Читать книгу "Пятнадцать суток за сундук мертвеца - Фаина Раевская"

Значит ли это, что на встречу должен был явиться Гена и убить хотели именно его? Специально ли Гена отправил в парк Колю? Кто, кроме Гены, знал об этом? По телевизору, кажется, говорили, что бедному Коленьке вкололи какой-то сердечный препарат. А кто мог это сделать? Трудно представить, что молодой сильный мужчина вот так запросто мог позволить уколоть себя. Следовательно, это сделал кто-то, кому Коля доверял. Я аккуратно подписала под Колиным кружочком «Гена, Павел, Ефим» и нарисовала большой знак вопроса. Кто же убил Колю? А главное — за что? Ефим говорил, что пасынок увлекался пиратскими кладами. Но ведь не из-за этого же его прикончили?! Николай — взрослый человек, вынесший из детства столь наивное увлечение. И оно, это увлечение, ну, никак не могло стать причиной смерти, потому что любой нормальный человек не верит в пиратские клады! Завтра поговорю с Геной. Может, тогда что-нибудь прояснится. Ефим, к сожалению, ничего толкового поведать не смог. Да и что можно ожидать от человека, занятого собственной гениальностью, поцелуями господа и добыванием денег на выпивку и последующее похмелье. Надеюсь, содержимое банковской ячейки даст хоть какую-нибудь зацепку.

Взгляд переместился на кружочек с именем Павла. О нем известно еще меньше. Дядя Николая, шантажист, сидел. Вот, пожалуй, и все. Предположительный и наиболее вероятный мотив убийства Павла Леонидовича — это его деятельность. Наверное, тайну смерти Павла стоит пока отодвинуть на второе место.

Клюквиной до сих пор не было. Я потыкала пальчиком в кнопки телефона, но тетенька бесстрастно ответила: «Абонент не отвечает или временно недоступен».

— Черт! — И я рысцой пробежала по квартире. — Где, спрашивается, ее носит? Неужели забыла, что мы в розыске?!

В крайнем волнении я еще раз обежала все, ненадолго задерживаясь возле окон. На кухне, остановившись возле аквариума, принялась жаловаться на Клавдию Тырочке:

— Нет, ты только подумай! Бросила меня одну, не сказала даже, куда поехала. Сиди тут, волнуйся. А вдруг ее арестовали? Внешность-то мы изменили, а вот в паспорте фотографии старые! Где гарантия, что какой-нибудь усердный милиционер не вздумает проверить у нее документы? И все, сушите сухари! Господи, ну за что ты меня наградил такой непутевой сестрицей?! — заломив руки, воскликнула я.

В этот момент хлопнула входная дверь.

— Афоня, — раздался долгожданный голос Клюквиной, — ты дома? Помоги мне!

Вместо того чтобы броситься на зов, я словно приросла к месту. Что с ней?! Ее избили! Поймали, изувечили, но мужественной Клавке удалось бежать из лап… Кого? Ладно, это потом. Моя сестра, с трудом передвигаясь, оставляя за собой страшный кровавый след, добралась до дома, желая предупредить меня об опасности… Эх, были бы у меня ордена! Я бы обязательно один подарила сестренке. Или даже два.

— Афоня, блин! — снова зазвенел Клавкин голос. — Сколько можно звать?! Спишь, что ли?

Для пострадавшей от рук врагов кричала она как-то очень громко, да и голос у нее был довольный и чересчур бодрый. Очнувшись, я поспешила на помощь. В коридоре, прямо на полу, сидела Клавдия, зачем-то спрятавшись за двумя огромными спортивными сумками, и тяжело дышала.

— Клава, это ты? — на всякий случай уточнила я. — Зачем ты прячешься?

— Нет, это не я, это призрак коммунизма! — съязвила Клюквина. — Разгружай сумки, не болтай…

Забыв про волнение, одолевавшее меня еще несколько минут назад, я с трудом втащила баулы в комнату и дернула «молнию» на одном из них. Восторженный стон сам собой вырвался наружу.

— Клавочка, что это? — прошептала я, заметив сестру на пороге.

— Нравится? — самодовольно спросила она.

Я молча кивнула. В сумке уютно поблескивала драгоценным мехом шубка из голубой норки.

— Ты только особенно не возбуждайся, — предупредила Клавка, зная, что меховые изделия из этого зверька — моя давняя мечта, — все это послезавтра надо вернуть.

Не обращая на Клавку внимания, я извлекла шубку из сумки и моментально в нее облачилась. Легкий, почти невесомый мех нежно обнял плечи. К моему немалому удивлению, под этой шубкой оказалась еще одна, тоже из норки, но только коричневая. Да и фасон другой. Если голубая — до пола, приталенная, с широким поясом, то эта была несколько короче, с капюшоном и слегка расклешенная.

— Это тебе, — я царским жестом накинула коричневую шубку на плечи Клюквиной. — Носи на здоровье. Только хотелось бы знать, для чего ты все это притащила?

Мой интерес был вполне понятным. В сумках, кроме шубок, обнаружились шикарные сапожки, полуботинки, куча одежды, косметики, парфюма и какая-то коробка, упакованная в пластиковый пакет.

— А в чем ты собиралась вояж по банкам совершать? — вопросом на вопрос ответила Клавка. — В наших курточках неизвестного мастера, купленных на вещевом рынке? А к богатеньким клиентам, особенно клиенткам, между прочим, и отношение другое…

Я угрюмо промолчала. Кое в чем сестра, конечно, права. Наша одежка никак не годилась для осуществления моего плана. Оставалось загадкой, как в таком облачении мы будем передвигаться по улицам, утопающим в снежно-грязном месиве, и в общественном транспорте. Этот вопрос я хотела задать Клавдии, но меня перебил длинный звонок в дверь.

— О, Ярик приехал! — объявила сестра и понеслась открывать.

В полном недоумении я выглянула из комнаты. В коридоре весело суетился кудрявый, розовощекий паренек. Несколько худощавый, на мой взгляд, но, в общем, довольно интересный.

— Это кто у нас тут такой симпатичный? — сверкнул в мою сторону голубыми глазами гость.

Я оглянулась. Сзади никого не оказалось, поэтому комплимент смело можно было отнести на свой счет.

— A-а, это Афоня, — Клюквина махнула рукой, — сестренка моя. Ты, Ярик, проходи. Мы сейчас… Можешь пока чаю себе сделать или кофе.

Клавка увлекла меня обратно в комнату и принялась извлекать из сумок вещи.

— Так, давай-ка выбирай себе одежку, — коротко скомандовала она. — Неудобно заставлять человека долго ждать.

— А он кто? И что это за дурацкое имя Ярик? — спросила я, увлеченно копаясь в вещах от ведущих кутюрье мира.

Как и у любой женщины, у меня сладко ныло сердце от одних только имен: «Диор», «Нина Риччи», «Шанель», «Москино»…

— Ярик — это Ярослав, — терпеливо пояснила Клавка. — Он приятель одной моей клиентки, которая и одолжила нам эти вещи. Ярика, кстати, я тоже у нее одолжила. Вместе с машиной. Нам, сама понимаешь, в таких нарядах не с руки по улицам шастать да в общественном транспорте отираться!

— Это все ее? — завистливо поинтересовалась я.

— Ага, ее.

— Она, часом, не жена Абрамовича?

— Не-е, она дочь какого-то олигарха.

— Тогда все понятно, — вздохнула я, — золотая молодежь! И чего нам с папашей так не повезло?

Клавка пожала плечами и принялась облачаться в шикарный брючный костюм черно-белого цвета от «Москино». Я же остановила свой выбор на скромном комплекте (юбка и жакет) цвета чайной розы от старушки Шанель. После этого Клюквина занялась наведением красоты на наших и без того прекрасных лицах.