Читать книгу "Мочалкин блюз - Акулина Парфенова"

Спасибо тебе.

То, что я оставляю тебе, – не самая дорогая на свете ценность, но подлинная, сохраненная моей матерью в память о моей бабке от барыг, Торгсина и мародеров в самые суровые времена, включая блокаду.

Носи на здоровье.

И – мне очень этого хочется – вспоминай обо мне.

Твой А. П. Т.

Я, конечно, расплакалась. От острого ощущения утраты. И от благодарности за то, что мое чувство, хоть я никогда не высказывала его вслух, было взаимным.

В тайнике находилось приклеенное внутри выборки изолентой, завернутое в свежий пластиковый пакетик бриллиантовое колье. Двадцать четыре камушка примерно по полкарата на платиновых скрепках.

Моей грамотенки не хватало, чтобы понять, сколько оно может стоить. Но какая разница?

Было трудно дышать. Я и не подозревала, что драгоценности могут вызывать такое волнение.

Я уничтожила следы своей деятельности. Водрузила ящики на место.

Мне было ужасно любопытно, как Аркадию Павловичу удалась выбрать столешницу в таком неудобном положении.

Но потом догадалась, что эта выборка была сделана давно, кем-то, кто представлял, как можно разобрать и собрать такой буфет. То есть до того, как эта мебель оказалась в этой комнате. Очевидно, ожерелье всегда там хранилось.

Оно было прекрасным. Все-таки не дурак придумал, что бриллианты – лучшие друзья девушек. Потому что девушки стареют, а бриллианты – никогда. Тривиальная, но чертовски верная мысль.

Я вернулась домой и легла спать.

Аня Янушкевич советует:

Прежде чем убирать помещение, в котором обитают домашние животные, нужно вычесать им лишний пух или, по крайней мере, протереть их по росту шерсти влажной махровой варежкой. Тогда результат уборки будет заметен дольше.

Глава 7

Выходные

Субботнее утро подарило осеннему городу немного солнца. Я проснулась в половине восьмого, слабые лучи, многократно усиленные алмазными гранями лежащего рядом ожерелья, играли на потолке и стенах. Я задела ногой компьютер, и он показал мне заставку фильма, который я собиралась посмотреть вечером, но уснула. Это был «Завтрак у Тиффани».

Я почувствовала какую-то нечеловеческую бодрость. Захотелось махом покончить со всем пошлым, житейским и требующим усилий и поехать куда-нибудь в лес или в парк. Черт с ним, с Остином. Захочет – сам позвонит.

Я с песнями, как у Юрия Олеши, посетила клозет и душ в полном восторге от своего психического и физического здоровья. Пулей приготовила небольшой, но очень правильный завтрак. И к тому времени, как сибариты только в первый раз продрали глаза, чтобы убедиться, что еще можно спать и спать, у меня была готова отличная статейка на полторы тысячи знаков о том, как правильно ухаживать за домашними кинотеатрами. Я опиралась на замечательную американскую книжку, где подробно описывается общая схема ухода за домашним кинотеатром высокого уровня, а также на собственный конкретный опыт, включив свои замечания по устройству и оборудованию помещения, в котором он находится.

Получилось живо, весело и конкретно. Если людям небезразлично, как функционирует дорогостоящая техника, которая их развлекает, они должны прореагировать. Но если они предпочитают купить новый кинотеатр, когда по причине засорения тот, что уже имеется, начнет барахлить, то им моя статейка по барабану.

Я отослала свой шедевр Сологуб и заказала по Интернету книжку Cats in Flats, между прочим, за двадцать четыре доллара США, тем самым полностью выполнив свою обязательную программу к половине одиннадцатого утра.

Когда я вышла во двор, моя сиротливая машина напомнила мне, что я собиралась купить ей новое масло. Чтобы не мучиться совестью, я решила отправиться в Пушкин на электричке, погулять и пообедать с вином в «Старой башне».

У нас с бабушкой была традиция. Я сохранила ее до сих пор. Каждый год в октябре, когда листопад в самом разгаре, когда клены уже наполовину облетели, а дубы только-только начинают поддаваться надвигающейся зиме, я еду прыгать в листья. Это делается так. Ищешь подходящую канаву или яму. Желательно сухую, заросшую травой, проверяешь отсутствие в ней камней, досок, гвоздей и какашек. Затем стаскиваешь туда опавшие листья с территории примерно тридцать на тридцать метров. Когда я была маленькой девочкой, хватало небольшого количества листьев. Теперь, чтобы обеспечить безопасность моим ста семидесяти двум сантиметрам, приходится изрядно потрудиться. Закончив подготовку, разбегаешься и прыгаешь туда, как в снег, чтобы среди теплых, впитавших в себя за лето миллионы джоулей солнечной энергии листьев ощутить счастливую безмятежность плода в материнском чреве, счастье Валерия, мужа Веры, в вологодской тайге, гармонию Луиджи среди материнских кастрюль. Интересно, в какие моменты испытывает такое же безусловное счастье Глеб Гостев. Хотела бы я узнать?

Похоже, что хотела…

Жаль, что так вышло с Петровым. Если бы он был рядом, объяснил бы, что за фрукт этот Глеб и с чем его едят. Вот привыкаешь, что умный мужчина объясняет тебе, что и как устроено в жизни, а потом внезапно остаешься одна и совершенно теряешься.

Мне удалось собрать достаточно листьев в канаву, которую я присмотрела и использую уже несколько лет. Прыгала я самозабвенно, и когда, сделав, наверное, прыжков двадцать, наконец устала, мое место заняла группа подростков, тоскующих в ожидании зимнего экстрима.

Если бы не вчерашний разговор с Кораблевой, можно было бы позвать их с Джеймсом сегодня поучаствовать в национальной русской забаве.

Когда я обедала в «Старой башне», мне на трубу позвонил Петров.

– Мне нужно с тобой поговорить.

– Мне тоже. Как поступить: одна – черная в белый горох, другая – белая в черный. Скажи, кому из нас пришло в голову, что журналистика – это заразная болезнь.

– Ты путаешь, это жизнь – смертельная болезнь, передающаяся половым путем.

– Слушай, хватит уже про половые пути…

– Ну, насколько я помню, это была общая идея.

– Скажи, я хорошо писала?

– Ну, как тебе сказать. Хорошо, но только тебе это тяжело давалось. Может, поэтому мы решили тогда, что лучше заняться чем-то другим. Два творческих человека в одной семье – слишком много.

– Но ведь мы уже давным-давно не одна семья, значит, я снова могу стать творческим человеком.

– А, понятно, кризис профессиональной самоидентификации. Только насчет разных семей не спеши, ладно?

– Многоженство – вне закона, за него все еще сажают, ты в курсе?

– Хочу зайти сегодня, нужно поговорить.

– Заходи, вернусь домой к семи.