Читать книгу "И небеса разверзлись - Игорь Чужин"

Саадин во время боя совсем съехал с катушек, он орал как сумасшедший ругался, словно пьяный матрос, плевался как верблюд и посылал проклятия горящим в огне имперцам. Через полчаса под нами заблестела голубая гладь Атлаского озера, и мы увидели эскадру галер стоящую на якоре у рыбацкой деревушки, в которую меня уже забрасывала судьба. Халиф умолял меня снизиться над флагманской галерой и пролететь вдоль ее борта. Эйфория от успехов взяла верх над разумом, и я выполнил просьбу Саадина.

Мое знание арбского языка находилось на уровне обмена жестами, поэтому я не понял, что орал своим подданным халиф, но его жесты рукой, поперек горла перевода не требовали. По-моему матросы на галере узнали своего повелителя, и на палубе начался ожесточенный бой. Нам тоже досталось на орехи, когда с кормовой надстройки корабля вылетел рой стрел, две из которых пробили обшивку крыла. Я в испуге набрал высоту, но на наше счастье стрелы оказались простыми и не несли магической начинки. Саадин снова начал умалять меня снизиться и пролететь вдоль борта галеры, но я красочно объяснил зарвавшемуся халифу, что об этом думаю и направил дельтаплан в сторону переправы на Нигере.

Когда мы заходили на посадку, на переправе вовсю шел бой между воинами халифа и баркудом Лаэра. К счастью гвельф не сжег все столпившееся на противоположном берегу воинство, а только разнес в щепки плот с десятком отморозков решивших переправиться. Я разогнал ассасинов ревом сирены и посадил дельтаплан на воду реки. Мы причалили к берегу, после чего я пулей выскочил из кабины и бросился к гвельфу за разъяснениями. Лаэр в двух славах рассказал мне, что полчаса назад из лагеря ассасинов вывалила возбужденная толпа с бородатым стариканом во главе, который что-то орал как бешеный. Потом на наш берег переплыл парламентер, который потребовал вернуть, назад похищенного Иблисом Саадина, а затем в ход пошли стрелы, и началась переправа. Лаэру сделал предупредительный выстрел вдоль реки, но это ассасинов не остановило и пришлось стрелять на поражение.

Я высказал халифу все, что о нем, думаю и отправил рассыпающегося в извинениях повелителя правоверных на противоположный берег, а заодно и к чертовой матери. Халиф переправился на свой берег со скоростью чемпиона по академической гребле и понесся в сторону лагеря, как опытный спринтер. Мне с трудом удалось успокоить свои нервы, после чего, плюнув на все заморочки, я отправился к костру ужинать. Сытная еда поспособствовала восстановлению душевного равновесия и ко мне вернулась способность мыслить адекватно сложившейся обстановке.

Беглый анализ показал, что мне все-таки удалось совершить несколько глупостей за прошедшие сутки. Однако, несмотря на конфликт с арбами, день закончился в основном удачно. Я приказал Лаэру выставить караулы и завалился спать до утра, в надежде хорошо выспаться. Две последние, практически бессонные недели, вымотали меня до дрожи в ногах, и это стало сказываться на моих мыслительных способностях.

Глава 11 Посольство темных эльфов

Утро встретило меня пасмурной погодой и паршивым настроением. В последнее время у меня, похоже, вошло в традицию видеть по ночам кошмары. Всю ночь я воевал с имперцами, расстреливая их легионы из метателя, рубился в джунглях с толпами афров и висел на дыбе в подземелье, где имперский маг в черной хламиде резал мне вены, сливая кровь в помойное ведро. Вчерашний конфликт с ассасинами добавил еще одну ложку дегтя в бочку моего паршивого настроения и завтракал я уже злой как собака.

— Мой князь, ассасины на том берегу подают сигналы и похоже просятся на переговоры, — прервал мой завтрак голос дозорного воина.

— Пошли их к чертовой матери! — в сердцах приказал я, но вовремя одумался. — Ладно, просигналь им, чтобы переплавлялись на наш берег, на плот я больше не поплыву!

Минут через двадцать к костру подошел Саадин с двумя охранниками и молча, вывалил мне под ноги отрубленную голову какого-то старика. От такого пассажа меня едва не вырвало, но мне удалось сдержаться. Саадин глядя на мое недовольное лицо, понял, что перестарался со своим подарком и рассыпался в извинениях:

— Князь, я нижайше прошу Вас извинить меня за бестактность, но я вне себя от ярости и принес с собой голову виновника вчерашнего конфликта. Это голова моего визиря, который вопреки моему приказу, устроил панику и напал на наших союзников. Я не знаю, как загладить свою вину перед вами. Князь, если хотите, то отрубите мою опозоренную голову. Вы, рискуя жизнью, спасли халифат от гибели, а мы отплатили Вам такой ценой!

Саадин, так искренне каялся передо мной в своих грехах, что я едва не поверил в сделанные им заявления. Однако здравый смысл подсказывал, что театральные эффекты очень часто не имеют никакой связи с реальной жизнью.

— Халиф, я возмущен вчерашним происшествием, но интересы наших народов требуют, чтобы мы оставили все распри в стороне. Конфликт между нами на руку только нашим врагам. Я со своей стороны продолжу выполнение нашего договора и обещанный мной баркуд, вместе с охраной, поступает в Ваше распоряжение, однако вы должны обеспечить моим людям полную безопасность со стороны ваших воинов! — заявил я.

— Князь, это первое и последнее недоразумение между нами! Я клянусь честью, что такое больше не повторится. В знак уважения и нашей дружбы я прошу Вас принять этот скромный подарок, — ответил Саадин и выложил на стол шкатулку, украшенную драгоценными камнями.

— Что это такое?

— Прошу меня простить князь, но я только вчера узнал, что вы недавно женились на гвельфийской принцессе Викане и это мой подарок к свадьбе. Время сейчас военное и у меня нет возможности преподнести принцессе более достойный ее красоты подарок, однако я надеюсь после нашей победы сделать это лично, — закончил свою витиеватую фразу халиф.

Я открыл шкатулку и невольно присвистнул, на бархатной голубой подложке лежали потрясающей красоты драгоценности, о которых многие венценосные особы могли только мечтать. В гарнитур входили выполненные в едином стиле, два браслета с рубинами и сапфирами, серьги, со сверкающими всеми цветами радуги неизвестными мне камнями, четыре перстня с разноцветными бриллиантами, диадема и потрясающей красоты колье. Я не уверен в том, что назвал драгоценные камни своими именами, но в том, что подобные украшения стоят гигантских денег, абсолютно уверен.

Халиф, увидев мой восторг, попросил слетать с ним на драконе на север от Тадмура. В этом районе ассасины завязли в мелких стычках, и требовалась моя помощь, чтобы разогнать афров скрывающихся в джунглях. После такого подарка я был готов лететь хоть к черту на рога и после десятиминутной подготовки мы сели в дельтаплан. На этот раз я не пошел сразу на взлет, а подплыл к противоположному берегу, на котором столпились «бессмертные» из личной охраны халифа. Саадин, стоя в передней кабине, сказал пламенную речь на арбском языке, из которой я понял только слова: Аллах, шайтан, Иблис и десяток матерных выражений на меранском, затем я помог халифу застегнуть привязные ремни и мы взлетели.

Повторилась прежняя история, Саадин радовался, как ребенок на американских горках, а я постоянно боялся, что он вывалится из кабины дельтаплана. Наш полет закончился успешно только на половину, потому что после крика дракона из джунглей разбежались не только афры, но и воины халифа драпанули со скоростью звука в сторону своего лагеря. Я для острастки сделал несколько выстрелов по джунглям из метателя, однако кроме широкой просеки и начавшегося пожара, никакого ущерба дикарям, похоже, не нанес. На этот раз этот на вылет и штурмовку «зеленки» ушло не более часа, и мы приводнились у переправы. После бурного прощания с халифом и заверений в вечной дружбе, я сдал повелителя правоверных на руки «бессмертным» и перегнал дельтаплан к своему берегу. После короткого совещания мы с Лаэром решили, что он задержится на Берегу Нигера еще на день, а затем вернется в долину к бункеру.