Читать книгу "Пасынки Апокалипсиса - Михаил Соловьев"

Парни, невзирая на усталость, оказались радушными и с интересом посматривали на воительницу. Разводящий Лёва эту картинку срисовал сразу и что-то чирикнул им на французском.

Парни внимательным долгим взглядом окинули меня, и похожий на латиноса пухлячок, что представился «Еллоу», т. е. желтый как-то даже одобрительно покивал.

— Сказал что вы семья, — пояснил Лева, — Ну и про беременность… Здесь это свято…

Смена ушла, устало топая башмаками, а постановка задач продолжилась. Оказалось, нужно следить еще и за курсом. Меняться он мог только по согласию с Джинном. Тут даже у Лёвы самодовольство улетучилось.

— Я не понимаю, — явно волновался он, — Навигация не работает, а мы сейчас уходим от берега — что потом-то?

Мы, не сговариваясь, глянули на капитана, а тому сейчас до нас дела не было, потому, как из громкоговорителя звучало что-то на китайском.

Я хотел еще спросить разводящего о времени смены, но жесткий тычок Карины не позволил этого сделать.

Лёва тоже что-то почувствовал: замер и вместе с девушкой напряженно вслушивался сейчас в «чириканье» капитана.

«19»

Судя по выражению лица Карины, разговор шел не совсем с машинным отделением…

Я моргнул Лёве, мол, давай за мной и заговорил о чем-то несущественном, удаляясь в противоположный угол и прихватив его за локоть.

— Ты чего? — удивился выходке разводящий.

— А почему это мы разом замолчали? — развернулся и не спеша двинулся в обратную сторону я, — Капитан же не дебил — сразу просечет, что подслушиваем. Гляди, какая идиллия.

Картинка была сама невинность.

Капитан как раз закончил болтовню по «матюгальнику» и теперь испытующе рассматривал нашу компанию.

Раскрасневшаяся Карина (а такое с ней бывало лишь при серьезном волнении) видимо задала ему какой-то вопрос на английским, потому что азиат, выражая деланное радушие, что-то отвечал девушке.

— Радуется единственной в коллективе даме? — улыбнулся я кэпу и, нагнувшись, над пепельницей с удовольствием вдохнул тонкую струйку ароматного дыма. Сигара была явно кубинской.

Кэп что-то предложил мне, обращаясь на ломаном английском. Только-только я приготовился уворачиваться от любых предложений, как вдруг:

— Не вздумай отказываться, — неожиданно распорядилась Карина, — Глотай все что предложит. Сейчас улыбнешься и возьмешь сигару. Рожу делай любезней. Торпедой пойдешь.

Информация прозвучала в секунду, и когда я поднялся от пепельницы, капитан еще ожидал ответа в перманентном состоянии довольно естественной благожелательности.

На вопрос я о сигаре я любезно кивнул-согласился и когда он произнес следом: «Скотч?» то состроил не менее благожелательную гримасу и лишь поинтересовался на скудном английском, есть ли у него лёд.

— Лёва заткнись, пожалуйста — елейным тоном продолжала воительница, утаскивая ошарашенного легионера за руку, — Нам с тобой, милый, нужно теперь оставить их одних. Пускай косоглазый думает, будто он самый умный, да и времени мало… — уловил я обрывок последней фразы и с удовольствием стал выполнять распоряжения Карины.

Капитан оказался сама любезность и, ловко обрезав кончик сигары, подал ее мне вместе с толстой зажигалкой, сам же занялся виски.

Кто никогда не курил кубинских сигар — потерял очень многое. В свое время я долго разбирался, как управляться с тугим цилиндриком закрученных табачных листьев еще не зная, какой влажности должна быть сигара и как правильно вдыхать ароматный, но все-таки безумно едучий дым.

Чмокая-раскуривая такую неожиданную забаву, я буквально кожей ощущал неуемное желание кэпа понять-прочувствовать — на самом деле я могу себе позволить эдакую вольность, или все-таки это игра.

Походило, азиат склонялся к варианту номер один. Я его понимал — верить всегда хочется лишь в хорошее.

Кончик сигары краснел таинственным пятном в искусственном свете рубки, и я с неподдельным наслаждением вдохнул носом разогретую струйку дыма, срывающуюся с алеющего «пятака».

От меня не укрылось облегчение капитана, потому как я не нарушил принятого во всем мире этикета. Кубинская практика оказалась сегодня как нельзя кстати, и я с благодарностью вспомнил своего собутыльника из старой Гаваны. «Засушенный» и длинный как гвоздь кубинец пришел тогда в настоящий ужас, увидев, как я курю безумно крепкую конструкцию из табака, будто дамскую сигаретку.

— Амиго! — воскликнул он тогда в далеком 2006-м, пытаясь меня остановить. Оказалось в одном таком симпатичном цилиндрике таится никотина больше чем в полутора пачках сигарет — лошадиная доза хоть как…

Звякнул лед. Я обернулся на звук и увидел, что мы с капитаном остались одни.

— Скотч? — торопил его я, соображая, не намешивает ли он мне сейчас какой гадости, но азиат не тормознул ни на секунду, и благодушно улыбаясь, подал стакан.

Алкоголь напополам с сигарой обострил чувства.

Мне уже было плевать на качку и на полную неизвестность завтрашнего дня.

Такой вкусной паузы в нашей ситуации быть просто не могло, и досталась она почему-то именно сегодня, именно мне.

Провести философскую параллель между неожиданно начавшейся операцией и небывалым удовольствием я провести не успел.

Появилась Карина.

— Больше не пе-ей! — дурашливо пропела она, совсем не стесняясь капитана, и по-прежнему миролюбивейшим тоном. — Неизвестно как поведет себя сыворотка на алкоголе. — Вышагивала ко мне воительница, — Серега ждет внизу, и тебе придется воевать сегодня почти одному. Прости, милый, но ситуация с сигарой оказалась слишком уж на руку, потому как штурм рубки начнется при любом благоприятном моменте. Парни из трюма уже здесь и наблюдают за нами, а потому делай все естественно. Хотя какая с твоей рожей может быть естественность, — пошутила она и, наклонившись ко мне, забрала из рук стакан, — Вперед…

«Вот тебе и философия», — улыбнулся я, собутыльнику поднимаясь с кресла и неожиданно, что-то почувствовал.

Это был какой-то мимолетный звон. Что-то вроде шороха струн неожиданно задетой в темноте гитары.

— Унь-нь-нь, — вибрировали они невидимо…

Взять у меня стакан Карина так и не успела, потому как неожиданно толкнула меня вместе с креслом. Лежа на мне сверху девушка развернулась ужом, и не успел я еще толком упасть, как прогрохотали первые выстрелы.

— Серега коли сыворотку себе! — орала воительница, и я, понимая, что нам все-таки хана рванулся изо всех сил в сторону кэпа, полагая, что по капитану атакующие стрелять уж точно не будут.

Расчет мой частично оправдался, однако любезный еще пять минут азиат выписал мне такой удар по голове ногой, что я на долю секунды забыл, зачем я здесь вообще.

Но повезло. Оказалось я его все-таки ухватил за гачу, а после удара, кэп невольно потерял остатки равновесия и валился теперь на нас сверху…