Читать книгу "Поля доброй охоты - Александр Прозоров"

– Для боярина русского зело бедно смотришься, путник. Таковых ко двору дядюшки мого вовсе не пускают.

– Увы, княже, не боярин, – виновато развел руками Олег. – Знатностью и серебром не богат. А что до правителя земель русских допущен был – так не чести ради, а для развлечения. Поединок магов на пиру князь затеял. Боярам для смеха, нам для проверки.

– Не зови меня князем, – все же поправил его юноша. – Посадник я здешний, боярин Переяр.

Ведун поклонился снова, выражая свои извинения.

– Что же ты победой не хвастаешься, гость известный? – поинтересовался из-за плеча боярина широкоплечий пожилой воин с хитрыми морщинками вокруг глаз и тонкой седой бородой. Несмотря на жару, одет он был в синий плащ, запахнутый и сколотый медной фибулой, покрытой разноцветной эмалью с непонятным рисунком. – Наслышаны мы о веселье сем, молва разбежалась быстро. Коли ты это есть, а не сказочник бродячий.

– Чего хвастаться, коли о том и так вся Русь прознать успела?

– Жаль, у нас тебе состязаться не с кем, – пожалел боярин Переяр. – Волхвов и тех не осталось.

– У вас же тут святилище на все земли знаменитое! – удивился Олег. – Куда же все волхвы из него пропасть могли?

– Проповедники третьего дня в святилище наше приходили, – ответил сбоку молодой воин с копьем и в кольчуге. – Распятому богу молиться звали.

– Нечто волхвы ваши уверовали? – не поверил своим ушам ведун.

– Мудрый Правислав напомнил им, мол, на крестах токмо воров в землях царьградских позорят. Сказывал: столь жалкому богу, что и себя спасти не способен, даже самой простой требы ни един славянин не принесет. И потому места для него в нашем святилище нет. Проповедник же, как сие услышал, посохом своим волхва старого по голове и ударил.

– Повесили? – Середин понял, что сейчас услышит историю еще одного великомученика.

– Не, побили токмо. Но до смерти. Проповедник же сей не един странствовал, а с учениками крепкими.

– Ага…

Продолжение религиозного диспута стало прорисовываться все более подробно.

– Порешили волхвы тех странников, – урезал рассказ седой воин. – Токмо и сами лежат все, кроме двоих, но и те побиты зело, один хромает, другой же руку в лубке носит. На что и годны оказались, так токмо молебен Триглаве, благодетельнице нашей, сотворить, дабы спасителя прислала, что русалии завтра вместо них провести сможет.

– Мудрость Триглавы не знает границ… – По спине у Середина пробежал неприятный холодок.

– Ты ведун, ты пришел из воды. Не бывает знака яснее, – кивнул юноша. – Боярин Стрекал! В хоромах моих посели гостя, накорми, напои, отдохнуть дозволь хорошенько. Завтра дело у него будет важное, за каковое головой отвечает. Пусть готов будет.

– Слушаю, посадник.

Седой воин подступил к стражнику, прошептал тому что-то на ухо и поспешил догонять юного Переяра, уходившего за ворота.

– Пошли, ведун, – предложил стражник, перехватив копье.

– Обожди, дай оглядеться. До завтра время еще есть.

В здешнем мире местность вокруг выглядела совсем иначе, нежели в двадцать первом веке. Если в будущем над священными магическими ключами лежал пустырь, то сейчас здесь стояло обширное святилище, обнесенное монументальным бревенчатым забором. Одновременно тын перекрывал подходы к реке Жизни – именно там находились ворота, и, похоже, стоявшая в них стража как раз и заловила ночью ведуна. Молодой человек выбрал не самое удачное место, чтобы ступить на берег. Между дорогой к ключам и поляной с идолами стоял обширный дом в два жилья – вестимо, тут и обитали здешние волхвы. И явно не бедствовали.

Вторые ворота открывались в сторону города. На месте будущего кладбища ныне раскинулась ремесленная слобода, за которой между расселиной и обрывом был прорыт глубокий ров и поставлена каменная стена в четыре человеческих роста высотой да еще с двумя башнями на углах. Дальше стена становилась ниже и уже – но те участки защищала сама природа.

На юг от святилища стоял лес. О будущей Изборской крепости пока еще никто и не думал.

– Почто застыл, чародей? – поторопил его стражник.

– Ты бы лучше копье оставил, – посоветовал ему ведун. – Неудобно с ним будет за мной таскаться. Для острастки и меча вполне хватит.

– Ты меня еще поучи! – повысил голос ратник.

– В хоромы княжеские тоже с копьем попрешься? – поинтересовался Олег. – В дверях-то не застрянешь?

Молодой воин помялся, потом предложил:

– Ты здесь обожди. Я мигом к воротам обернусь.

– И щит оставь! Упаришься! – крикнул ему вслед ведун, забрался в свое ночное узилище, собрал вещи. А когда вышел, его дожидался повеселевший стражник.

– Ну что, пошли?

– Тебя как звать-то? – спросил Олег.

– Морозко!

– Зимой, стало быть, родился? Ну, так ты усвой, Морозко, что не в полоне я, а у посадника вашего в гостях. И не дурака валяю, а делом важным занимаюсь, от коего благополучие всего Изборска вашего зависит. Так что нечего меня, ровно гусака, в сарай загонять. Должен сторожить – сторожи. Но не мешайся!

Ведун вскинул мешок на плечо и зашагал к идолам.

Найти изображение Мары среди истуканов оказалось не так-то просто. Святилище было большим и богатым, изборцы возвели идолы не только своим родовым богам, но и тем, которые считались малозначительными и даже чужими. Вот среди них, чужих и мелких, Олег и отыскал низкий черный пенек «Ледяной божини» с косой через плечо и чашей в руках, с высохшим, косо насаженным венком и пустой потрескавшейся лоханкой под ногами.

– Здравствуй, прекраснейшая из богинь и богиня среди красавиц, – шепотом поздоровался с покровительницей ведунов. – Ты не поверишь, но я по тебе скучал. По твоим глазам и волосам, по твоему голосу и запаху. По твоему единственному поцелую, который сжег мое сердце. Услышь меня, моя богиня. Ибо я пришел к тебе…

– Ты знаешь, кто это? – свистящим шепотом спросил из-за спины следовавший за ним по пятам стражник.

– Это та, кого встретит в своей жизни каждый из нас, – ответил Олег. – И от ее благосклонности будет зависеть жизнь куда более долгая, нежели эта.

Как назло, у него не было с собой ничего, что можно было бы оставить Маре в качестве подношения. В будущем он об этом не позаботился, тут пока ничем не разжился. Пошарив по карманам, Середин нащупал пятирублевую монету, совершенно бесполезную в этом мире… Хотя и равную по номиналу пяти здешним лошадям.

– Все, что есть, – пожал он плечами и положил монету в миску. – Вспомни обо мне. Услышь…

Он отступил и повернулся к Морозко:

– Веди, служивый. Посмотрим, что за узилище приготовили мне на этот день.

Хоромы посадника выглядели, разумеется, куда затрапезнее, нежели домик скромного московского бухгалтера, да и сам город своими размерами ощутимо уступал дачному участку пенсионера. Однако здешние стены, сложенные из известняковых плит и скрепленные раствором на белках из куриных яиц, производили куда более серьезное впечатление. Толщиной в пять шагов и высотой изнутри в два человеческих роста, они делались не просто на совесть – на века! Из дерева рубили только ведущие наверх лесенки и шатры над башнями.