Читать книгу "Лавандовая комната - Нина Георге"

Эгаре поднял юношу с колен. Макс уткнулся ему в грудь и тут же залил его выглаженную рубашку слезами и слюной.

– Блевать охота от всего этого! – всхлипывал он.

– Да, вы правы. Но прошу вас, мсье, если уж блевать, то лучше в воду, а не на палубу, а то вам опять придется ее драить.

Макс рассмеялся сквозь слезы и еще какое-то время плакал и смеялся в объятиях Эгаре.

«Книжный ковчег» вдруг задрожал, и в следующее мгновение корма врезалась в берег. Эгаре и Жордан вместе рухнули сначала на пианино, а потом на пол. Со стеллажей посыпались книги.

Макс громко крякнул: ему на живот свалился увесистый том.

– Уберите колено с моей физиономии! – нечленораздельно пропыхтел Эгаре.

Поднявшись на ноги, он взглянул в окно, и то, что он там увидел, ему совсем не понравилось.

– Нас снесло!..

18

Эгаре отважно принялся «отбивать» корму снесенной течением «Лулу» от берега. Но маневр получился неудачным: корму вынесло слишком далеко и баржа встала поперек реки, перегородив фарватер и попав под перекрестный огонь злобных гудков других участников движения. Какая-то переоборудованная под плавучую дачу английская баржа темно-зеленого цвета, узкая и низкая, но очень длинная, проскочила мимо, чудом увернувшись от раскрытых объятий «Лулу».

– Эй вы, чайники! Крысы портовые! Ботаники! – заорали англичане с палубы.

– Монархисты сраные! Безбожники! Задроты очкастые! – ответил Макс гнусавым от пролитых слез голосом и для большей убедительности громко высморкался.

Когда Эгаре наконец развернул свою «Литературную аптеку» так, что она уже не торчала как пробка в бутылке, с левого борта раздались аплодисменты. Аплодировали три женщины в полосатых топах на палубе плавучей дачи.

– Эй, на борту! Привет санитарам книжной скорой помощи! Спасибо за шикарный балетный номер!

Эгаре потянул за шнур сигнального гудка и вежливо поприветствовал дам тремя протяжными гудками. Те, легко обогнав «Лулу», помахали ему рукой.

– Следуйте за этими дамами, mon capitainе. У Сен-Маммеса нам надо будет повернуть направо. То есть, как говорится, – право на борт, – сказал Макс, который уже скрыл свои покрасневшие от слез глаза под усыпанными стразами очками мадам Бомм. – Там мы отыщем филиал моего банка и займемся шопингом. А то в вашем плавучем книжном шкафу уже даже мыши начали вешаться от голода.

– Сегодня воскресенье.

– Тьфу! Ну, значит, число мышиных суицидов возрастет.

Они, не сговариваясь, делали вид, будто никаких нервных срывов со слезами отчаяния не было.

Чем ниже опускалось солнце, тем больше птиц было в небе – серые гуси, утки, кулики, крякая и гогоча, устремлялись к местам ночлега на берегах и песчаных отмелях. Эгаре был поражен бесчисленными оттенками зеленого цвета, открывшимися его глазам. И все это скрывалось в такой близости от Парижа?..

«Лулу» подошла к Сен-Маммесу.

– Боже!.. – пробормотал Эгаре. – Да тут черт ногу сломит!

В гавани теснились суда всех мастей и размеров, под флагами разных стран. Сотни или тысячи людей сидели на палубах за вечерней трапезой, и все как один уставились на огромный «книжный ковчег».

Эгаре боролся с искушением дать полный вперед и уйти отсюда подальше.

Макс Жордан изучал карту.

– Отсюда можно плыть во все концы света: на север до самой Скандинавии, на юг до Средиземного моря, на восток и в Германию. – Он бросил взгляд на причал. – Это все равно что жарким летом парковаться задом перед единственным в городе кафе-мороженым. Когда все смотрят только на тебя. В том числе королева бала и ее богатый жених со своей бандой.

– Спасибо, мне сразу как-то полегчало.

Эгаре медленно, на самом малом ходу, подошел к гавани.

Все, что ему было нужно, – это свободное место. Очень большое свободное место.

И он его нашел. В самом конце причала, где стояло одно-единственное судно. Английская узкая баржа темно-зеленого цвета.

Швартовка состоялась всего со второй попытки, и они всего один раз стукнули англичанина, да и то относительно мягко.

Из каюты вышел мужчина в махровом халате, с перекошенным от злости лицом и полупустым бокалом вина в руке. Вторая половина его содержимого попала на халат. Вместе с картошкой. И соусом.

– Послушайте, что мы вам сделали? Почему вы все время пытаетесь нас потопить? – крикнул он.

– Извините! – крикнул в ответ Эгаре. – Мы… э-э-э… вы любите книги?

Макс, приступая к швартовке, захватил с собой книгу о морских узлах. Он благополучно закрепил кормовые швартовы и носовой шпринг на кнехтах так, как было изображено в книге. Ему понадобилось для этого немало времени и усилий, но от помощи он отказался.

Тем временем Эгаре сгреб в охапку несколько романов на английском языке и вручил англичанину. Тот, пролистав их, нехотя подал ему руку.

– А что вы ему дали? – полушепотом спросил Макс.

– Литературу, способствующую разрядке напряженности, из библиотечки чувств средней тяжести, – шепотом ответил Эгаре. – При приступах злости нет более эффективного успокоительного, чем хороший зверский триллер, в котором кровь хлещет рекой.

Шагая по понтонам в сторону конторы марины, Эгаре и Жордан чувствовали себя мальчишками, которые только что в первый раз поцеловали девочку и при этом не просто остались в живых, а еще и приобрели некий ценный, остро-волнующий опыт.

Начальник порта, мужчина с обгоревшей на солнце, пятнистой, как у игуаны, кожей, показал им распределительный щит и цистерну для сбора фекальных отходов, объяснил, как пополнить запас пресной воды. Плату за стоянку, пятнадцать евро, он потребовал вперед. Эгаре не осталось ничего другого, как разбить стоявшую рядом с кассой копилку для «чаевых» – фарфоровую кошку с прорезью между ушей.

– А ваш сын может пока опорожнить цистерну гальюна, это бесплатно.

– Да, конечно, – вздохнул Эгаре. – Ассенизаторские работы мой… сын выполняет с особым увлечением.

Макс метнул в него испепеляющий взгляд.

Когда Макс с начальником порта принялись разматывать шланги, чтобы подсоединить их к цистерне для сбора фекальных отходов, Эгаре посмотрел вслед Жордану. Какая пружинистая походка! И все волосы еще на месте. И читать он, наверное, может сутками, не думая ни о растущем животе, ни о жировых складках на бедрах. Но знает ли он, что у него еще вся жизнь впереди, а значит, еще столько времени для совершения страшных ошибок?..

«Нет, я не хочу больше быть двадцатилетним юношей, – подумал он. – Разве что в сочетании с моим сегодняшним жизненным опытом».

Проклятье! Никому не дано поумнеть, не побывав прежде в шкуре глупого желторотого птенца!