Читать книгу "Гавайская петля - Сергей Зверев"

– Ну и дела… – выдохнул Ордынкин. – И что, Павел Игоревич, как у нас с антикризисной стратегией?

– Хреново, – признался Туманов.

– Дух захватывает от местного «гуманизма», – признался Кошкин. – Интересно, они нас видели или нет?

– Боюсь, им безразлично, – сказал Туманов. – Выполнили то, что приказали. Убивать еще кого-то приказа не было.

Он быстро посмотрел назад. Дорога была пуста. Со стороны города тоже никто не ехал.

– Вася, заберись в кусты, я скоро вернусь.

Павел выбрался из машины и, зачем-то пригибаясь, побежал к месту катастрофы. Он должен был убедиться. Имеется обыкновение у некоторых слоев населения – умирать по нескольку раз. А Левиц уже как-то умирал – опыт есть.

Но только не сегодня. Машина догорала, пламя подсело, но темнота еще не подкралась. Левиц был такой же мертвый, как его коллега Горгулин. Не позавидуешь такой смерти – что у первого, что у второго. Агония прошла, он лежал неподвижно. Из разрезанного горла вытекала кровь. Туманов перевернул его на спину, стараясь не запачкаться. Глаза Левица были открыты – ни страха в них не отражалось, ни отчаяния, ни боли. Спокойные глаза. Смирился с концом и, возможно, за секунду до смерти даже лучше себя почувствовал.

– Удачного путешествия в ад, Александр Моисеевич, – прошептал Туманов, отползая от мертвеца.

– Павел Игоревич! – взвизгнул из кустов Кошкин. – Машина едет!

Вот черт. Он покатился в высокую траву. Вжался в землю, застыл. С востока приближался автомобиль. Блики света прыгали по откосу. Не доезжая до места аварии, он начал тормозить – характерно шуршали шины. Но окончательно не встал. Проехал мимо пепелища, прибавил скорость, усвистел в темень. Туманов облегченно вздохнул, побежал на дорогу.

– Заводись, Вася, – он вскарабкался на заднее сиденье.

– Готов ваш приятель? – повернулся Ордынкин.

– Да. Исчез с лица земли. Он мне не приятель – с такими, блин, приятелями можно и о врагах не заботиться.

– Признайтесь, Павел Игоревич, – утробно вымолвил Ордынкин, – наступает полный… ну, вы понимаете?

– Он самый, Серега, – не кривя душой, признался Туманов. – Давайте-ка отъедем куда-нибудь в безопасное место и потрещим по душам. Имеется свежая тема.

– Нет, нет и еще раз нет! – с истерическим надрывом рубил Кошкин, прыгая, словно заяц, по высокой траве. – Вы не маленький, Павел Игоревич, должны понимать – не всегда хорошо там, где нас нет! Вы спятили, а мы тут при чем?

– Воистину, Павел Игоревич, – вторил напарнику Ордынкин. – Мы вам что тут, фильм снимаем – «Крутые парни-3», блин? Двенадцать подвигов Геракла? Да мы же не выйдем оттуда живыми! Хуже того – мы не попадем туда живыми. Сами подумайте – местные гангстеры, а они маму родную пришьют, официальная охрана сенатора – а там те еще бультерьеры, плюс эти ваши козлы из «закрытой» конторы! И все в одном котле. А мы вам кто, Шварценеггеры стальные? Только не говорите, что наше ремесло входит в список самых мужественных профессий!

Туманов рассматривал их с добрым ленинским прищуром. Оперативники выдохлись, замолчали.

– Хорошо, – сказал Павел. – Давайте заново. Вашему руководству нужен Вердис. Желательно живой, но этого как раз не обещаю. И для Шандырина, и для его попутчиков из британской разведки лучше получить Вердиса мертвым, чем не получить никакого. Множество голов полетит, если выяснится, что Вердис ушел. И ваши головы в том числе. А уж доказательства того, что он мертв, мы вашему руководству предоставим. Я замолвлю словечко перед Шандыриным – вас не только не накажут, но и поощрят.

