Читать книгу "Четвертое июня. Пекин, площадь Тяньаньмэнь. Протесты - Джереми Браун"

что, если бы один человек решил выйти из Большого зала и принять петицию 22 апреля, другой, скорее всего, присоединился бы к нему. По иронии судьбы соперничество между Ли Пэном и Чжао Цзыяном могло бы продемонстрировать единство перед студентами на площади после гражданской панихиды по Ху Яобану. Если бы они только знали, насколько важно было их присутствие… В эпоху, когда мобильных телефонов не было, и с учетом политической обстановки, когда помощники не хотели бы прерывать высокопоставленных чиновников, стремящихся покинуть напряженное мероприятие, отсутствие Ли и Чжао на площади 22 апреля было скорее коммуникационной ошибкой, чем результатом отсутствия воли.

Уважительное отношение к петиции могло бы разрядить обстановку, но вряд ли положило бы конец протестам. Из семи требований петиции, которую Го Хайфэн держал в руках 22 апреля, Ли и Чжао могли бы легко согласиться по многим пунктам прямо на месте. По поводу требования о справедливой оценке Ху Яобана: Чжао уже назвал его марксистом, и музыка на похоронах звучала достаточно долго. По поводу выявления имущества партийно-государственных лидеров и их детей: с этим легко согласиться, поскольку данные также легко сфабриковать. По поводу увеличения бюджета на образование: с этим легко согласиться, но также легко обозначить невнятные сроки. Но ни Ли, ни Чжао не смогли бы сразу согласиться на отказ от движения против либерализации.

Ли поддерживал эти движения. Чжао проводил их в жизнь (неохотно, скажет он, оглядываясь назад). Он не мог открыто критиковать их, не порвав с Дэном, а в апреле 1989 года делать этого он не хотел. Что касается требований студентов разрешить независимые газеты и отменить цензуру, Чжао в конечном итоге предпринял шаги по обеспечению большей прозрачности материалов. Во время «диалога» 29 апреля под председательством Юань Му последний отрицал существование цензуры в китайской прессе. В целом легко представить, как Чжао уверенно отвечает на многие требования студентов. Столь же трудно представить себе студентов, которых удовлетворят формальные ответы. В лучшем случае иной выбор Ли и Чжао мог бы отклонить и задержать протестное движение, но вряд ли остановил бы его.

* * *

Если бы 22 апреля Ли Пэн и Чжао Цзыян обнадежили студентов, Чжао спокойно на следующий день отправился бы в Пхеньян. Решение Чжао покинуть Китай 23 апреля 1989 года и его заявление о поддержке слов Дэна о «беспорядках» из секретной комнаты посольства Китая в Северной Корее являются поворотными моментами весны 1989 года. Если бы Чжао решил отложить свою поездку, он мог бы взять на себя выполнение плана из трех пунктов, и, по-видимому, Ли Пэн, Чэнь Ситун и Ли Симин не смогли бы воспользоваться отсутствием Чжао, чтобы убедить Дэн Сяопина назвать протесты «беспорядками» и накалить ситуацию со статьей от 26 апреля.

По крайней мере два чиновника призывали Чжао отложить поездку. Сообщается, что 20 апреля заместитель председателя Тянь Цзиюнь сказал Чжао, что, возможно, ему следует подумать о том, чтобы не ехать в Северную Корею в такое политически сложное время. Чжао ответил, что думал об этом, но пришел к выводу, что было бы некорректно отменять давно запланированный дипломатический визит [У 2014: 43]. Незадолго до того как Чжао отправился на вокзал, секретарь пекинского горкома Ли Симин сказал, что Чжао не должен покидать страну во время кризиса, особенно потому что Ли Пэну будет сложно справляться с делами в отсутствие Чжао. В своих мемуарах Ли Пэн утверждает, что был согласен с Ли Симином: «Будучи техническим специалистом, обладающим только книжными знаниями, как я мог справиться с такой сложной политической ситуацией? Я полностью поддержал предложение Симина, но он не смог убедить Чжао Цзыяна» [Чжан 2010: 76].

