Читать книгу "Теория притягательности - Дэвис Джим"

Умение выявлять паттерны – критически важный для выживания навык. Уметь отыскивать паттерны необходимо для классификации вещей, для понимания причин и следствий, для понимания того, как вести себя в определенных ситуациях. Неудивительно, что мы испытываем удовольствие, когда обнаруживаем паттерн: это выработавшийся в процессе эволюции способ наградить нас за умение обнаруживать закономерности.

* * *

Эволюционный смысл умения обнаруживать паттерны – способность предсказывать события – находит проявление в различных формах искусства, заставляя нас верить, что мы открываем что-то важное в мироустройстве, и испытывать при этом чувство удовлетворения. Простейшим примером этого является, пожалуй, цвет. Когда мы снова и снова видим одно и то же сочетание цветов, оно начинает нравиться нам все больше и больше, будь то цветовое решение веб-сайта или сочетание цвета блузки с цветом глаз.

Буквы в нашей системе письма визуально различаются между собой и кажутся нам естественными. Их начертание во многом соответствует пейзажным сценам, которые мы наблюдаем вокруг себя. Как показывает исследование, проведенное неврологом Марком Чангизи, вероятнее всего, не наш мозг эволюционировал, приспосабливаясь к системе письма, а наоборот, система письма эволюционировала, приспосабливаясь к мозгу. Формы букв часто встречаются в мире природы, поэтому нам легче их усваивать и приятнее на них смотреть. Мы находим форму букв красивой, о чем свидетельствует популярность каллиграфии у многих народов.

* * *

Возможная причина притягательности нарративов заключается в то, что они осмысливаются в соответствии с теми структурами, которые мы используем для постижения мира. Возьмем, к примеру, фразу «Король умер, и королева умерла» и сравним ее с фразой «Король умер, а потом королева умерла от тоски». Хотя вторая фраза сложнее в том смысле, что в ней больше слов и информации, в другом смысле она проще. События, упоминаемые во второй фразе, существуют не сами по себе, а связаны между собой понятным для нас образом. Поскольку эта фраза вполне соответствует нашим представлениям о людях, мы практически можем предсказать второе событие, отталкиваясь от первого, отчего вся фраза легче запоминается. Разумеется, вторая причина хорошей запоминаемости второй части фразы состоит в том, что она содержит важный социальный смысл.

Писатели знают, что повторяющиеся символы привлекают читателей. В мире театральной импровизации концовка зачастую заново использует элементы из начала сцены.

Предвосхищение – это способ так использовать повторения, чтобы заинтересовать аудиторию. Иногда этот прием очевиден. В литературе его иногда называют «чеховским ружьем». Чехов писал, что «если в начале пьесы на стене висит ружье, то оно должно выстрелить». Повторения играют свою роль и в символизме. Когда в романе Джорджа Оруэлла «1984» мы впервые наталкиваемся на стеклянное пресс-папье, то не придаем этому значения. Но когда Уинстон Смит попадает в руки полиции мыслей, это пресс-папье разбивают о пол. Важность этого символа мы осознаем, вспоминая о том, какую роль сыграло пресс-папье в романе ранее.

Люди разговаривают целыми днями, но некоторые сказанные ими слова запоминаются и превращаются в цитаты и идиомы, тогда как все прочее забывается. Почему так?

Некоторые цитаты и идиомы буквально вгрызаются в нашу память. Те же самые эстетические принципы, на основе которых мы судим о красоте произведений искусства, применимы и к цитатам. Нам нравится симметрия («люби так, как хочешь, чтобы любили тебя»), неконгруэнтность («держи друзей при себе, а врагов еще ближе», «чем выше ты поднимаешься, тем больнее падать»), повторы, включая рифмы («супер-пупер»), аллитерацию («мели, Емеля, твоя неделя») и словесные структуры («ходить вокруг да около»).

Шокирующе большое число высказываний, которые считаются цитатами, на самом деле таковыми не являются. Такое случается, когда кто-то – обычно знаменитость – произносит что-то интересное, но его слова видоизменяются, порой до неузнаваемости, чтобы высказывание стало более лаконичным, запоминающимся. Например, Альберту Эйнштейну приписываются слова «Бог не играет в кости». Но его истинные слова были несколько другими: «Заглянуть богу в карты непросто. Но в то, что он бросает кости или использует телепатические методы, я не поверю ни на секунду». Не то же самое, верно?

В наше время и названия книг стали короче. Краткость названий коррелирует с ростом издательской индустрии. Возможно, это связано с тем, что книги с короткими названиями легче рекламировать и продавать. К такому выводу подталкивают результаты проведенного литературоведом Франко Моретти исследования названий 7 тысяч книг, изданных на протяжении XVIII и XIX веков. Короткие заголовки легче запоминаются, а длинные нынче настолько редки, что воспринимаются как юмористические (например, книга Уильяма Блая, которую мы называем «Мятеж на „Баунти“», в оригинале имела название «Путешествие в южные моря, предпринятое по приказу Его Величества с целью доставки хлебного дерева в Вест-Индию, на корабле Его Величества „Баунти“ под командованием лейтенанта Уильяма Блая»). А то, что мы кратко называем «Происхождением видов», полностью называется «Происхождение видов путем естественного отбора, или Сохранение благоприятных рас в борьбе за жизнь». Мы сокращаем заголовки книг так же, как и цитаты. Почему? Да потому, что легкость восприятия зачастую делает восприятие более позитивным, а более короткие заголовки легче усваиваются.

Ценность повторяющихся элементов особенно очевидна в музыке. Музыковед Дэвид Гурон провел исследование и обнаружил, что 94 процента пассажей в музыкальных произведениях повторяются. Повторения в музыке происходят на шести уровнях абстрагирования. Простейшим уровнем является использование одних и тех же инструментов на протяжении музыкального произведения.

Ритм вообще не может существовать без повторения ударов, а при устойчивом ритме повторяется время между ударами. Даже постепенно ускоряющийся ритм имеет свою закономерность, линейную или какую-то иную.

Другой уровень – музыкальные мотивы, повторяющиеся мелодичные элементы. Рихард Вагнер в каждой своей опере использовал определенный мотив, повторяющийся снова и снова. Тот же эффект используется в музыке к фильмам.

В песнях используются те же элементы, что и в поэзии, к тому же слова в них согласуются с музыкальным ритмом. Более того, люди подсознательно подбирают слова, которые ритмически соответствуют смыслу текста, даже в обыденной речи.

Куплеты и припевы тоже повторяются, становясь все более знакомыми нам по мере развертывания произведения. Ну и, разумеется, любое произведение нравится нам тем больше, чем чаще нам доводится его слышать.

* * *

Как музыка создает паттерны, которые, повторяясь, притягивают наше внимание, так и в тексте, даже самом маленьком, повторения способствуют усвоению и запоминанию. Во многих идиомах, поговорках и афоризмах, так же как и в песнях, для привлекательности и лучшего запоминания часто используется рифма, например «держи ушки на макушке».

Рифмованные обороты не просто звучат приятнее, они еще и воспринимаются как более убедительные. Например, результаты исследования, проведенного психологами Мэтью Макглоном и Джессикой Тофигбакш, показывают, что люди более склонны соглашаться с рифмованными максимами, нежели с их нерифмованными аналогами, поскольку рифма облегчает умственную обработку утверждения. Авторы политических лозунгов иногда используют те же фонетические приемы, что и поэты: «Пока мы едины, мы непобедимы!» Это очень удачно называют эффектом рифмы. Почему удачно? Потому, что мы охотнее верим в действенность эффекта, когда у него броское название. Оба слова содержат одинаковое количество слогов и букву «ф» посредине. В этом словосочетании чувствуется что-то загадочное, возбуждающее интерес.