Читать книгу "Штормовое предупреждение - Мария Адольфссон"

Винокурня Гротов находится в Гудхеймском районе, на востоке, на длинном мысу, который тянется в море прямо на север. Ребенком Карен много раз здесь проезжала. Каждое лето по дороге на большое кладбище возле гудхеймской церкви семья Эйкен непременно заворачивала к мегалитам, расположенным на самом конце мыса. Ребенком она всегда думала, что эти два события неразрывно связаны. Сейчас, с опозданием на сорок лет, она понимает, что древние дольмены родители посещали ради нее. Это место привлекает, пожалуй, молодежные шайки, поклонников “Нью эйдж”[8] да отдельных туристов, но не обычных обитателей Ноорё. Опустив стекла, чувствуя на лице соленый ветер, Карен в детстве восхищалась большими краснокирпичными зданиями, когда они проезжали мимо гротовской винокурни, но о посещении ее речь никогда не заходила. Во всяком случае, при ней.

— Звучит заманчиво, но, увы, сегодня у нас нет времени. Может быть, в другой раз, — с улыбкой добавляет она.

Через широкую двустворчатую дверь они входят в большой холл со стойкой администратора, выставочными витринами и стендом с брошюрами, минуют узкий коридор с закрытыми дверьми по обеим сторонам, идут дальше, в сердце винокурни с огромными грушевидными медными котлами, а немного погодя попадают в помещение, похожее на конференц-зал и одновременно на кабинет. Справа стоит длинный стол с двенадцатью стульями, две стены от пола до потолка сплошь закрыты книжными стеллажами, а прямо между двух высоких окон — письменный стол со столешницей из зеленой кожи.

Как только можно сидеть спиной к такой панораме, думает Карен, глядя на необозримый горизонт. Вероятно, чтобы вообще заниматься делом, понимает она секундой позже.

После приглашающего жеста хозяина Карен и Турстейн Бюле садятся на длинный кожаный диван. Уильям Трюсте учтиво ждет, пока они сядут, потом подтягивает штанины и садится напротив, в одно из больших честерфилдовских кресел. Толстое стекло, уложенное на два старых лежачих дубовых бочонка, образует журнальный столик, на котором стоит поднос с тремя чашками, чайником и блюдом песочного печенья.

— Может быть, вы раньше здесь бывали? — спрашивает Трюсте.

— Я нет, — отвечает Карен, озираясь по сторонам. — Но ваша продукция мне знакома, — добавляет она с легкой усмешкой. — А вы здесь бывали? — Она оборачивается к Турстейну Бюле, тот кивает:

— Да, лет десять назад или пятнадцать.

— С тех пор многое изменилось. — Уильям Трюсте наливает чай. — И многое еще изменится. Молока?

Карен опять смотрит в окна. Никакие шторы не заслоняют вид, море так близко, что кажется, будто сидишь на носу огромного корабля. Выходит, рабочее место может быть и таким, с завистью думает она, вспоминая свое собственное в Дункерском полицейском управлении. Тамошнее здание, архитектурный урод семидесятых годов, снаружи выглядит устрашающе, а внутри наводит скуку, в народе его удачно окрестили Бункером. Кабинет Уильяма Трюсте на винокурне — полная противоположность конторскому ландшафту на третьем этаже Бункера, где располагается отдел уголовного розыска Доггерландской государственной полиции.

— Дальше к северу в этой стране не попасть, — говорит Трюсте, перехватив взгляд Карен. — В смысле, если не считать мыса с мегалитами. Но это — самая северная постройка на острове. Вообще самая северная на Доггерландских островах, — добавляет он с нескрываемой гордостью.

Карен отрывает взгляд от окна, сосредоточивает внимание на хозяине.

— Вы давно здесь работаете?

Уильям Трюсте качает головой:

— Примерно год. Я много лет работал на разных винокурнях в Шотландии и даже в Японии, но, как только представилась возможность поработать здесь, сразу же согласился.

Япония, думает Карен, но не успевает выразить свое удивление, потому что слово берет Турстейн Бюле:

— Насколько я понимаю, скорее уж семейству Грот представилась фантастическая возможность залучить вас на работу. — Он улыбается. — У вас в отрасли превосходная репутация, вас считают одним из лучших специалистов.

Уильям Трюсте разводит руками и тоже улыбается:

— Скажем так: мы одинаково довольны. Для меня это был шанс вернуться домой и одновременно участвовать в интересном развитии. Винокурня Гротов очень маленькая по сравнению с большинством конкурентов, но всегда была синонимом качества. И, как я уже сказал, у нас большие планы на будущее.

— Вот как? — Бюле наклоняется вперед.

Карен удивленно смотрит на него. До сих пор она не видела его столь заинтересованным. Никогда бы не подумала, что виски вызовет у него такую реакцию.

— Ну да. Мы теперь всерьез намерены посоперничать с шотландцами и японцами.

— Говорят, они правду выпускают хорошее виски, — кивает Бюле. — Но мне лично претит покупать японское виски. Или тайваньское. Как бы хороши они ни были.

— Вы не одиноки. Многие любители виски — люди консервативные, — улыбается Трюсте. — Многие никогда не купят односолодовое виски, если оно не шотландское. Но для довольно многих главное — качество, и здесь, у Гротов, это как раз и есть наша маленькая ниша.

Ишь ты, будто пресс-релиз зачитывает, думает Карен и откидывается на спинку дивана, ожидая, когда Бюле и Трюсте закончат свою беседу. Перебивать она не хочет, раз уж коллега в кои-то веки разговорился.

— Я слыхал, вы думаете расширяться, — говорит Бюле. — Удвоите производство или еще сверх того? Говорят, появится много новых рабочих мест.

— Не только. Вообще-то о планах должен бы рассказывать Бьёрн Грот, но, увы, сегодня его здесь нет. Если вам интересно, могу показать эскизы и чертежи…

Карен решает положить конец рассуждениям о гордости острова и перейти непосредственно к делу.

— К сожалению, на это у нас нет времени, — перебивает она. — Сегодня, как вы знаете, мы приехали к вам с другой целью.

— Да, конечно. — Увлеченная улыбка на лице Уильяма Трюсте мгновенно гаснет. — Ужасное происшествие. Мне рассказал Эрлинг Арве, в тот же день. Священник, — добавляет он, как бы поясняя для Карен.

— Мы с ним встречались, — говорит она. — Дома у Гертруд Стууб. Фактически это одна из двух причин нашего визита. По словам Гертруд, вы заезжали в сочельник и встречались с ней и Фредриком. Верно?

— Да, совершенно верно. Мы с женой и наш крайне строптивый сын. Но пробыли мы недолго, максимум полчаса. К нам должна была приехать сестра Хелены с семьей, отпраздновать сочельник, так что надо было поскорее вернуться. Но именно я настоял все-таки заехать и поздравить. Вы же понимаете — Рождество есть Рождество, а родня как-никак родня.

Карен бросает взгляд в записную книжку с именами и стрелками.

— Ваша бабушка по отцу была сестрой матери Фредрика и Гертруд, если я правильно поняла. Вы дружили с Фредриком?