Читать книгу "Время мертвых - Александр Тамоников"

У дальней стены, ближе к правому углу, было много экспонатов. Я стоял у стеллажей, у наклонных застекленных тумб, прислушивался к позывам организма, которых в этот час не было. Остальные стояли рядом, молчали. Судя по постным лицам, им тоже не являлись озарения.

— Где сработал прибор? — повернулся я к Рязанову.

Тот ссутулился, поглядел исподлобья, нерешительно помялся, потом отступил ближе к угловой части помещения. От угла, как и положено, отходили две стены — левая и правая.

— Это здесь… — выдавил он с хрипом и откашлялся. — Прямо здесь, полтора метра влево, полтора вправо… Горели три индикатора, иногда пробивался четвертый… Словно не хватало чего-то. Я подносил прибор совсем близко, но пятый сигнал ни разу не включился.

«Однако позавчера это произошло, — подумал я. — И надо же, какое совпадение, он этого не помнит…»

Притворяться и что-то утаивать Рязанов не мог. Он был ясен, как открытая книга. Прошлое работника Следственного комитета говорило о сложной и противоречивой натуре, но когда это было? Рядом с нами стоял растерянный, подавленный, потерявший ориентиры человек.

— Есть соображения, Никита Андреевич? — спросил Якушин.

Я буркнул что-то невразумительное.

— Где произошла стычка с Аллой Михайловной?

Рязанов пожал плечами, опасливо покосился на разбитое стекло, над которым стояли в ряд старинные утюги. Ими после пошива отглаживались ритуальные одежды с многочисленными оборками и рюшками. Верхняя часть такого утюга откидывалась, как челюсть, внутрь особыми щипцами помещались раскаленные угли, металл нагревался, и теоретически можно было гладить. Сейчас бы такое не прокатило, любой инженер по технике безопасности наложил бы категорический запрет. У кого я, интересно, спрашиваю? Откуда ему знать? Я обернулся. Алла Михайловна от порога выразительно показывала пальцем и шептала:

— Правее, еще правее… Да, да, примерно здесь.

— Спасибо, Алла Михайловна.

Она перехватила хмурый взгляд Якушина, смутилась и испарилась.

— Ох уж эти москвичи, — вздохнула Варвара. — Им нужно во всем участвовать, всегда быть в центре внимания.

Нужный квадрат локализовали. Я рыскал глазами по предметам «обихода». В самом углу на вертикальной штанге — мрачноватое траурное платье с шифоновыми вставками, покрытое крепом. Платье было настоящее, очень старое и принадлежало явно немаленькой женщине. В комплект входила шляпка с перьями, закрепленная в дополнительном штативе и прозрачная темная вуаль, ниспадающая с полей шляпки.

Рядом с платьем — такие же старые напольные часы высотой меньше метра. Недавно их покрывали лаком, видимо, маскировали порчу деревянных элементов. Часы не шли (в чем не было ничего удивительного), обе стрелки застыли в положении «полночь» (или полдень, если угодно).

С часами на специальной круглой тумбе соседствовала затейливая полуметровая конструкция, скорее всего, керамическая. Две круглые колонны на ортогональных постаментах с желобами в виде капителей. Между колоннами — круглый открытый резервуар, к нему узким концом примыкала коническая часть приспособления, на которой выделялись риски шкалы. Вода, сливаемая в желоб наверху колонны, попадала в конус, а из него — в резервуар. Тот же принцип, что у песочных часов. Какое ни есть гидротехническое сооружение. Водяные часы — подсказала память. Есть и другое, красивое название — клепсидра. Вещица явно не сувенир, изготовленный в XXI веке.

Часы напольные, часы водяные… Время лечит? Здесь же, на правой стене — две страшноватые африканские маски. У «господ», запечатленных племенными ваятелями, были снулые вытянутые физиономии. Казалось, что идолы не выспались и в принципе не прочь совершить какое-нибудь злодейство.

Дальше — стеллажи с моделями катафалков (уменьшенными в десять раз) — от современных пафосных лимузинов до специализированных карет XVIII и XIX столетий. Все выполнено в деталях, практически идеально — с лошадьми и возницами и даже маленькими гробиками на «почетных» местах. Что-то из разряда «сделай сам». Некстати вспомнились детские танки, самолеты — клеевые игрушки, которые дети (имеющие бездну терпения) собирали и склеивали сами, а потом не знали, куда их деть. Лично у меня в нежном возрасте был здоровый корвет, подаренный родителями на день рождения, и не скажу, что его сборка доставляла большое наслаждение…

Коллекция катафалков — явно не то. Она выходила за пределы зоны реагирования прибора, и сомнительно, что одна из этих моделек вызвала интерес Рязанова.

Слева от угла с платьем — настенный мемориал под стеклом, на фоне остальных непримечательный, но потрудился явный рукодельник, изобразив под стеклом заплывшие воском свечи, православный крест, опадающие кленовые листья. Все это, если присмотреться, было выполнено из человеческих волос. По соседству с мемориалом — небольшая картина, тоже пронзительно чувственная, трогательная, писанная масляными красками. Полотно изображало красивую даму в элегантном платье с кринолином — модная шляпка, поднятая вуаль, открывающая печальное привлекательное лицо. Зыбким, каким-то химерическим фоном — кладбищенские ограды, фрагмент колоннады наподобие античной. До творения Крамского «Неизвестная» картина, возможно, не дотягивала, до Моны Лизы — тем паче, но что-то приковывало взгляд, заставляло всматриваться в черты лица молодой женщины.

Левее — застекленная тумба, над ней — полки с экспонатами. Фигура ангелочка со сложенными за спиной крыльями — изделие основательное, очевидно, с историей. Несколько глиняных урн, бронзовый Шива, танцующий, словно белка, в колесе. Под стеклом — портняжные наборы из пошивочных мастерских, подушечки с иголками. Там же — браслеты на руку из волос усопших, броши из поделочных камней, обрамленные жемчугом, колье, нательные крестики, ожерелья из кораллов. Отдельной коллекцией — миниатюрные дамские сумочки, над которыми модницы XXI века только похихикали бы, перчатки, шляпки, потертый парасоль в сложенном виде — зонтик от солнца…

Все, что левее, тоже можно игнорировать, туда Рязанов не подходил. Только вот это — описанное…

— Ой, вы Сергей Борисович Якушин? Здравствуйте! — Улыбающаяся женщина отделилась от компании молодежи, устремилась к Якушину. — Я Марина, у меня подруга писала диплом по антропологии и много почерпнула из вашей коллекции. Вы не оставите мне автограф? — Она протянула Якушину сложенный пополам музейный проспект. — А знаете, мы с друзьями приезжали сюда в ночь музеев…

Дама была напористой, говорливой, много смеялась. Я невольно насторожился, перехватил нахмуренный взгляд Варвары. Вполне возможно, это была обычная посетительница, но ситуация уже выходила за пределы штатных. Сергей Борисович вежливо улыбался, подписывал скомканную бумажку, извинялся перед дамой, что очень занят и не может ответить на вопросы, которыми она поливала, как из шланга. Подходили остальные молодые люди, исполненные любопытства. Варвара украдкой сделала знак мнущейся у порога Незнанской. Алла Михайловна мгновенно уловила тему, окликнула Сергея Борисовича, сообщила, что его срочно вызывают к телефону. Тот извинился, торопливо вышел из зала. Мы потянулись за ним…