Читать книгу "Внутренняя война. Том 2 - Стивен Ридер Дональдсон"

Конечно, Лоум ненавидел это недоверие. Но если бы он знал нужный жрецу секрет, он мог бы его в конце концов и раскрыть. И тогда ему пришлось бы беспокоиться о том, что он сделал что-то постыдное. Что-то, что могло бы огорчить короля Аббатора. В отношении того, чем интересовался отец Кнаут, принцу лучше было оставаться в неведении. Он уже совершил то, чем мог гордиться. И не хотел портить эту память.

Впрочем, в этот конкретный вечер принцу не предоставили возможности в полной мере отдать должное своему уму и сообразительности. Вместо того чтобы спросить о чем-нибудь незначительном, просто из любопытства, отец Кнаут завел разговор о королеве-консорте. Опять. Вернулась ли она из Амики? Нет, пока нет. Но ее отъезд был довольно внезапным, не так ли? Да, все так. Но она всегда была такой. Большинство отъездов королевы были внезапными. Даже поражаешься, как часто королю удается выпроваживать ее из Беллегера.

– Проблемный брак, – заметил жрец. – Они ведут войну внутри самих себя, и поэтому они воюют друг с другом.

Принц Лоум осушил свой кувшин, надеясь этим приглушить действие начинающейся проповеди. Но отец Кнаут не стал увлекаться своей любимой темой. Вместо этого он наклонил голову к двери, осмотрел людей, что, покачиваясь, сидели за другими столами, и объявил – довольно резко, как подумал принц, – что он уже засиделся. Бросив на стол достаточно монет, чтобы заплатить за целую бутылку месива, жрец улыбнулся своей обычной искренней улыбкой, быстро поклонился и направился к двери. Через мгновение он вышел, оставив Лоума наслаждаться щедростью ордена.

Принц абсолютно не доверял этому жрецу.

Но у него были свои причины поддерживать орден – по крайней мере в лице архижреца. И он не отказывался от бесплатной выпивки только из-за гордости. И уж точно не от бесплатного месива.

Иногда он спрашивал себя, откуда у отца Кнаута столько денег. Иногда, но не сегодня вечером. Сегодня вечером у принца не было настроения воображать, как жрец просит на улице милостыню или пополняет кошелек, работая сутенером. Прячась за своим обычным недоумением, принц чувствовал ноющую тревогу. И она нарастала. Рискуя жизнью, принц сыграл свою роль в судьбе королевства. Каков же был результат? Он хотел знать. Он должен был знать.

Он уже должен был что-то услышать. Как такой секрет мог быть скрыт от него?

В другие ночи полная бутылка месива вдохновила бы принца на нетерпеливое ожидание чего-то. Этим вечером она служила ему необходимой защитой.

Принц с трудом, как человек, которому нужно приложить усилия, чтобы сосредоточить взгляд, осмотрел комнату: владелец бара, разбойники и моты за соседними столами, несколько душ, что тратят последние монеты в тщетной попытке избежать отчаяния. Легко чувствовать превосходство рядом с такими людьми. Сам-то принц знал, что это даже слишком легко. Однако, когда он наливал месиво в кружку, готовясь глотком жидкого огня поразить себя в самое сердце, на лице его не читалось ничего, кроме удовлетворения.

Позже, когда принц вспоминал тот вечер, он думал, что отворившаяся входная дверь должна была издать звук, подобный раскату грома – настолько важным было то, что затем последовало. Что перевернуло его жизнь. На самом же деле дверь отворилась тихо. Изъеденные ржавчиной и временем дверные створки и петли не предупредили принца о том, что вошел король Бифальт.

В первое мгновение Лоум с трудом всматривался в вошедшего, и вдруг ясно узнал в нем своего брата.

Король Беллегера вошел, как обычно, уверенно. Вид его был мрачен, словно он собирался кого-то в чем-то обвинить. Словно он имел полное право быть здесь, словно «Осажденный орел» и все в нем не принадлежало уже его младшему брату по праву долгого обладания и утешения, если не по закону. На мгновение взгляд короля пробежал по комнате. И остановился на Лоуме.

За королем следовали двое: Джек и Малдер, ветераны амиканских войн. У них не было винтовок, не было даже луков. Но, случись потасовка, они постояли бы за себя и за короля. Джек был мастером сабельного боя. Более крупный Малдер был великолепным кулачником. И они, конечно, были не одни. Король Бифальт не выходил ночью в город без хотя бы четырех телохранителей. Очевидно, двое других, Сплинер и Малыш, караулили снаружи.

В глубине души принц вздрогнул. Он был уверен, что брат не поднимет на него руку. Джек и Малдер могли сделать это не колеблясь.

Король Бифальт не спеша пересек комнату, его люди следовали за ним. Несколько ударов сердца, и вот король уже у стола принца Лоума и смотрит на своего пьяного брата. Принц Бифальт дал знак владельцу принести вторую кружку и, когда это было исполнено, сел на стул, который минуту назад занимал жрец.

Принц Лоум напомнил себе, что ему нужны новости. Он хотел знать результаты своей игры. Может быть, сегодня новости сами пришли к нему. Может быть, король Бифальт чувствовал себя обязанным передать эти новости лично.

Может быть, пока принц ждал, все в Беллегере уже изменилось.

Король уселся и, прежде чем снова взглянуть на брата, налил немного месива в свою кружку. Лицо Бифальта, как и вся его фигура, было, казалось, сделано из цемента и специально натренировано не выдавать никаких чувств. Но принц Лоум научился читать лица сквозь пьяную дымку. Он заметил тонкие линии беспокойства вокруг глаз короля Бифальта и легкую жалость в уголках плотно сжатого рта.

Он не увидел того испуга, которого искал.

Больше всего принц Лоум ненавидел жалость своего брата. Не обращая внимания на то, что фигуры Джека и Малдера маячат за плечами короля, Лоум большим глотком месива заглушил возникшую в теле дрожь и поставил кружку с таким видом, словно во всеуслышание объявил, что готов к очередной порции упреков от короля.

Не отводя взгляда от младшего брата, король попробовал напиток. Скривившись, он поставил кружку на стол, словно посылая вызов принцу Лоуму.

– Итак, брат. – Голос короля Бифальта звучал не более и не менее хрипло или резко, чем обычно. – Это и есть твое любимое убежище?

– Да, брат. – Тон принца не мог сравниться с королевским, но кривляться он умел не хуже любого другого. – Впрочем, я предпочитаю оставаться в нем наедине с самим собой.

– Всегда ли? – уточнил король. – У тебя нет товарищей? Никто не пьет с тобой? Никто не разделяет твою, – он выдержал паузу, – печаль?

Возможно, Бифальт полагал, что говорит вежливо.

Лоум не верил ему.

– Никто же не разделяет твою, – парировал он, чувствуя во рту тлеющее послевкусие месива. – Ты же предпочитаешь ее. Почему мне нельзя? Возможно, это семейная черта. Джаспид охотнее воспользуется саблей, чем скажет три слова в честном разговоре.

Разыгранная Лоумом попытка парировать нападки своего брата потерпела неудачу.

– По дороге сюда, – заметил Бифальт, – Малыш видел жреца, выходящего из этой таверны. Он беседует с тобой, брат? Возможно, ты считаешь его своим другом. Ты же постоянно защищаешь его орден.