Читать книгу "Воздушная битва за Севастополь. 1941-1942 - Мирослав Морозов"

Вот краткая хроника последних боев в воздухе:

25 октября облачность висела над полем боя настолько низко и плотно, что командованию Фрайдорфской группы пришлось высылать лишь отдельные экипажи для воздушной разведки и по возможности штурмовки войск противника. По­скольку над районом барражировали «мессершмитты», бои были неизбежны. В них погибли старший политрук Мартынен­ко и младший лейтенант Кузнецов, в то время как летчик Са­буров смог совершить вынужденную посадку (все трое летали на И-16). Немцы потеряли обер-лейтенанта Zehl из III/JG 52. Его самолет был подбит в бою (по немецким данным, подбит зенитной артиллерией) и на глазах поразившего его летчика приземлился в расположении советских войск. Свои дни не­задачливый пилот люфтваффе закончил в плену. В 16.13 единственный удар по противнику совершили бомбардиров­щики ВВС ЧФ — 6 Пе-2 в сопровождении 2 ЛаГГ-3 и 14 МиГ-3. Над полем боя им пришлось вступить в схватку с 16 «мессер­шмиттами», окончившуюся для обеих сторон безрезультатно (лейтенант Загорский донес о сбитии одного Bf-109F, но это не подтверждается немецкими данными).

26 октября противникам так и не удалось отыскать друг друга в облаках. По немецким данным, лишь пилотам III/JG 77 удалось сбить один И-16, что не подтверждается советской стороной. Сама III/JG 77 лишилась двух истребителей по не­боевым причинам. Единственный штурмовой налет на немец­кие войска состоялся вечером (8 И-153, 1 Ил-2, 11 И-16 в со­провождении 5 Як-1, 4 МиГ-3, 2 ЛаГГ-3). Воздушного проти­водействия он не встретил, но в результате огня с земли Ил-2 получил повреждения и совершил вынужденную посадку.

27 октября число штурмовых ударов увеличилось до двух, но в обоих случаях прорываться к цели пришлось сквозь строй «мессершмиттов». Немцы донесли о шести победах, которые в реальности соответствовали двум: И-16 летчика Зейналова пропал без вести, а подбитый Як-1 сел на своей территории. Немцы потерь не имели.

28 октября, в день завершения немецкого прорыва, пого­да оказалась настолько скверной, что сторонам не удалось ни нанести ударов, ни вступить в противоборство. Фрайдорф­ская группа совершила 26 вылетов одиночными истребителя­ми для разведки.

Такая же погода стояла с утра 29 октября, но после обеда небо оказалось вполне пригодным для нормальной боевой работы. Этим сразу же воспользовались советские штурмо­вики и бомбардировщики. В сумме они нанесли три удара по автоколоннам начавших преследование немецких войск и до­бились при этом определенных успехов. Встреч в воздухе не было, и лишь один И-5 сел на своей территории, будучи по­врежденным зенитным огнем. У немцев в этот день на взлете разбился Bf-109 5/JG 3, а его пилот фельдфебель Mias полу­чил тяжелую травму.

С утра 30 октября стояла вполне летная погода, но совет­ская сторона уже не могла воспользоваться этим в полной ме­ре. После двух утренних ударов штурмовиков (в первом из них истребителем из III/JG 77 был сбит И-16 летчика Богданова) оставшимся самолетам пришлось начать перебазирование — на полевых аэродромах близ Фрайдорфа уже хорошо слыша­лись рев моторов вражеских автомашин и винтовочные вы­стрелы. Истребительные эскадрильи перелетели на аэродро­мы Чоргунь и Бельбек под Севастополем, 40-й бап из Сарабу­за в Карагоз, 2-й мтап из Карагоза на аэродром близ станицы Крымская на Северном Кавказе. Еще в предыдущие сутки в Севастополь перелетели летающие лодки МБР-2 119-го мрап с озера Донузлав. Фрайдорфская группа с 30 октября рас­формировывалась. На следующий день перебазирование продолжилось, поскольку советские войска не смогли задер­жаться на промежуточных позициях. В особенно тяжелом по­ложении оказались ВВС 51–й армии, у которых в тылу в отли­чие от моряков подготовленных аэродромов не оказалось. Наземный персонал за своими полками не поспевал — он то­же страдал от пробок на дорогах, а отчасти и сам являлся причиной их. Количество исправных самолетов в частях ар­мейских ВВС резко снизилось, часть из них пришлось уничто­жить при отступлении (например, два из четырех остававших­ся на 31 октября МиГ-3 в 435-м иап). Оставшиеся совершали не более одного вылета в сутки. В первых числах ноября все, что могло подняться в воздух, перелетело на аэродромы Кав­каза в районе Анапы. Посчитав, что с советской авиацией по­кончено, командование люфтваффе в первые дни ноября то­же быстро растащило свой авиационный кулак по разным местам. Группа III/JG 52 присоединилась к l(J)/LG 2 и II/JG 77, сражавшимся под Ростовом, II/JG 3 убыла на отдых в Герма­нию. Оставшаяся в Крыму III/JG 77 (с 4 ноября базировалась на аэродроме Сарабуз) была вынуждена делить свое внимание между Севастополем и Керчью. Воздушные бои на керчен­ском направлении в этот период были большой редкостью. Из них стоит выделить 3 ноября, когда летчикам 51–й армии уда­лось без собственных потерь сбить два «мессершмитта», и 9-е, когда немецким пилотам удалось перехватить группу ДБ-3ф из 2-го мтап, летевших на бомбежку немецких войск в районе Керчи без прикрытия. Как обычно бывало в таких случаях, по­тери советской стороны оказались тяжелыми — два сбитых и один подбитый ДБ, с трудом дотянувший до аэродрома. В це­лом же в небе над Крымом, если не считать самостоятельного севастопольского направления, установилось затишье. Бом­бардировщики IV авиакорпуса мест дислокации не сменили, но после серии достаточно мощных ударов по крымским пор­там в конце октября — начале ноября на какое-то время их внимание сосредоточилось на ростовском направлении. Пер­вое воздушное сражение в небе Крыма завершилось.

* * *

Попытаемся разобраться с результатами сражения за Крым и причинами, приведшими к этим результатам.

Не вызывает сомнений, что советская сторона потерпела очередное серьезное поражение, увы далеко не первое в хо­де летне-осенней кампании 1941 г. При этом речь идет не только о материальных потерях, которые, несмотря на всю свою величину, терялись на фоне более крупных военных ка­тастроф, а об изменении стратегической обстановки на юж­ном крыле советско-германского фронта и Черном море. Да­же несмотря на то что в советских руках все еще оставался Севастополь, возможность базирования в нем крупных сил флота и авиации исключалась. В результате господство в за­падной части моря автоматически переходило в руки герман­ских и румынских военно-морских сил, которые из-за своей малочисленности никогда не решились бы бросить вызов Черноморскому флоту в открытом бою. Исчезла угроза для нефтепромыслов Румынии, зато возникла угроза вторжения германских войск на Кавказ, где тогда были сосредоточены основные нефтепромыслы СССР.

Чем больше перечисляешь негативные результаты потери Крыма для Советского Союза, тем обиднее сознавать, что си­лы для его обороны имелись. Если бы командование 51-й ар­мии правильно оценило оперативную обстановку и боевые возможности германской 11–й армии и сосредоточило основные силы войск на Перекопе, Манштейну не удалось бы про­рвать позиции на Турецком валу всего за три дня. Столь быст­рая потеря наиболее укрепленной и выгодной для обороны позиции привела к тому, что войска отступили в район Ишуни, где к тому времени фактически никаких укреплений вообще не имелось. Второй итог поражения на Перекопе — поспеш­ная эвакуация Одессы, в результате которой войска Примор­ской армии прибыли в Крым почти без техники, уничтоженной в момент эвакуации. Шансы удержаться на ишуньских пози­циях были намного хуже, но нельзя сказать, что их не было совсем. Советское командование очень слабо маневрировало резервами, редко использовало перегруппировку войск для того, чтобы закрыть бреши войсками, снятыми с неатакован­ных участков фронта. В самый разгар боев командующий 51–й армией был смещен с должности, что привело к потере даже того плохого управления войсками, которое имелось ранее. В результате сумма ошибок перевесила упорство и героизм русских солдат (то, что русские сражались на Перекопе упор­но, неоднократно признает сам Манштейн), войска дрогнули и отступили до Севастополя и Керчи.