Читать книгу "Алиенора Аквитанская. Непокорная королева - Жан Флори"

Сегодня много спорят об отношении Алиеноры к власти. Хронисты на этот счет могут сказать немногое, к тому же их свидетельства отрывочны и тенденциозны, поскольку взор их устремлен прежде всего на действия вооруженных правителей, на мужей, даже если они действуют от имени своих жен. Не станут ли лучшим проводником в этой области грамоты? Вплоть до сего времени они были обделены вниманием. Недавние работы, хорошим подспорьем для которых стало издание хартий Алиеноры, позволяют, как мы увидим далее[141], по-новому взглянуть на эту проблему. Отметим лишь, что утверждение о том, что Людовик VII был слабовольным правителем, подчинявшимся своей жене Алиеноре, а Генрих — тираном и владыкой, следует отбросить или, по крайней мере, внести в него сильные поправки. Оно не подтверждается актами. Нам известно о двадцати актах, к которым имеет отношение Алиенора: приходящиеся на период 1137–1152 гг., почти все они касаются Аквитании, чьей герцогиней она была. Все они составлены перед отправлением королевской четы в крестовый поход, что свидетельствует, на мой взгляд, о реальном недоверии короля, проявившемся после инцидента в Антиохии. Даже в «своих» наследных землях Алиенора чаще всего действовала вместе с Людовиком, который тоже носил герцогский титул, подобно тому, как сама Алиенора носила титул королевы Франции. Различие, однако, огромно, поскольку Людовик единолично правил в своем королевстве, а иногда и в Аквитании, тогда как Алиенора присутствует в актах лишь в качестве свидетеля и даже в своем герцогстве крайне редко действует по собственной инициативе. Это видно, например, из двух грамот, пожалованных церкви Нотр-Дам в Сенте: Алиенора, «милостью божьей королева Франции и герцогиня Аквитании», жалует их «с согласия своего супруга Людовика, короля Франции и герцога Аквитании», после чего подтверждает акт дарения, который ранее был одобрен королем, ее супругом[142].

Нечто подобное можно наблюдать с первых же лет ее брака с Генрихом. В хартии, датированной 26 мая 1152 г., то есть через восемь дней после ее второго брака, Алиенора подтверждает акт предыдущего дарения, сделанного тогда, когда она была королевой Франции:

« Я, Алиенора, милостью Божьей герцогиня аквитанцев и нормандцев, объявляю всем живущим ныне и тем, кто будет жить после: когда я была королевой, супругой короля франков, король отдал и даровал Севрский лес со всем, что к нему относится, церкви святого Максентия, во владение аббата этой церкви Петра. Сей лес отдала и даровала ему и я, однако после расторжения брака с королем по велению Церкви я отменила сей дар и вновь взяла лес в свое владение. Впоследствии, по совету мудрых людей и по просьбе аббата Петра, я отдала и даровала церкви Святого Максентия, на сей раз по доброй воле, сей дар, который ранее я сделала наперекор собственному желанию . Ныне, связанная с Генрихом, герцогом нормандцев и графом анжуйцев, в соответствии с моим правом, а именно по доверенности и распоряжению, я составила сей акт, признала сей дар и пожаловала его в присутствии герцога, который тоже даровал его по своей воле [143]».

Итак, Алиенора признает: будучи супругой Людовика, она могла лишь следовать воле своего мужа наперекор собственной. Затем, после развода, вновь став «полноправной» герцогиней Аквитании, она решила вернуть себе дар, так сказать, силой. После чего, выйдя замуж за Генриха, согласившись с доводами окружения (своего или супружеского?), она добровольно возвратила предыдущий дар в присутствии второго мужа, вместе с ним и согласно своей воле.

Спустя несколько дней она посетила Фонтевро, где ее приняла мать-настоятельница Матильда, тетка Генриха Плантагенета. Последняя в 1120 г. стала супругой Вильгельма, сына английского короля Генриха I Боклерка. В тот же год ее муж погиб во время страшного крушения «Белого корабля» у берегов Барфлёра — кораблекрушение это унесло жизни многих членов королевской семьи. Став вдовой, Матильда ушла в монастырь Фонтевро, где в 1149 г. ее избрали аббатисой.

В монастыре Алиенора составила другую хартию, подтверждающую не только старые привилегии, дарованные ее аквитанскими предками, но и дар в пятьсот су, переданный аббатству Алиенорой и ее первым мужем:

«Пусть все сыновья нашей святой матери Церкви, ныне живущие и те, кто будет жить после, знают: я, Алиенора, милостью Божьей графиня пуатевинцев, после расторжения брака по причине кровного родства с моим господином Людовиком, светлейшим королем, связанная узами брака с моим господином Генрихом, знатнейшим графом анжуйцев, ведомая волей Божьей, пожелала посетить обитель святых дев в Фонтевро и там, с сердцем, полным сокрушения, я дала согласие, даровала и утвердила все, что мой отец и мои предки даровали Богу и церкви Фонтевро, в частности, это подаяние в пятьсот су пуатевинской монетой, которое мой господин Людовик, король франков, бывший тогда моим мужем, и сама я когда-то даровали»[144].

На этот раз Алиенора действовала в одиночку; она заверила акт собственной печатью, а свидетелями сего стали исключительно пуатевинцы. Генриха меж ними нет. Подчеркнем, однако, что речь здесь идет только о подтверждении новой законной герцогиней древнего акта дарения, пожалованного ее предками, а затем ею и ее первым мужем, — дара аббатству, основанному когда-то герцогами Аквитанскими.

Итак, в отсутствие мужа Алиенора, вероятно, обладала некоторой властью. Однако чему был посвящен ее досуг? После нескольких недель, проведенных вместе в Пуату, Генриху вскоре пришлось покинуть Алиенору, чтобы противостоять — успехом, как мы знаем, — коалиции, созданной Людовиком VII, в Нормандии, а затем в Англии. Алиенора, беременная, осталась на континенте. 17 августа 1153 г., за два дня до смерти Бернарда Клервоского, она родила своего первого ребенка от Генриха: сына, названного Гильомом. Это имя было традиционным не только в ее собственной семье, как замечает Роберт де Ториньи[145], но и в семье ее супруга, вместе с Вильгельмом Завоевателем, первым нормандским королем Англии, право на наследство которого отстаивала мать Генриха Матильда. Выбор этого авторитетного имени может свидетельствовать и о влиянии Матильды, и о политических амбициях. «Императрица» Матильда, действительно, была сильной женщиной, дававшей своему сыну настоящие уроки власти. Вальтер Мап, по-прежнему не растерявший своего злословия (выдумывал ли он в этом случае?), в следующих выражениях писал об этом гибельном, на его взгляд, влиянии: