго без всякой причины. Я терялась в догадках. Лапуля раскапризничалась и потребовала пакет леденцов? Но я слишком хорошо знала Лапулю — не в ее привычках было устраивать скандал из-за всякой ерунды. Я все еще продолжала спорить сама с собой, когда мои размышления прервал бархатный голос, раздавшийся из динамика. «Пассажиров рейса номер 717 просят пройти на посадку к выходу номер 22». Неподалеку от меня целая группа туристов расплачивалась с официантом — я воспользовалась моментом и быстро смылась, прихватив с собой сумочку. Добежала до нужного выхода. Немилосердно расталкивая пассажиров, только и успевала повторять: прошу прощения, извините. Безумным взглядом обвела собравшуюся толпу. В голове стоял туман. «Пассажиров рейса номер 717 просят пройти…» Глас вопиющего в пустыне все призывал и призывал нас явиться на посадку. Но их здесь не было. Их не оказалось ни в туалете, ни в кафе, ни возле этого паршивого выхода. Я запыхалась, нервы были на пределе, в глазах стояли готовые пролиться слезы. Надо проверить, может, они уже в самолете. Стюардесса почти весело остановила меня: «Мадемуазель, у вас нет ни билета, ни паспорта». Да где же ты, Лола? «Успокойтесь, мадемуазель». Я уже выла в голос. «Пассажиры рейса 717». Сволочь, Лола, ты где? Пропустите меня, тут какая-то ошибка. Мне надо в этот самолет! Туман в голове все сгущался. Да пропустите же, говорю вам, меня там ждут, черт бы вас всех побрал! Передо мной выросли два мужика в форме. Секьюрити. «Пожалуйста, здесь не место устраивать скандалы». Лола, отзовись! Я не хочу в тюрьму! Ответь, где ты? Почти с облегчением я отдалась в надежные руки стражей республиканского порядка — хоть кто-то меня поддержит. Охранники вынесли меня практически на руках. «Последнее предупреждение пассажирам рейса 717…» И тут я потеряла сознание.

Эпилог

На бульваре Барбес, как всегда, царило судорожное оживление. Я пришла к Огюстине и уселась возле стойки. Думала, старуха мне удивится. Но она при виде меня лишь приподняла бровь и молча поставила передо мной чашку эспрессо. Потом пошла убирать со столов, ни разу не поглядев в мою сторону. Может, она меня не узнала? Впрочем, мне показалось, что она недовольна моим вторжением. Наверное, я для нее нечто вроде назойливого насекомого, которое отгоняют от лица рукой. Но мне спешить было некуда, и я знала, что возьму ее измором. Я медленно пила кофе, наблюдая, как посетители один за другим покидают кафе. Последний, уходя, хлопнул дверью. Остались только мы с Огюстиной. Старуха протерла несколько и без того чистых стаканов. Я караулила свою добычу молча, выжидая, когда она даст слабину. Вдруг она бросила тряпку: «Ну чего тебе, девочка? Чего ты от меня-то хочешь?» Я не произносила ни слова, позволяя ей в одиночку сражаться с молчанием, которое давило все сильней и сильней. «Ты не из болтушек. Да, видать, есть вещи, которые не меняются. Но что я могу тебе сказать? Догадываюсь, Лола тебя обдурила. Но что ж поделаешь, такая уж она есть. Она сеет катастрофы, а приходит пора собирать урожай, глядишь, ее и след простыл. Наверное, и тебя она бросила перед самым отъездом? Как и всех остальных». Ее слова произвели на меня эффект чудненького апперкота в солнечное сплетение.