В воспоминаниях Чжао этот вопрос подробно не рассматривается, но он говорил о предстоящей поездке в Северную Корею во время встречи с Дэн Сяопином 19 апреля. По словам секретаря Чжао Бао Туна, Дэн сказал Чжао, что ему следует отправиться в Пхеньян и что когда он вернется, Чжао может занять место Дэна на посту председателя Центрального военного совета. В 2018 году Бао Тун рассказывает об этой ситуации как о заговоре – Дэн решил избавиться от Чжао и обманом заставил его покинуть Китай. Бао Тун считает, что Дэн воспринял сочувствие Чжао к студентам, чтящим память Ху Яобана, как посягательство на его – Дэна – авторитет. Бао Тун, чья карьера рухнула благодаря выбору Дэн Сяопина в 1989 году, считал, что единственной заботой Дэна была защита собственного имиджа и собственных интересов [Ли 2018].

У Гогуан, который в 1989 году был помощником Бао Туна, также размышлял над вопросом, почему Чжао не отложил поездку в Северную Корею. У Гогуан считает, что отказ от поездки в Пхеньян означал бы неповиновение Дэн Сяопину. Дэн сказал Чжао уехать, поэтому ему пришлось уехать. И в тот момент, когда поезд Чжао только тронулся, протестное движение еще было под контролем – Ли Пэн согласился следовать указаниям Чжао в решении этого вопроса. Чжао понятия не имел, что произойдет в самое ближайшее время.

В китайском посольстве в Пхеньяне у Чжао был еще один шанс вмешаться, но он не сделал этого. По словам У Гогуана, отчасти это произошло из-за технических ограничений. Сегодня высокопоставленный руководитель, путешествующий по другой стране, будет иметь доступ к защищенной связи и сможет в режиме реального времени консультироваться с коллегами на родине. В 1989 году в Северной Корее Чжао и его окружение не имели доступа к информации о том, что происходит в Пекине, кроме телеграммы, в которой сообщалось о позиции Дэна по беспорядкам[23]. Они не могли вести полноценный разговор. И Чжао не знал, что позиция Дэна будет опубликована как провокационный материал в «Жэньминь жибао», поэтому и не пытался воспрепятствовать. Все, что, по мнению самого Чжао, он мог сделать, это повиноваться «крестному отцу». «Я ответил телеграммой: “Я полностью согласен с решением товарища Дэн Сяопина по политике в отношении нынешних беспорядков”», – вспоминал Чжао [Pu & Chiang & Ignatius 2009: 11]. Для того чтобы проложить альтернативный путь развития событий, то есть остаться в Пекине или озвучить свои возражения уже будучи в Пхеньяне, Чжао потребовалось бы занять четкую позицию против политики старейшин.

* * *

К тому времени, когда Чжао вернулся в Пекин, Дэн уже сформировал свое мнение о «беспорядках» и ничто не могло убедить его в обратном. Десятки тысяч протестующих чувствовали воодушевление во время беспрецедентных маршей 27 апреля. Чжао пытался настаивать на диалоге и демократических, законных решениях по протестам после своего возвращения в Китай. До 13 мая ему удалось переубедить читателей «Жэньминь жибао» относительно передовицы от 26 апреля. Но все изменилось 13 мая. Начавшаяся в этот день голодовка стала очередным переломным моментом в протестном движении. Как развивались бы события, если бы Шэнь Тун, Ван Чаохуа и другие студенты, предпочитающие постепенные меры и выступающие против голодовки, убедили своих сокурсников не торопиться?

У Дэн Сяопина уже был опыт противостояния студенческим протестам в 1986 и 1987 годах: отменять собрания, оказывать давление на активистов и арестовывать агитаторов. Если генеральный секретарь слишком мягок по отношению к протестующим, его нужно сместить. Вполне вероятно, что, если бы не было голодовки, подход партии остался бы прежним – как в 1986 и 1987 годах. Ожидания активистов были бы обмануты, им пришлось бы ждать другого подходящего момента для протеста или эскалации. Относительно спокойные протесты 1986 года не привели к значимым