Читать книгу "Четыре унции кофе - Иван Райли"

Нет, это не меню из президентского дворца. Все немного проще. Это и многое другое можно отведать, попав на банкет по случаю закрытия ежегодной церемонии награждения премиями Американской академии кинематографических искусств, которую в народе именуют коротко: «Оскар». Как это сделать? Никак. У вас нет шансов пробиться внутрь. Если только вы не академик, лауреат, номинант или вип-лицо в звездной свите. К перечню ваших разочарований можно добавить почти любой из кинофестивалей, мировых бизнес-форумов и торжеств по случаю вручения наград за достижения в области науки. Все это закрытые мероприятия для избранных. К статусу избранных вопросов нет. Но у меня возник вопрос по поводу самой закрытости. Теоретически, как и в случае с «Дэдди Дуу», я понимал, что вместить всех желающих в одном помещении, даже сверхгромадном, просто нереально. Пусть дальнейшее прозвучит глупо. Каждый Новый Год в Нью-Йорке в полночь опускается хрустальный шар. Но видят его и празднуют повсюду. Если ежегодно телекомпании во всем мире платят сотни миллионов долларов за право транслировать церемонии вручения кинопремий самых престижных кинофестивалей, то почему бы таким же образом не поступить с правом на лицензирование фирменных банкетов? Одно дело, если вы собираетесь с друзьями у кого-то дома и после сытного ужина, потягивая вино или покуривая что покрепче, смотрите видеотрансляцию из Лос-Анджелеса. И совсем другое —если в каком-нибудь престижном зале накрыт банкет, в точности или хотя бы максимально приближенно напоминающий основное событие, блюда которого приготовлены по рецептуре и под руководством того самого шеф-повара или коллектива поваров, ответственных за оригинальные яства. Скатерти на столах, посуда, салфетки, цветы, музыка и оформление зала, подарки —все может быть сохранено. И, разумеется, фирменные знаки, все эти статуэтки, львы, медведи, ветви и профили на медалях —словом, все, за чье несанкционированное использование вас в три минуты пустит по миру армия высококвалифицированных адвокатов. Сложно ли в наш век вывести трансляцию церемонии награждения на большой экран в банкетном зале в любой точке мира? Нет, абсолютно. Можно ли обеспечить ее профессиональный синхронный перевод на семь-восемь языков? Вполне. Правда, получится, что люди на местах будут ужинать на несколько часов раньше самих принципалов, —в процессе церемонии, а не после нее,но ведь речь идет о лицензированном банкете. Так почему бы нет? И я попросту зажегся этой детской идеей, как несмышленыш. Мне подумалось: в мире масса людей, которые боготворят кинематограф, науку или отдают всех себя бизнесу, так почему бы не позволить им прикоснуться к этим праздникам лично? Не бесплатно. Но это почти гарантированный шанс расширить географию чуда. И меня несло и несло на розовых крыльях идеи. Готов поклясться на Библии: никакого шкурного интереса я не имел и не мог иметь. Мой собственный бизнес шел вгору. Впереди открывались прекрасные перспективы. По отношению к окружающим я испытывал только братское чувство любви и сострадания. Поэтому следующей на этом поприще возникла мысль о создании чего-то вроде World Leage of Premier Events. Логика была проста. Коль скоро существует ежегодно повторяющийся список событий высшего порядка, было бы удобно делегировать право распоряжаться проведением этих торжеств на местах одной, отдельной, но общей для всех структуре. «Всемирная Лига Премьер Событий» могла бы выработать общие правила, стандарты, тарифы, а главное эффективно взаимодействовать с представителями на местах. В противном случае, организационное бремя для местных ресторанов могло стать непосильным. А равно и для самих принципалов. Ибо проводить почти каждый месяц банкет на местах и при этом всякий раз решать сотни вопросов с каждой из многоуважаемых организаций в Каннах, Берлине, Лос-Анджелесе и так далеесулило непереносимую головную боль, как для рестораторов, так и для «материнских» контор. Лига была была бы выгодна и с практической точки зрения, позволяя решать большое количество задач меньшей кровью (персоналом и деньгами). А, кроме того, она давала равноправие создающим ее партнерам. Словом, движимый этими светлыми намерениями, я изложил свои мысли на двух-трех листах бумаги и разослал их в официальные штаб-квартиры прославленных организаций простокак, возможно, полезное замечание ни на что не претендующего человека со стороны.

