Читать книгу "Пелагия и красный петух - Борис Акунин"

Непохоже. Если бы медведь или волчья стаяоблюбовали пещеру себе под жилище, чувствовался бы острый запах.

Летучие мыши?

Для них здесь слишком тесно – как следуеткрыльями не размахнешься.

В общем, кое-как уговорила себя, успокоила.

Зажгла лампу, посветила во все стороны.

Про тесноту она, оказывается, ошиблась: заузким лазом пещера раздавалась и вширь, и вверх, так что стен было не видно –тонули в темноте.

На самом краю освещенного круга мелькнуланизенькая тень. Это Петя-Петушок исследовал территорию.

«Зачем я сюда все-таки пришла? – спросила себяПелагия, – Что за надобность?»

Прошла немного вперед, увидела, что в дальнемуглу стены и потолок снова сужаются, но пещера там не кончалась, только,кажется, забирала кверху.

Сестра поставила лампу на пол, сама села навыступ.

Стала думать, отчего это судьба ее все вкакие-то пещеры загоняет?

Что это вообще за притча такая – подземныениши? К чему они Господу? В каком смысле задуманы? А что смысл в том есть, исмысл особенный, ясно всякому, кто хоть раз в жизни забредал в мало-мальскиглубокую, уединенную пещеру.

Вот ведь и в Писании сколько про них изложено.

Древние израильтяне и жили в пещерах, ихоронили в них своих мертвых. Пророку Илии из пещеры был Голос, вопросивший:«Что ты здесь, Илия?». А может ли быть случайно, что именно в пещере воскресХристос?

Природный ход в земные недра – разве не лазэто из одного мира в другой? Из света во тьму, от видимого к невидимому? Пещераподобна жерлу вулкана, что ведет от поверхности в истинную суть Земли, планеты,которая, как утверждает наука, на девяносто девять сотых состоит из пылающегоогня. Так и летим сквозь мрак на огненном шаре, едва прикрытом тоненькойкожицей тверди. Над нами гибель, и под нами тоже.

То ли от философических мыслей, то ли еще отчего, но только почудилось Пелагии» будто мрак вокруг словно бы колышется,плывет. И заклонило в сон, и послышался тихий, неясный звон, которому взятьсяздесь было совершенно неоткуда.

А потом случилось вот что.

Из темноты, с той стороны, где находился вход,раздался треск, грохот. Сначала смутный, потом все громче и громче.

Пелагия кинулась на шум.

В лаз проползла на четвереньках, с бешенобьющимся сердцем.

И уперлась руками в сплошную каменную осыпь.

Обвал!

Попробовала разобрать камни – какой там!Придавленные сверху, они встали насмерть.

Пелагия отчаянно, ломая ногти, попыталасьрасшатать, хоть немножко сдвинуть груду, но ничего не вышло. Наоборот, снаружидонесся гул нового обвала. Куча чуть шелохнулась навстречу монашке, приняв насебя еще большую тяжесть.

Спокойно, обойдемся без бабьей истерики,приказала себя Пелагия, вытирая рукавом лоб, весь покрытый капельками холодногопота.

Завтра, то есть уже сегодня, Дурка увидит, чтоя не вернулась, прибежит сюда и поймет, в чем дело. Если сама не сможетразгрести, приведет крестьян. Ради такого случая обретет дар речи.

Несколько часов потерпеть. Много – день.Плохо, конечно, но не смертельно.

Монахиня перебралась обратно, на просторноеместо. Заставила себя сесть. Фитилек укрутила, чтобы керосин расходовалсяэкономней.

Посидела-посидела, и вдруг сердце стиснулосьот скверной мысли.

«Вот ты гадала, что тебя в эту пещеру тянет? Аможет, потому и тянуло, что именно здесь тебе предписано встретиться со своейсудьбой? Что, если тебя привел сюда инстинкт – только инстинкт не жизни, асмерти?»

От этакой догадки Пелагия вскочила – очень ужиспугалась. Какая будет злая насмешка рока, если она здесь погибнет! Вот ужвоистину: любопытной Варваре нос оторвали! И, главное, глупо-то как, безовсякой нужды и смысла!

Нужно что-то делать, сказала себе монахиня.Иначе тут с ума сойдешь. Что они ко мне привязались, эти проклятые пещеры? Зачто они меня мучают, чем я им не угодила?

Схватила лампу, полезла вверх по гравию, покамешкам. Вдруг сыщется другой выход?

Пещера сузилась настолько, что карабкатьсяприходилось на локтях и коленках. Проползешь шаг-другой, потом тянешь за собойлампу, ставишь ее повыше. Снова ползешь. Бедная монашка старалась не думать отом, что тут вполне могут быть змеи. Они как раз просыпаются после зимней спячки.Апрель, у гадюк самый яд. Господи, Господи...

Через некоторое время ход сделался шире ивывел в новый зал – много больше нижнего.

Пелагия обследовала полость. Сходила и вправо,и влево. Обнаружила целых девять не то лазов, не то просто трещин. Какой путьвыбрать?

А петушок, оказывается, тоже успел перебратьсясюда. И нисколько не утратил бодрости – бегал взад-вперед, постукиваякоготками.

Тут сестра вспомнила, как Дурка говорила,будто петух всегда найдет выход из лабиринта.

Присела перед кочетом на корточки, сталауговаривать:

– Петя, Петенька, выведи меня отсюда. Я тебецелый мешок пшена добуду. А, Петенька?

Он смотрел на нее, повернувшись профилем,прислушивался к ласковому голосу. Идти никуда не шел.

Тогда, потеряв терпение, Пелагия взяла его истала поочередно подносить к каждому из лазов. Принесет, поставит и смотрит –пойдет или нет.

В первую трещину петух шмыгнул было, но тут жевыскочил обратно.

Во вторую и клюв совать не стал.

Зато в третью юркнул так проворно, что сразуисчез из вида.

Пелагия подхватила лампу, протиснулась следом.

Эта нора была еще уже той, что вела из первогояруса во второй. В одном месте, похожем на бутылочное горло, Пелагия чуть незастряла. Сама кое-как просунулась, а до лампы потом дотянуться не смогла – таосталась внизу.

Дальше карабкалась в кромешной тьме,нащупывая, за что ухватиться. Вся вымокла и продрогла – по камням стекалахолодная вода. Это еще не означало, что наверху есть выход, – вода, какизвестно, просочится через любую трещину, иногда даже профильтруется черезсплошную породу.