Читать книгу "Алхимик - Паоло Бачигалупи"

Мирриам тяжело опустилась на мешок картошки и хмуро огляделась, играя на потенциальную публику.

– Ты думаешь только о себе. Скверная, эгоистичная девчонка, которую всем приходится искать.

Девочка‑флейта кивнула. Да, я эгоистичная девчонка, подумала она. Я эгоистичная девчонка, а ты женщина, но мы одного возраста, и я умнее тебя. Ты сообразительна, однако не знаешь, что лучшие убежища там, куда никто не смотрит. Ты ищешь меня внизу, и позади, и посередине, но не смотришь вверх. Я над тобой, и я за тобой слежу, как Стивен следил за всеми нами.

Поморщившись, Мирриам встала.

– Ну и ладно. Бурсон тебя отыщет. – Она отряхнула юбки. – Слышишь меня? Бурсон‑то тебя живо найдет.

И вышла из кладовой.

Лидия дождалась, пока Мирриам уйдет. Ее злило, что та права. Бурсон отыщет девочку‑флейту. Он находил ее всякий раз, когда она ждала слишком долго. Тишина может продлиться лишь определенное количество минут. Столько, сколько нужно Белари, чтобы потерять терпение и позвать шакалов. И тогда придется попрощаться с очередным укрытием.

Лидия в последний раз повертела в тонких пальцах крошечную бутылочку из дутого стекла. Прощальный подарок, она это поняла теперь, когда он ушел, когда больше не мог утешить ее, если бесчинства Белари становились невыносимыми. Девочка‑флейта постаралась сдержать слезы. Нет времени плакать. Бурсон скоро будет ее искать.

Она спрятала пузырек в надежную трещину, плотно прижала его к камню и грубо отесанной древесине стеллажа, на котором сидела, затем оттолкнула консервную банку с красной чечевицей и протиснулась в открывшийся просвет, выбравшись из‑за стены бобовых на верхних полках кладовой.

Она потратила несколько недель, чтобы убрать задние банки и освободить место для себя, но укрытие получилось отличное. Сюда никто не заглядывал. У нее была крепость из консервных банок, полных невинных бобов, и за ними она могла сидеть часами, если была готова проявить терпение и не обращать внимания на боль. Девочка‑флейта спустилась вниз.

Осторожно, осторожно, думала она. Я ведь не хочу сломать кость. С костями нужно быть осторожной. Повиснув на полке, она аккуратно задвинула банку красной чечевицы на место и соскользнула на пол кладовой.

Стоя босиком на холодных каменных плитах, Лидия изучила свое укрытие. Да, оно по‑прежнему выглядело хорошо. Прощальному подарку Стивена здесь ничто не грозит. Никто не поместится в таком тесном пространстве, даже изящная девочка‑флейта. Никто не заподозрит, что она так прекрасно вписывается сюда. Легкая, как мышка, иногда она могла пробраться в самые неожиданные уголки. Спасибо Белари. Девочка‑флейта повернулась и поспешила прочь, чтобы слуги поймали ее подальше от последнего уцелевшего тайника.

Добравшись до обеденного зала, Лидия почти поверила, что сможет проникнуть в классы незамеченной. Может, ее даже не накажут. Белари была доброй к тем, кого любила, но беспощадной, когда ее разочаровывали. Хотя хрупкость Лидии не позволяла бить девочку, существовали и другие наказания. Лидия подумала о Стивене. В глубине души она радовалась, что теперь он вне досягаемости Белари.

Лидия проскользнула вдоль стены обеденного зала, под укрытием папоротников и цветущих орхидей. Сквозь пышные листья и цветы виднелись кусочки необъятного обеденного стола из эбенового дерева, который слуги ежедневно полировали до зеркального блеска и сервировали сверкающим серебром. Девочка‑флейта изучила комнату. В ней никого не было.

Насыщенный, теплый запах зелени напомнил ей о лете, хотя горы вокруг замка сковала зима. Раньше, до операций, они с Нией бегали по горам, среди сосен. Лидия просочилась сквозь орхидеи: одна привезена из Сингапура, другая из Ченнаи; третью, с тигриными полосками, вывела сама Белари. Девочка‑флейта прикоснулась к хрупкому тигровому цветку, восхищаясь пылающими красками.

Мы прекрасные пленницы, подумала она. Совсем как ты.

Папоротники внезапно содрогнулись. Из листьев выскочил мужчина и ринулся на нее, словно волк. Его руки вывернули ей плечи, пальцы впились в бледную плоть, пережимая нервы, и Лидия ахнула: ее парализовало. Она рухнула на серые плиты, словно бабочка, и Бурсон прижал добычу к полу.

Девочка‑флейта заскулила, ее сердце колотилось в груди от потрясения. Застонала, трепеща под весом начальника охраны, прижавшись лицом к гладкой серой плите. Рядом на камне лежала бело‑розовая орхидея, обезглавленная Бурсоном.

Медленно, удостоверившись, что она не будет сопротивляться, Бурсон отпустил ее. Давление ослабло, его тело отодвинулось, словно танк, скатившийся с разрушенной лачуги. Лидия заставила себя сесть. Затем встала, дрожащая бледная фея, крошечная рядом с огромным монстром, начальником охраны Белари.

Громадное тело Бурсона обвивали прорезанные шрамами мускулы – холмы силы и яростные борозды сражений. Мирриам утверждала, что раньше он был гладиатором, но она любила помечтать, а Лидия подозревала, что эти шрамы остались от наказаний в ходе дрессировки.

Бурсон сжимал ее запястье в каменном кулаке. Несмотря на непоколебимую силу, его хватка была мягкой. После первой катастрофы он выяснил, какое давление способен вынести скелет девочки‑флейты, прежде чем сломается.

Лидия дернулась, проверяя, насколько крепко он ее держит, потом смирилась. Бурсон опустился на колени, их лица оказались на одном уровне. Воспаленные глаза изучали девочку‑флейту. Расширенные зрачки и белки с кровавыми прожилками – результат оптимизаций – сканировали инфракрасный спектр ее кожи.

На открытом пространстве исполосованное лицо Бурсона медленно утратило зеленый камуфляж, лишилось цветов листвы и камня. В местах, где его рука прикасалась к девочке‑флейте, кожа побелела, словно присыпанная мукой, подстраиваясь под белизну ее плоти.

– Где ты пряталась? – пророкотал он.

– Нигде.

Красные глаза Бурсона сузились, брови нахмурились над требовательными провалами глазниц. Он понюхал ее одежду в поисках улик. Приблизил нос к ее лицу, волосам, посопел над руками.

– Кухни, – пробормотал он.

Лидия вздрогнула. Красные глаза пристально изучали ее, выискивая новые подробности, наблюдая за непроизвольными реакциями кожи, виноватым румянцем, который она не могла скрыть от его дотошного взгляда. Бурсон улыбнулся. Благодаря генам ищейки он получал от охоты свирепое удовольствие. Трудно было сказать, где кончались шакал и собака и начинался человек. Он жил ради охоты, поимки и убийства.

Бурсон с улыбкой поднялся. Достал из сумки стальной браслет.

– У меня есть кое‑что для тебя, Лидия. – Он защелкнул украшение на ее запястье. Оно со звоном закрылось, по‑змеиному скользнув по тонкой руке. – Больше не спрячешься.

Разряд пронзил руку Лидии, и она вскрикнула, задрожав, когда электричество проникло во все уголки тела. Бурсон не дал ей упасть, и ток исчез.