Читать книгу "Богини советского кино - Федор Раззаков"

Проводил меня к 14-му дому мужчина, вошла я в подъезд и вижу: мой американский чулок на коленке разорван. „Какой моветон!“ — подумал, наверное, князь, увидев меня. А сидел князь в кресле, длинные ноги до середины комнаты, и со мной даже через губу разговаривать не желает. Сидит дурак дураком и не понимает, что, когда женщина любит, она никуда не денется, на крыльях будет лететь. Потом, конечно, все рассосалось — роман этот продолжался пять лет. А был князь на 8 лет моложе меня, много читал, раскладывал пасьянс, хрипловатым голосом распевал романсы под гитару, но, конечно, нигде не работал. Не понимал, что надо на что-то покупать хлеб, делать ремонт, считал все это ерундой и безумно ревновал меня. А со мной вечно приключались истории, подобные той, что случилась в новогоднюю ночь…»

Кстати, в 1975 году женился сын Мордюковой Владимир Тихонов. На этот раз его избранницей стала 21-летняя фигуристка из Московского балета на льду Наталья Егорова. Вскоре у них родился сын.

Во второй половине 70-х Мордюкова записала на свой счет участие только в трех фильмах, причем только в одном из них у нее была главная роль. Речь идет о следующих фильмах и режиссерах: «Инкогнито из Петербурга» (1978; Анна Андреевна) — режиссер Леонид Гайдай, «Трясина» («Нетипичная история») (1978; главная роль — Матрена Быстрова) — Григорий Чухрай, «Верой и правдой» (1980; Паня) — Андрей Смирнов. Расскажем о фильме, в котором Мордюкова сыграла главную роль — о «Трясине».

Ее сюжет был нетипичен для советского кинематографа (не случайно и фильм в первоначальном варианте носил название «Нетипичная история»). В нем главными действующими лицами были молодой парень, дезертировавший в годы войны из Советской армии, и его мать, долгие годы скрывавшая этого дезертира на чердаке своего сельского дома. Роль матери, Матрены Быстровой, как вы поняли, исполняла Нонна Мордюкова, роль сына, Дмитрия — Андрей Николаев.

Судьба этого фильма едва не сложилась таким же образом, как и судьба фильма «Комиссар», положенного на полку десять лет назад. Что же стало поводом к этому?

Итак, в центре сюжета «Трясины» была судьба не матери-героини, а матери-предателя. А ведь каких-нибудь 20 лет назад именно Г. Чухрай снял одну из самых проникновенных картин в советском кинематографе, повествующей о подвиге и верности советских матерей в годы войны — «Балладу о солдате» (1959). Чем же была вызвана подобная метаморфоза со стороны режиссера? Сам Чухрай рассказывал, что тему для фильма ему подсказала грузинская актриса Лейла Абашидзе. В разговоре с режиссером она как-то обмолвилась о заметке в одной из газет, где речь шла о дезертире, который всю войну прятался в своем деревенском доме. Однако снимать фильм о дезертире Чухрай не хотел — слишком мелок и однозначен был такой герой. Вот тогда ему в голову и пришла идея вынести в центр сюжета мать дезертира — женщину неоднозначную, сомневающуюся.

Отметим, что идея исследовать природу человеческой трусости давно занимала мысли Чухрая — еще с войны. И на это у него были личные причины — трусом и дезертиром оказался один из его близких фронтовых друзей. Вот как об этом вспоминал сам режиссер:

«На фронте был у меня друг. Он был веселым и очень артистичным парнем. Больше всего в нем покорял меня его красивый природный певческий голос. Сколько раз, когда нам становилось несладко, он, вдруг начиная петь, спасал нас от мрачных мыслей и опаснейшего во фронтовых условиях состояния безысходности!..

Но в один прекрасный день мы узнали: наш друг сбежал из части, с фронта, — дезертировал. Для всех это было потрясением, верить в это не хотелось… Сбежав с фронта, дезертир вернулся в Николаев и устроился на работу. Он стал петь. И пел он в том числе для немцев.

Узнал я также и о том, что наш бывший друг, встретив по возвращении в родной город родителей нашего друга Жоры, сказал им, что Жора погиб. Так ему было проще объяснять свое предательство. „Все мои товарищи все равно погибли, и тогда я решил постараться спастись“. Родители Жоры переживали смерть сына, в то время когда Жора, ни о чем не подозревая, воевал с немцами, для которых у него дома пел его бывший фронтовой товарищ…»

К сожалению, Чухрай не объяснил, почему его идея обрела свои плоть и кровь не в 60-е годы или в начале следующего десятилетия, а именно в конце 70-х. Но догадаться об этом несложно. Та волна военного кинематографа, которая накрыла страну в дни празднования 30-летия Победы, вызвала у многих людей (в том числе и у деятелей кинематографа) невольное чувство отторжения. Присутствовавший в большинстве этих лент пафос явно превысил норму и невольно привел к обратному эффекту. А тут еще и сама политическая обстановка внутри страны оставляла желать лучшего: брежневское руководство стремительно дряхлело, а славословия по его адресу в средствах массовой информации продолжались. Самого Брежнева уже называли великим полководцем Великой Отечественной войны, наградили званием маршала (в 1976 году) и орденом Победы (в 1978 году). Однако за всем этим пафосом, за этими громогласными фанфарами уже явственно угадывалась беда: утрата большинством народа веры в справедливость происходящего. Вот почему в том же кинематографе практически одновременно вышли в свет два ярких фильма о человеческом предательстве: «Восхождение» Ларисы Шепитько и «Трясина» Григория Чухрая.

Между тем никаких препятствий Чухраю в его желании снять кино о дезертире в Госкино не чинили. Фильм практически без проблем был запущен в производство и снят в отпущенные производственным планом сроки. Проблемы начались потом — когда фильм (тогда он носил название — «Нетипичная история») был закончен и прошла его премьера в столичном Доме кино (17 декабря 1977 года). Сразу после этого на свет родилось письмо неких анонимных киноработников с «Мосфильма» на имя Брежнева и министра обороны Устинова, в котором подвергалось критике не только творение Чухрая, но и сама обстановка, сложившаяся на главной киностудии страны. Приведу некоторые отрывки из этого письма:

«На премьере присутствовали не только наши советские, но и иностранные зрители — американцы и англичане, которые свое недоумение и восторг выражали на английском языке и спрашивали у советских зрителей-соседей: „Как это русская женщина-мать оказалась предателем в Отечественную войну?“

Но если у них, иностранцев, картина вызвала недоумение против сложившегося уже во всем мире представления о советской матери как героине Великой Отечественной войны, то у нас, советских зрителей, тем более киноработников, которые не видели до этого кинопродукции нашей студии, картина вызвала гневный протест против извращенного отображения матери как предательницы своей Родины.

В двухсерийной большой картине подробно рассматривается не героизм матери, а ее предательство. Такой она и запоминается в ярком исполнении Нонны Мордюковой, и чем лучше она играет, тем страшнее и отвратительнее остается в памяти этот образ матери — предательницы героического неповторимого времени Великой Отечественной войны…

Зачем с экрана показывать миллионам зрителей эту стряпню? Зачем обвинять в напраслине миллионы еще живущих матерей и вдов, потерявших в эту войну своих сыновей и мужей?! Зачем развенчивать образ нашей героической матери, перенесшей столько горя в Великую Отечественную войну и выстоявшей назло всем врагам?! (Отметим, что именно Г. Чухрай в упомянутом фильме „Баллада о солдате“ изобразил совсем иной образ матери — любящей и всепонимающей женщины, готовой ждать своего ребенка с войны даже тогда, когда все надежды дождаться его улетучились. — Ф.Р.).