В СВЕТЕ ПРОЖЕКТОРОВ

Прошел месяц, за ним второй. Я по-прежнему мотался между аэропортами и отелями, шинковал овощи и тушил рыбу. В начале третьего месяца мне прислали письмо от медиатора одной из организаций, ответственных за проведение кинофестиваля. Оно состояло из одного предложения. Человек, отправивший его, даже не потрудился раскошелиться на фирменный бланк. На простом клочке бумаге, выплюнутом из принтера, говорилось: «Сэр, я уполномочен довести до вашего сведения, что такая-то организация, которую я имею честь представлять, не заинтересована в участии в упомянутой вами «Всемирной Лиге Премьер Событий» и никоим образом не может быть связана с нею». Дата. Подпись. Обычные юристы не скупятся на знаки вежливости, но юристам небожителей на них плевать. И это не было самым печальным. Потому что, в отличие от плюнувшего, остальные семь или восемь респондентов просто насрали на меня и на мою идею. Прошу прощения за «французский». Ни звонка, ни письма, ни даже имэйла.В первый раз такое действительно разочаровывает. Потом, со временем, приходит понимание стилистики общения «в трубу». Многие из нас в детстве играли в такие игры. Стоило найти что-то длинное и полое —катушку от вязальной бобины, отрезок металлической или пластиковой трубы, большой свернутый лист картона, —и двое детей начинают переговоры: один говорит в трубу, другой —на дальнем конце ее —слушает, прижавшись ухом. Потом наоборот. Общаясь с некоторыми из официалов, у вас в руках все таже труба, а ее конец опущен в очко сортира. Вы можете говорить все, что угодно. Обратного звука нет. Но запах неприятный. Я еще мог оправдать молчание и прямое наплевательство на людей, которые просят помочь деньгами, отрецензировать свои рукописи, устроить встречу с любимым актером. Но когда какой-то идиот говорит вам, как можно делать деньги из воздуха, при этом с максимальной пользой для вашей основной деятельности, а именно все той же популяризации достижений кино, бизнеса и наук, и при всем том не требует от вас ни гроша, а вы молча проходите мимо, даже не взглянув в его сторону—увы– это было выше моего понимания. Другой бы на этом и остановился. Но не я. Мне захотелось попробовать разобраться. Нет, не в том, почему все они включили игнор, а почему отвергли саму идею. И тогда я стал доставать их из ящика по одному и пристально рассматривать каждое.

Самый старый кинофестиваль в мире —Венецианский. Годом его рождения считают 1932, хотя конкурсной программы как таковой тогда еще не было. В августе 32-го на террасе отеля «Эксельсиор» прошел первый кинопоказ. А два года спустя на фестиваль приехали уже 19 стран и около 300 журналистов. Одни источники утверждают, что идея фестиваля принадлежала президенту Венецианского биеннале Джузеппе Вольпи (в его честь были названы призы за лучшую мужскую и лучшую женскую роли) и Лучано Ди Фео, отвечавшему за отбор картин. Другие приписывают создание фестиваля Дуче. Любопытно, что первой наградой победителям фестиваля был Кубок Муссолини. С 1934 по 1942 год лауреаты получали конную статуэтку (всадник в каске с поднятой рукой), и только позже появился всемирно известный крылатый лев. С 1935 года фестиваль стал ежегодным, хотя последующая история этот статус не раз опровергала. Так, с 1939 по 1945 фестивалей фактически не было ввиду явно неблагоприятной политической атмосферы в мире. Но он чудесным образом возродился после войны, в 1946, а год спустя, переехав в Палац Доджей, собрал под свои знамена 90 тысяч человек. За шесть лет президентства Луиджи Кьяринни, с 1963 по 1968, дух и буква фестиваля были существенно изменены. Блестящий теоретик, режиссер и сценарист, Кьяринни пытался защитить чистое искусство от политиков и тотальной коммерциализации кино, за которую выступали деятели индустрии, прежде всего, киностудии. Увы, политика оказалась сильнее. В последовавшие десять лет —с 1969 по 1979 —фестиваль под давлением социальных вызовов вернулся в свое начало: призы не присуждались, вялые показы происходили без соревнования, а в 73, 77 и 78 годах фестиваля не было вообще. Былая слава «Золотого Льва» восстановилась только в 1979, благодаря стараниям Карло Лидзани.Став директором фестиваля, он впервые учредил комитет экспертов, которые профессионально занялись отбором конкурсных картин, всецело продвигая принципы открытости и разносторонности.