Читать книгу "К чему снились яблоки Марине - Алёна Жукова"

– Простите, вы меня о чем-то спросили?

Cерж не сразу ответил. Страдание этого человека могло означать то, чего он больше всего боялся: Аннет уже нет ни у кого – ни у мужа, ни у него. Ее просто нет в их мире.

Протянув Сержу руку, он представился: «Лион Бакли». Серж сжал его мокрую ладонь и назвал свое имя. Он никогда не допускал возможности такого знакомства, считая, что, случись неожиданная встреча, правильным будет каким-то образом ее избежать. Теперь все эти условности не имели никакого смысла. Лион, кивнув в сторону клиники, безучастно спросил.

– У вас тут кто? Жена, дети, родители?

Серж ответил, что пришел проведать друга, испугавшись, что и ему придется задать этот вопрос, но Лион сам, не дожидаясь, выплеснул комок боли:

– У меня там жена, а ребенка я потерял два дня назад. Это был мальчик. Они так сказали. Ему было уже почти три месяца. Знаете, мы так хотели иметь еще детей. У нас взрослая дочь, но как-то не получалось. Аннет… мою жену зовут Аннет… ходила к врачам, безрезультатно. И вот такое счастье, и все, все рухнуло. Какая дикость, глупость! Один неправильный поворот – и конец.

Он беззвучно заплакал. Голова опять провалилась в плечи, глаза закрылись. Сержа пробила дрожь, а в горле застрял вопрос: что с Аннет? Мысли путались, сбивались. Он пытался понять, как так случилось, что он ничего не знал о ее беременности. Почему она молчала? Сомневалась в том, чей ребенок, или, наоборот, не сомневалась и пыталась скрыть? Зачем? Хотела родить или не хотела? Может быть, в этом причина истерик последнего времени и тех странностей, когда холодная отстраненность сменялась бешеной страстью. Бедная моя, хорошая, что мы наделали!

Только сейчас до него дошло, что Лион что-то бормочет, он прислушался:

– Сильная черепно-мозговая травма, внутреннее кровотечение, разрыв селезенки. В сознание после аварии не приходила. Операция шла несколько часов. Сейчас кома. Врачи сделали все, что могли, а что не смогли, доделает бог, если захочет.

Лион встал и, шатаясь, пошел к главному входу в госпиталь. На полпути он повернулся и сказал, что желает его другу скорейшего выздоровления. Серж кивнул и пожелал его жене того же. Сердце сдавило, рука потянулась к груди. Он застыл, боясь пошевельнуться. Согнувшись, просидел пару минут. Боль утихла, но не хватало дыхания. Он по-рыбьи захватил воздух. На секунду показалось, что больничный парк поплыл в густом, вязком течении реки. Она шумела в ушах, била по ребрам, сбивала с ног. Еще немного, и он бы упал. Кто-то подхватил его и выдернул из потока.

Он лежал на жесткой кушетке. Пространство вокруг было зашторено белым. Откуда-то сверху свисала трубочка, приклеенная пластырем к руке. Над ним, склонившись, стояла круглолицая женщина. Она приветливо улыбнулась, отчего ее веки сомкнулись, как створки раковины, прикрыв черную прорезь глаз. Сержу не пришлось задавать вопросов, вроде где он и что с ним. Женщина, по виду медсестра, объяснила случившееся. Потеря сознания, резкий скачок давления, предынфарктное состояние. Нужно поберечься, проверить работу сердца. Никаких перегрузок, нервных стрессов, все это может быть чревато очень плохими последствиями. Ему повезло, что он в этот момент находился на территории госпиталя, его заметил врач, поэтому удалось быстро и своевременно оказать необходимую помощь.

Когда она вышла, Серж прикрыл глаза и постарался восстановить в мозгу тот провал, который случился между скамейкой в парке и больничной койкой. Легкий аромат чая коснулся кончика носа и поплыл в сторону окна. Он повернул голову и увидел на прикроватной тумбочке дымящуюся чашку. Показалось, что где-то прошла Аннет, оставив запах бергамота, свежей зелени и лимонных корочек. Он постарался вспомнить ее всю, и вдруг пустота опять заполнилась водоворотом.

