Читать книгу "Арлекины и радуги - Ирина Дмитриевна Голыбина"

может и похвалить, и пожурить, если потребуется; впоследствии оказалось, что Соня когда-то была студенткой на его курсе в школе-студии.

Соню усадили рядом с Костей, и весь вечер он ухаживал за ней, подливая вино и подавая тарелки. Она, правда, почти ничего не ела, зато активно участвовала в разговорах. Своему соседу, который сразу показался ей симпатичным, Соня рассказала, что на самом деле начальствует ни в каком не в комитете, а в департаменте государственной поддержки театра. Должность была серьезная, и, чтобы ее занять, девочке из Курска пришлось приложить немало усилий. У Сони было несколько высших образований, включая продюсерское и школу бизнес-администрирования, она стажировалась в Кембридже, несколько лет работала в отделе театрального искусства Минкульта.

«Карьеристка, – думал Костя без сарказма, даже одобрительно, – пробивная». Несмотря на десятилетнюю разницу в возрасте, Соня ему понравилась: красавицей не назвать, но броская, уверенная в себе, чуть надменная. С хорошей фигурой – это важно, холеная, дорого одетая, демонстрирующая свою успешность.

После первой встречи Косте доложили, что Соня спрашивала про него у Мастера, узнавала, кто он и откуда. Костя, польщенный, послал ей приглашение на прогон своего спектакля. Она пришла, спектакль похвалила – да что похвалила, Соня была в восторге! – осталась на дружеский ужин.

После ужина Костя предложил ее проводить, и проводы закончились в Сониной квартире на Тверской. Соня не предложила ему остаться на ночь, бросила вскользь, что ей завтра рано вставать. Костя шел по ночной Москве, заново проживая часы их близости, еще чувствуя на себе Сонины руки и губы.

Напрасно он подумал, что это свидание будет первым и последним; не прошло и недели, как Соня позвонила, сама предложила встретиться. По работе ей приходилось постоянно бывать на светских сборищах, в театрах и ресторанах, и теперь Костя стал ее постоянным спутником. Про них заговорили, начали писать в интернете, публиковать фотографии. Костя не возражал, PR был ему на руку. Андреич, почуяв подвох, вызвал Костю к себе и спросил прямо:

– С Кауфман у тебя что?

Костя опешил:

– Какое это имеет значение?

– Не понимаешь? Ты не забыл, где она работает?

– Прекрасно помню, – Костя решил показать норов. – И что?

– А то, что тебя уже начали подозревать. Когда начинающий режиссер заводит роман с чиновницей, отвечающей за распределение государственных средств, мало кто делает вывод, что у него внезапно вспыхнула к ней страсть.

– Намекаете, что я с дальним прицелом?

– А это правда?

Костя возмутился:

– Нет, конечно!

Ему нравилась Соня, нравилось выходить с ней, стоять под прицелами камер. Приятно было давать интервью, рассказывать о себе. Если роман с Соней способствует его карьере, это прекрасно, но в постель он с ней ложится точно не потому. Подозрения в корысти Костя отмел, как необоснованные, но все-таки подспудно Сонино положение притягивало его. Нет, он никогда не попросил бы Соню об услуге, а вот обратись она к нему с предложением, и Косте трудно было бы устоять.

Костина слава тем временем росла; билеты на его спектакли разлетались в один миг. Стало престижным ходить «на Садовничего», быть с ним знакомым, показываться на мероприятиях. В одном из разговоров с Еленой, своей помощницей и доверенным лицом, Гуляев, хитрый лис, пожаловался:

– Что, Леночка, привела ты мне конкурента?

– Конкурента? – она сделала удивленное лицо. – Вам?

– А как же! Все Костю на мое место прочат. Ждете, когда на пенсию уйду? А я никуда не собираюсь!

Елена начала смекать, что Мастер что-то задумал: уж точно он не сомневался в своем положении и в Садовничем конкурента не видел. Избрав единственно подходящую тактику – покорность и молчание, – она прищурила на Гуляева внимательные глаза. – Я тут подумал: надо бы Косте дать возможность поработать самостоятельно. Выпорхнуть, так сказать, из гнезда. Ты что думаешь?

Елена начала ощупью, еще не понимая, к чему тот клонит:

– Было бы неплохо…

– Да-да, неплохо, – подхватил Мастер, – и для нас с тобой тоже. Мы бы ему материал дали, из того, что у нас дожидается, артистов наших обеспечили бы занятостью, да ведь? Они вон жалуются, что мало ролей, больше работать хотят.

– Хотят, – поддакнула Елена, – так и рвутся.

– Вот я и подумал: театр, конечно, мы ему из рукава не вынем, но собственный проект…

– Экспериментальный! – воскликнула Елена, сообразив наконец, в чем замысел начальника. – Финансирование запросим у министерства…

Елена осеклась, уставилась на Мастера с открытым ртом. Имени Сони Кауфман не прозвучало, хотя обоим было ясно, о чем подумал собеседник.

«Ай да Андреич, ай да сукин сын! – словами Пушкина воскликнула Елена про себя. – Как у него ладно все получается!»

– Для министерства Садовничий хорошая кандидатура – молодой режиссер из провинции, новатор, популярность зашкаливает, кого и продвигать, как не его? – продолжал Мастер жизнерадостным тоном. – Так вот, Леночка, надо бы с департаментом это обговорить. Ты давай займись, хорошо?

«И обстряпать моими руками, – привычно закончила Елена, – чего и следовало ожидать».

Соня восприняла идею с энтузиазмом. Ей давно хотелось выступить организатором крупного проекта, и у себя в голове она немедленно выстроила схему, с помощью которой могла предоставить Косте финансирование плюс освещение в прессе.

Так родилась платформа «Открытие», независимый театральный проект под руководством Константина Садовничего, ученика Игоря Андреевича Гуляева, для экспериментальных постановок с участием молодых актеров и драматургов. О, как бурлил интернет, как восторгались журналисты, с каким нетерпением ждали запуска «Открытия» в Минкульте! Софью Кауфман преподносили публике как автора замысла и вдохновителя проекта, на полученные от министерства средства велось строительство павиль она, в котором должны были проходить репетиции и спектакли. Его спроектировали многофункциональным, с тремя сценами на двести пятьдесят зрителей каждая, с репетиционными залами, музыкальной студией и подсобными помещениями.

Постановки следовало делать лаконичными, с минимумом декораций, которые предполагалось заменить светом. Каждая игралась не больше двадцати раз, потом сменялась следующей – настоящая фабрика идей. Несколько сценариев написал Сережа Резник, которого Костя перевез за собой в Москву. Костя выступал лицом платформы, ее вдохновителем и идейным лидером.

Благодаря интернету об «Открытии» узнали за границей, Косте стали предлагать приехать в Мюнхен, Прагу, Будапешт. Он ставил не только драмы, но и оперу – начал с Мюнхена, потом получил приглашение в Берлин. И вот на фоне этого благополучия вспыхнул скандал, лишивший Костю и планов, и денег, и уверенности в завтрашнем дне.

Глава 7

Непостоянная Адина согласилась выйти замуж за бравого полковника Белькоре и уже готовилась к свадьбе. Неморино в ужасе от того, что любовный напиток не сработал, побежал за новой бутылью к мошеннику Дулькамаре. Деревенские сплетницы прознали, что у