– Вот она – идеальная схема мотивации персонала! – взвыл Кошкин. – Не верю своим ушам! Получим премию – двадцать тысяч рублей! Да их моей вдове даже на перекладину для надгробного креста не хватит! Павел Игоревич, вы просто не отдаете себе отчет, что собираетесь забраться в царство Аида, из которого нет выхода!

– Выход будет, – возразил Туманов. – Обещаю. Не все так сложно, как кажется. Свяжитесь с Шандыриным, пусть поразмыслит, пока есть время. Даст добро – тогда вперед. Не даст – не буду до вас домогаться.

– Вот черт, – скис Ордынкин. – Не понимаю, Павел Игоревич, откуда у вас такая патологическая страсть к Вердису. Что он вам сделал?

– Рассказать? – разозлился Туманов.

И рассказал. Не все и не так, но в целом сюжетную канву сохранил.

– Охренеть, – ахнул Кошкин. – Да вы у нас запрограммированный киборг!

– Восставший киборг, – поправил Ордынкин. – Ох и пугаете вы нас, Павел Игоревич. Хлебнем мы с вами, боже мой, мне уже заранее себя жалко…

– Да нормальный я, – отрубил Туманов. – Звоните Шандырину. Скажите, образовалась уникальная возможность, все такое. А свои документы, что вы работаете в Интерполе, можете не брать. Другими обеспечим. Да поймите вы, парни, – он начал окончательно терять терпение, – только так вы сможете реабилитироваться в глазах спецслужб всего мира. А вычислят нас – сенатор не даст нас закопать. Зачем ему ссориться с Интерполом? Объясним, что прибыли на вечеринку не по его душу, а ровным счетом наоборот – спасти. Неужели не найдем общий язык? Америкосы тупые, кто бы спорил, но ведь не может быть сенатор США совершенно безмозглым? А куда вам еще идти? В гостиницу? Да вас оттуда быстро извлекут – полиция, парни Крэйга, кто там еще?

– Вот попали, – схватился за голову Кошкин.

– Звоните Шандырину, – заключил Туманов, забрался в машину и начал рыться в поисках аптечки. Если не найдется анальгин, он просто подохнет в этом чистом тропическом поле.

– Глухомань какая, – прошептал Ордынкин, поводя носом. – Мужики, может, я в машине посижу, пока не началось? И то хоть меньше дадут.

– Не будь клизмой, – зашипел на него Кошкин. – Раз уж взялись за этот гуж… Самого ломает знаешь как?

Туманов втихомолку посмеивался. Он был спокоен, как удав. Все сомнения положил на лопатки, дух авантюризма играл в нем. Они пересекли мощенную гравием аллейку, присели в кустах. Луна в эту ночь была какая-то нереальная, громадная, лимонно-желтая, светила, как ненормальный прожектор. В лунном свете мерцали огромные пальмы, заросли тропической акации, азалии, роскошные кусты олеандров. И снова этот приторный цветочный запах – он был повсюду, от него можно было спрятаться только в противогазе. Царила мертвая тишина. Ни людей, ни собак. Даже пение цикад было каким-то приглушенным – казалось, что слушаешь его, сидя в банке. Фигурными горками возвышались крыши соседствующих особняков – островерхие, круглые, одна была даже вогнутая. Улочка Оркидз-роуд в крохотном морском Каяки мирно спала. Злоумышленники пролезли через кустарник, припали к ограде, набранной из вертикальных прутьев. Кусты с внутренней стороны росли беспросветной стеной, разглядеть что-то было невозможно.

– Ненавижу это делать, – пожаловался Ордынкин. – До дрожи в коленках ненавижу.

– А я уже начал вживаться, – глухо отозвался Кошкин. – Глядишь, и разогреемся. Вот только, Павел Игоревич, давайте договоримся – без мокрых дел, хорошо? Мы вроде как официальные лица, лицензиями на убийство по младости лет не владеем.