Река подхватила его, понесла. Не было сил сопротивляться. Погружаясь в мутную глубину, он увидел на дне нечеткие очертания обнаженного женского тела. Оно, казалось, растворяется в потоке воды, приобретая прозрачность. Это была Аннет. Она потянулась к нему. Он поплыл навстречу, но поток снес, он не смог удержаться и, задохнувшись кашлем, вынырнул из забытья.

Возле его кровати стоял строгий неулыбчивый человек. Этот был доктор. Он говорил о таких вещах, которые могли быть известны, только если бы он, например, знал Сержа очень давно и далеко не с лучшей стороны. Доктор отчитывал за вредные привычки питания вроде той, что завтрак сердечника не должен состоять из чашки крепкого кофе и сигареты. Он возмущался количеством еды, которую пациент поглощает в один присест в конце рабочего дня, когда до сна остается не более часа. Поинтересовавшись, когда последний раз Серж был на отдыхе или просто прогуливался, ответил за него: «Не помню». Сержу все время казалось, что он не спрашивает о самом главном, о том, что привело его в госпиталь, поскольку знает это наверняка. Уходя, доктор посоветовал провести эту ночь в больнице, а завтра взять отпуск и всерьез заняться здоровьем. Еще он добавил, что не рекомендует сегодня перегружать нервную систему, поэтому лучше, если он отложит посещение своего друга до утра.

«Кого он имел в виду?» – пронеслось в голове Сержа, когда за доктором закрылась дверь. Возможно, про друга сказал Бакли. Ведь когда это со мной случилось, он был рядом. Тогда почему этот всевидящий доктор так прищурился и, как змея, прошипел фразу: «Отложить посещение». Отвратительный субъект, неужели он тот, от которого зависит сейчас жизнь Аннет. Показалось, что легкий ветерок опять принес запах чая. Серж повернулся и посмотрел на чашку. Над ее поверхностью уже не поднимался теплый пар, она не дышала.

– Аннет, – прошептал он, – я тут, рядом.

Серж уставился в потолок, потом перевел взгляд на бутылочку, из которой в его вену стекала лекарственная жидкость. Он осторожно стал освобождаться от иглы, как опять в палату вошла круглолицая медсестра и что-то добавила в лекарство. Поправив на его руке пластырь, пожелала спокойной ночи и бесшумно удалилась.

Через четверть часа Серж почувствовал странное оцепенение. С трудом отодрав пластырь, вынул из вены иглу. Сердце билось медленно и глухо. Он спустил ноги с кровати, но не сразу нащупал пол, он проваливался и вибрировал. Наконец, найдя точку опоры, сделал первый шаг и медленно пошел к выходу.

В больничном коридоре было светло и пусто. Собственно, тут мало что напоминало больницу, скорее – приличный отель. Ее комнату он нашел довольно быстро, на дверях были таблички с именами и датами поступлений. Он оглянулся по сторонам, никого из персонала не было поблизости. Осторожно приоткрыв дверь, заглянул внутрь. На кровати лежала алебастровая кукла, непохожая на Аннет. Ее голова и плечи были скованы гипсовыми повязками. Маска неподвижности обезличила, изменила до неузнаваемости. Он подошел и, стараясь не смотреть теперь уже в чужое лицо, поднес ее холодную ладонь к своим губам. Рука была безжизненной, безвольной, но слабый пульс, как трусливый мышонок, подрагивал под пальцами. Серж сжал ее руку. Наверное, если бы она могла что-то чувствовать, то вскрикнула бы от боли. Борясь с желанием вытряхнуть из этого цементного панциря то, что когда-то было вожделенным телом, он прилег рядом и легонько провел по груди. Сосок ткнулся тугой пуговкой. Серж погладил его, чуть прижал и вдруг под пальцами, поверх рубашки, почувствовал липкое. Сначала испугался, что задел рану и это кровь, но потом, когда и над второй грудью расплылось маленькое пятно, застыл от дикой догадки. Ее слабенькая, неживая грудь просочилась несколькими каплями молока, которое уже никому не понадобится. Он зарылся в подушку, трясясь в нервном ознобе. Когда дрожь чуть улеглась, прошептал ей на ухо: