Читать книгу "Последняя девочка - Вадим Юрятин"

К тому времени мы уже окончательно забудем о том, что когда-то было нашей цивилизацией. Мы переберёмся куда-нибудь на юг, где всегда тепло и растут, наверное, фрукты. Мы снова овладеем сохой и лопатой вместо электронных устройств передачи информации. Мы будем из уст в уста передавать легенду о Последней Девочке и спасшем её Великом Профессоре, посланнике небес, ведомом невидимой Сестрой. Мы будем читать записи Проповедника и верить в написанное. Мы же верующее большинство, как ты выразился. В общем, постараемся начать всё заново. Шансов у нас мало конечно, но будем надеяться на мыслящее меньшинство. Ну, и ты тоже смотри, не подведи, свети нам с небес!

Да, чуть не забыл… Спасибо тебе, Профессор. Никогда не говорил тебе этого при жизни, а теперь только напишу неизвестно для кого. Но это всё равно лучше, чем просто промолчать. Спасибо. За семью, которую ты для нас создал здесь, в Бункере, за отца, внезапно обретённого вновь, за благодарную аудиторию, которую я, наконец, нашёл под бетонными сводами нашего автомобильного концертного зала, за всё…

Тетрадочку эту, так и быть, оставлю. Прости за наглость, Профессор, но как я уже предупреждал выше, там будет ещё несколько листочков от меня: два моих незаконченных рассказа, забытый тобой полуистлевший листок с какой-то любовной запиской, видимо от твоей бывшей, а также рисунки, которые, как я понимаю, сделала эта твоя «Последняя Девочка».

Рисунки, наверное, единственное, на что стоит действительно обратить внимание в этой нашей совместной повести. Портретное сходство налицо. Даже меня «Девочка» смогла изобразить достаточно точно, хотя никогда не видела. Наверное, ты показал ей те несколько фотографий, которые мы сделали в первые дни нашего пребывания в Бункере.

Записку профессорскую почти не разобрать, почерк мелкий, женский, к тому же затерлось всё до безобразия. Ты, видимо, таскал её всё время с собой, но оставил во внутреннем кармане куртки, когда спешно смывался из Бункера.

А рассказы мои вообще чепуха полная. Ни начала, ни конца. Конечно, в их незаконченности есть и свой плюс, например, если что, можете предложить свой финал, но я бы рекомендовал вообще переписать.

Да вообще, какая разница, что тут содержится, в этой несчастной тетрадке?! Перед кем я оправдываюсь?! Никого же нет! Никто не придёт!

В общем, беги, сын Цифрового Бога, наслаждайся жизнью вместе со своей подругой, плодитесь и размножайтесь, если у тебя, конечно, получится, старый хрен. А я, так и быть, сохраню эту твою тетрадочку для любознательных зелёных человечков и победивших бородатых фанатиков.

Первый рассказ Плотника

Название должно быть что-то типа «Банда чёрных охотников в послевзрывном Париже» (по мотивам рассказов Электрика)

Бойтесь, белые люди. Наступает новое время: время Африки! Красно-чёрно-зелёное знамя реет над нами. С нами Леопольд Сенгор и ЭмеСезер, с нами Иисус Христос и пророк Мухаммед, с нами Боб Марли и Питер Тош, с нами Марсель Дессайи и Самюэль Это’О.

Слишком долго вы считали нас никем, брезгливо не замечали и откупались подачками в виде социальных пособий. Вы думали, что так будет продолжаться вечно, что Бог не накажет вас за все злодеяния.

Ловить на улице случайных белых прохожих и отрубать им головы после недолгой, но такой бодрящей пробежки, что может быть лучше! Вы ведь тоже когда-то развлекались примерно таким же образом назад с нашими предками, чтобы спустя каких-то два-три века рассуждать в ваших парламентах об ответственности. Насиловать ваших визжащих женщин у вас на глазах, распивая шампанское, какая романтическая картина! Они ведь сами об этом мечтали, не правда ли? Более того, об этом тайком мечтали и вы. Что ж, сбылось!

Вы скажете, что это несправедливо, что это проявление зла и невежества, что в этот час надо объединиться всем народам мира для борьбы с общим врагом, что важнее то, что все мы, прежде всего – люди. Мы много слышали подобной болтовни и простите, господа, но это уже достало! Кончилось время, отпущенное для пустых рассуждений о всеобщем благе, кончилась ваша цивилизация. Наконец-то пришло время для таких как мы.

Умирая, вы просите о пощаде, вы жалко ползаете у наших ног, в ваших глазах страх и память о потерянных вещах. Вот что остаётся с вами в последний миг: воспоминания о счастливом детстве с любимыми игрушками, видеоприставками, поездками на курорты, сладкими конфетами. Когда будем умирать мы, гордо и бесстрашно, замерзая под этим злым радиоактивным снегом, в наших глазах будет дорога. Мы всё время куда-то ползли, бежали, тащились, плыли. Наши игрушки остались в брошенных нами городах. Сладости нам заменяли продуктовые наборы гуманитарной помощи. Попробовали бы вы немножечко покормиться этой дрянью!

Вы учились в университетах, путешествовали, ходили в ночные клубы, в то время как мой отец, несмотря на наличие учёной степени, всю жизнь драил полы и разносил пиццу.

Мы не питаем иллюзий, что весь этот фейерверк радости и веселья продлится долго. Может быть, нам отсчитано два месяца, может, три. Пока в наших руках есть силы, мы будем сражаться.

Этот континент обречён. Его уничтожили не чёрный снег, не взрывы и радиация, а постоянное враньё. Мы спокойно пойдём на дно вместе с этим кораблём, поскольку знаем, что где-то далеко, на нашей настоящей Родине, есть те, кто выживут. Они дождутся, когда сойдут снега, они снова выйдут из пещер и снова подарят миру человека.

Африка, вперед!..

Комментарий Плотника: сам до конца верю в то, что пишу, наверное, потому, что ничего этого не видел. Электрик на самом деле тоже. Он успел смыться из Франции до «взрывов», но настрой местной чёрной молодежи он передал весьма точно. Наши местные, родные, так сказать, «охотники» ни про какой «негритюд» не слышали, конечно, но жили в последние свои месяцы по таким же принципам.

Второй рассказ Плотника

Можно назвать, например, «Любовные переживания с киберкуклой», нет, лучше «Я и кибла», хотя нет, лучше «Последняя любовь»

Я иду по чёрному городу, мимо чёрных домов, по чёрной мостовой, на которую падают чёрные снежинки. Мимо меня проносятся какие-то люди с огромными сумками в руках, какие-то машины. Все стараются куда-то убежать, как будто есть место, куда можно убежать. «Эй, Вы, – хочется крикнуть им вслед, – ехать больше некуда!». Меня тоже ждёт машина на третьем уровне подземного паркинга. Я тоже могу сесть в неё и уехать, но только не для того, чтобы спастись.

Мне тридцать восемь лет, я свободен: ни жены, ни детей, только гитара и кибла. Только к этим двум у меня ещё есть какие-то чувства. Гитара висит за спиной, а кибла ждёт в квартире, которую я специально снял для наших встреч два года назад.

Спасибо этому веку за все те изобретения, что делали нашу жизнь немного человечнее: за киберкукол, за возможность общения в Сети. Сейчас, правда, это уже не столь важно. После того как какие-то очередные «воины» устроили взрыв на ГЭС, и город стал постепенно погружаться в воду, стало ясно, что времени у меня совсем мало.