Читать книгу "Бриллиантовая пыль - Светлана Марзинова"

Нет. Это не для нее.

Она уже знала, что ей следует предпринять.

Через два часа, стоя в телефонной будке и затравленно оглядываясь по сторонам, Зоя пыхтела в трубку:

— Ты видел, что про меня сегодня написали?

— Да. Я скоро приеду, и мы все обсудим.

— Я решила ехать в Архангельск.

— Удивительно, но мы одинаково мыслим.

— Что ты имеешь в виду?

— Я тоже об этом подумал. Больше того — я еду с тобой.

— Что-о-о?

— Одна ты не справишься. Я уже договорился на работе, меня отпустят.

Заморочнов уже поужинал и собирался посмотреть по телевизору какой-то боевик, когда на его мобильном раздался звонок и высветился номер Саватеева.

— Лешка, ты где? — орал Димон в трубку.

— Почти в кровати, где еще.

— Бери ноги в руки и на Ярославский вокзал! Похоже, нашу девочку задержали!

— Не может быть! — не поверил ему старлей. В глубине души он был почему-то уверен, что Зоя слишком умна, чтобы так запросто попасться.

— Почему это не может? Очень даже может! По описанию — она, наша Журавлева: стриженая, нечесаная, худенькая, в джинсовом костюме. Главное — без документов! Стояла у касс дальнего следования. И парень с ней был высокий, черноволосый, только он убежал. Журналист ее, как пить дать.

— Я еду.

— Давай, я тоже туда. Минут через сорок встречаемся в метро на Кольцевой, в центре зала.

Алексей быстро собрался, чмокнул в щеку мать и помчался бегом через пустырь к остановке метро. Ехал и ловил себя на мысли, что ему одновременно и хочется, чтобы задержанная оказалась Зоей, и не хочется. Хочется потому, что ее допрос совершенно необходим следствию, она даст новые сведения об убитой, о «Резерв-технике» и разъяснит наконец причины, из-за которых попала в число подозреваемых. А не хочется потому, что в милиции ее задавят, сломают, заставят признаться в том, чего она не совершала. Ведь им придется ее арестовать. И он не сомневался, что Никоненко в своем стремлении закрыть дело разрешит применять к ней любые, самые жесткие методы допроса. Пара дней в камере — и девчонке конец. И никакой задиристый характер ее не спасет, там она в чем хочешь признается. Никоненко с ней канителиться не будет — это Алексей чувствовал всем своим нутром. Скоро конец полугодия, и начальнику ну просто смерть как необходимо хотя бы одно громкое дело раскрыть.

С таким вот черным, мрачным предчувствием Заморочнов входил в линейное отделение милиции Ярославского вокзала.

На скамейке «обезьянника» сидела «джинсовая» девушка лет шестнадцати — сжавшийся худенький воробышек. По коленке ее оглаживал бомжеватого вида мужик и лыбился чернозубым ртом. А она сжимала в руках рюкзачок, похожий на школьный, и жалась к углу; из ее огромных глаз текли слезы.

— Наша! — обрадованно воскликнул Саватеев.

— Дяденьки, выпустите меня отсюда! — рванулась девчонка к решетке.

Заморочнов глянул в ее полные слез зеленые глаза и вспомнил другие — серые, цвета червленого серебра. От души отлегло, а сердце ухнуло куда-то вниз.

— Не наша, — обернулся он к товарищу. — Это не она!

— То есть как это? Да Журавлева это!

— Меня Таня зовут, Бобанская, — жалобно пискнула девчушка.

Она действительно была очень похожа на Зою — такие же коротко стриженные взлохмаченные волосы, такой же джинсовый костюмчик. Даже в чертах лица было что-то общее. Только глаза, пожалуй, и были основным различием.

— Ты Журавлеву близко видел? — уняв стук сердца, спросил старлей Саватеева.

— Близко — нет. Ну так фото же было!

— А я с ней лицом к лицу стоял. Это не она, повторяю! — отрезал Заморочнов.

Но Димону очень уж не хотелось прощаться с надеждой, что преступница поймана. И он, все еще в сомнении, достал из внутреннего кармана пиджака копию ее фотоснимка.

— Да ты погляди, Лешка, как похожа-то…

— У той глаза серые, а у этой — зеленые.

— Да тут же не разберешь, какого они цвета, — ворчал Димон, вглядываясь в копию, — фотка-то черно-белая. — Он все всматривался в лицо воробышка за решеткой, сравнивая его с фотографией, и наконец разочарованно признал: — Да, это не наша.

— Отпустите девчонку, — обратился Заморочнов к дежурным по отделению. — Она ведь ничего не сделала?

— Да нет, только по ориентировке и задержали. Выпустим, — отозвались те, — только личность установим.

— На что она вам сдалась, видно же — мамина дочка какая-то. — И обратился к ней: — Ты почему так поздно по вокзалам ходишь? И что за парень с тобой был, почему удрал от милиции?

— Я домой еду, в Сергиев Посад. Вовка провожал меня на электричку. У него… это… регистрация просрочена, — потупив глаза, пояснила девчушка. — Вот он и испугался — начнут документы проверять, придерутся, оштрафуют. Сами ведь знаете, — умоляющим голосом оправдывалась она.

— Оно вам надо — держать ее тут всю ночь? — повернулся Заморочнов к милиционерам. — До утра ведь придется ждать, пока по паспортному столу пробьете…

— Ой! А вы бабушке моей в Посад позвоните, она вам подтвердит, кто я такая, и паспорт привезет, — опомнилась девчонка.

Милиционеры переглянулись — перспектива звонить в другой город или ждать, пока за девчонкой приедет родня, выглядела весьма безрадостной. И дежурный капитан загремел замком и засовом:

— Ладно уж, иди, да в следующий раз документы с собой вози!

Воробышек подхватил вещички и, утерев слезы, радостно упорхнул.

Заморочнов с Саватеевым вышли на улицу. Дима закурил.

— Зря, выходит, промотались…

— Да уж… Опять неудача.

— Ну что, по домам? Время уже к полуночи.

— Ага. До завтра, Димон.

В действительности «удача» оперативников в это время была очень близко. В эту самую минуту Зоя и Гена находились совсем рядом — в двухстах метрах, на перроне Ярославского вокзала… но их словно опять охраняла чья-то невидимая рука.

В ожидании поезда Москва — Архангельск на платформе уже собралось много людей. Среди обычных пассажиров толпились первые туристы — нетерпеливые байдарочники, которые ехали сплавляться по карельским рекам, едва только наступило тепло. Рюкзаки, лодки, гитары, веселые шутки — среди них витал дух романтики, бесшабашности, предстоящих приключений. Зоя все порывалась подойти поближе к одной из таких групп молодых людей и вместе с ними пропеть: «Милая моя, солнышко лесное». Генка даже устал ее одергивать: «Стой спокойно, не привлекай к себе внимания!»

За последние часы Зоя здорово преобразилась. Раз уж ее приятель так настаивал, что она похожа на свою тетку, то почему бы не взять этот факт на вооружение? Было решено, что она воспользуется теткиным паспортом и билетом, тем более что других документов у нее не было. Поэтому они вместе купили подходящий парик, косметику и даже длинную юбку — ведь ей было необходимо выглядеть хотя бы лет на десять старше! Светло-каштановые пряди парика, более длинные, чем ее собственные волосы, она причесала на тот манер, как носила ее тетка. Косметики на лицо наложила побольше, чтобы скрыть свою юность под толстым слоем пудры. Накрасила глаза, хотя Нина Львовна никогда этого не делала. Купила и нацепила на нос изящные очки для придания своему новому образу солидности. Только вот с поведением у нее пока получалось не очень. Столь солидная дама просто не могла так дергаться под музыку или так неожиданно откровенно посылать к «чертям собачьим» толкавшихся пассажиров.