Читать книгу "Портал - Екатерина Гуреева"

Мой голос срывается.

Старик многозначительно молчит, но потом негромко говорит:

– Прошлый хозяин был моложе вас. Мистер Боб Ленгретти – журналист, и он приобрел имение. У него происходило все так же стремительно, как и у вас. Чудак несколько раз приезжал ко мне за советом и вскоре пропал. Через две недели он объявился в кафе – взъерошенный, с синяками под глазами, худой. Я как раз завтракал, был совсем один в зале и уже начал забывать о его существовании.

Он говорил много, быстро и без остановок. Я сначала прислушивался и даже переспрашивал о его приключениях, но потом вошли копы и увезли Ленгретти.

Мне кажется, в психушку. Обычно люди всех стараются сразу упечь туда, если ты говоришь о странных вещах. Если призываешь верить в нелепицы.

– Что он вам рассказал? – я чувствую, что у меня перехватывает дыхание.

– Он говорил обрывками, путаясь. Половину из того, что я слышал, не помню. Слишком мало времени и слишком быстро его увезли.

– Почему вы решили, что его просто взяли и упекли в дурдом? И как копы так быстро среагировали?

– Хороший вопрос. Я пару раз слышал полицейскую сирену и один интересный разговор в кафе. По соседству вели живую и непринужденную беседу два человека в форме. «Опять ехать по вызову Ленгретти. Лучше бы сразу пригласил священника и изгнал бы нечистую силу из своего больного воображения. Надоел со своими причудами, идиот, на следующий вызов приготовь телефон самой далекой клиники. Я пригляжу за ним, чтобы он жителей не баламутил».

– И что же он тогда вам поведал, этот загадочный Ленгретти?

– Если принять на веру его слова, то там обитает чудовище, которое выбирается из некоего портала и бродит по коридорам и комнатам. Оно ищет. Оно всегда в поисках чего-то…

– И оно всех их забрало с собой?

– По-видимому, да, Майк! Вы хотите стать следующим в списке? – Адмунт будто издевается, задавая такой вопрос.

Он откидывается на мягкую спинку кресла.

– С ним возможно связаться? – говорю я совершенно серьезно, начиная отвлекаться на посторонний глухой стук за закрытой дверью, прямо за Ризом.

– Конечно же, нет! Кто вам скажет адрес больницы, в которой человек провел целый год? Те полицейские болтали слишком громко. Там, наверху, не станут ворошить эту историю. Всем проще забыть, так меньше проблем. Многие пожилые люди, всюду сующие носы, и знать не знают, кто такой этот журналист Ленгретти. Им нет никакого дела до чужих проблем, пока они не коснутся их лично. Был и был, мало ли что бывает в жизни. Так же будет и с вами. Никто, услышьте меня сейчас, Майкл, не полезет вас спасать. В лучшем случае приедут копы и упекут вас в надежное местечко. Желаете пополнить списки счастливчиков, коротающих будни в компании Наполеонов, Мессий и всяких разнообразных персонажей истории? Может, вы и внесете в их мирок что-нибудь новенькое, но я сомневаюсь, что это вам нужно!

– Я не могу просто взять и уехать. Бросить все. Особняк немалых денег, между прочим, стоит! – меня разрывают на части жадность и здравый смысл. Я еще раз смотрю на дверь и замечаю испуг в его серых глубоко посаженных глазах. – Успел вам тогда Ленгретти сказать что-нибудь важное? Что-то, что может пролить свет на то, что я замечаю и слышу внутри стен?

– Он сказал, что оставил подсказку, – ответ звучит мгновенно. – Это были последние слова, когда его скрутили. Они не прислушались тогда ко мне. Я не смог повлиять на их ужасное решение. Мне до сих пор жалко вспоминать его лицо…

Он замечает мой взгляд на дверь, поэтому решает сменить тему.

– И все-таки я настаиваю на своем, Майкл Эсм. Вы принесли сюда нечто интересное. Я чувствую вырывающуюся от вас энергию. Но она не принадлежит вам. Вы просто ее носитель.

– Ошибаетесь, – возражаю я. – У меня ничего нет.

– Как найдете, возвращайтесь, – Адмунт задвигает ящик в стол и приподнимается, чтобы проводить меня к выходу.

Мне ничего не остается, как тоже встать. Я угрюмо смотрю вперед, поворачиваюсь направо, лицом к узкому проходу между стеллажами с закрытыми резными дверцами. На стене напротив – прямоугольное окно с деревянными распахнутыми настежь ставнями. Через него льется солнечный свет, которого катастрофически не хватает помещению, как если бы на аквариум с рыбками накинули ткань, а потом включили освещение.

Паркетины темно-охристого цвета, сложенные елочкой, блестят от лака.

Пол будто только что вымыт и отполирован, в нем отражается слабое мерцание медных подсвечников и люстры с лампами в виде пылающих свечей.

Мебель из ореха и потолок были достаточно темными. В этом вечном полумраке можно очень быстро лишиться зрения. И потом ни одна лупа, какой бы ни был ее размер, не поможет разглядеть даже самую крупную трещину на поверхности полудрагоценных камней. Никогда не любил старомодный стиль, да еще выдержанный в оттенках индиго и темно-коричневого дерева.

– Люди должны знать, что представляет собой поместье «Темный бор». Никто не должен селиться в опасных для жизни домах, Адмунт.

– Зачем вам это надо? Уезжайте, другие об этом побеспокоятся. Для чего вам доводить ситуацию да критичной? Уезжайте сегодня же, и не нужно больше заводить разговор на эту тему, – хозяин вдруг становится резким и раздражительным. Он пытается теперь всеми силами выпроводить меня, даже не дав возможности расплатиться с ним за хризолит. Или здесь не принято получать плату за свою работу?

Я оборачиваюсь к коллекционеру и просто безумному человеку.

– Мне кажется или за той дверью кто-то есть?

– Вас это не касается, – нервничает Адмунт, обходя стол.

– Вы прогоняете меня из беспричинного страха, так и не дав исчерпывающего ответа на мой вопрос… – говорю я с нажимом.

– Какие доказательства мне необходимо предоставить, чтобы они убедили вас? Зарубите себе на носу: я ни в коем случае не собираюсь брать на себя ответственность перед каждым полоумным и объяснять, объяснять одно и то же!

Я чувствую энергию гнева, вашего гнева, Майкл, и того, что вы хитро скрываете в правом кармане куртки. Можете не верить и продолжать забрасывать меня вопросами, на которые я уже давно вам ответил! К чему страдания? Зачем доводить интригу до трагической развязки?

– Не все исчезли…

– Да, но те данные, которыми мы располагаем, едва помогут мне, да что мне – вам разобраться, что к чему. Уходите, – он устало проводит пальцами по лицу. – Мне нужно идти, я занят.

Я притрагиваюсь к правому карману, и мое сердце вздрагивает. Я аккуратно извлекаю на свет божий браслет. Вижу, как недоумение застывает на лице Риза.

Я передаю ему в руки реликвию, и он стрелой мчится к столу, хватает лупу и принимается через нее рассматривать вещицу.

Тщательное, скрупулезное познание горит, а потом стремительно затухает в широких зрачках пожилого мужчины.