Читать книгу "Неотразимая, или Основы женского шарма - Татьяна Веденская"

— Мам, нельзя так откровенно источать жадность. Не ты ли меня учила, что не все измеряется на деньги. Что главное — чистая совесть.

— Ты сделала больше, чем надо. Жертвовать хорошей работой…

— Да чем же она была так хороша, эта работа? — возмутилась я. — Ведь если бы я там осталась, мне бы все время пришлось применять в жизнь эти кидальные схемы. А я не хочу. И я тебя уверяю, есть и другие фирмы.

— Так тебя и возьмут.

— Наверняка возьмут. Я риэлтер с опытом…

— Ха! — скривилась она. — Опыт по ЖЭКам в очередях стоять.

— Хотя бы. Вот пройдут праздники, я возьму газету и устроюсь, не боись. А ты лучше давай, помоги мне придумать, как на наши остатки соорудить праздничный стол и что мы нашим клушкам подарим.

— Шурик хочет коньки.

— Это нереально. Ей придется перебиться.

— Похоже, нам всем придется перебиться. Почему у тебя совсем не осталось денег?

— Я заплатила в банке за два месяца вперед.

— Зачем?

— Чтобы иметь два месяца на раскрутку в другой компании. Чтобы не пришлось снова продать что-нибудь из папиных подарков.

— Да уж… — протянула мама. — Есть у меня двести долларов.

— Неужели? И ты молчала? — поразилась я.

— А что ты предлагала? Отдать тебе, а потом пропадать с голоду?

— Мама!

— Ладно. Я знаю, как ты стараешься. Я куплю Шурке коньки сама. Прямо сейчас поеду в Ашан и куплю, они там стоят всего семьдесят долларов. И Нютке куплю кукол. Слава богу, в пять лет еще не оцениваешь подарки соразмерно их стоимости. А ты, дорогая, купи еды и приготовься завтра нести вахту у плиты. — Итак, мама все-таки нашла аргумент, с помощью которого полностью подчинила меня себе. Дала мне взятку, а я за деньги последнее время готова на все, даже подчиниться любимой мамочке. Но как она умудрилась раздобыть двести баксов — ума не приложу. Наверное, весь год пенсию откладывала.

— Ты еще здесь?

— Бегу — бегу, мамочка, — засуетилась я. Пусть командует, зато мне не придется делать непринужденное лицо, когда мои обделенные дети будут в слезах и истерике кататься по полу. Я поскакала на рынок, потом еще раз, потом в магазин, во второй, в третий. Сначала я поняла, что у меня отваливаются руки, потом, к обеду у меня отказались ходить ноги. Денег мало, поэтому основные порции радостей жизни я закупала на дешевейшей Мытищинской ярмарке, оттопывая каждый раз по нескольку километров. Так что часам к пяти у меня упало все. И все опустилось. Как раз вовремя, так как пришла от подружек Шурка, волочащая за собой на аркане упирающуюся и отказывающуюся подчиняться грубой диктатуре силы Анютку. Они осмотрели дом, меня, сумки. Но решили, что мало мне на свете кар небесных. Что надо добавить, вот поросюги.

— Мам, а что, елки у нас так и не будет?

— Чего? А вы почему не нарядили до сих пор? — как это я не заметила полное отсутствие зеленого атрибута смены нумерации года!

— Так нечего наряжать!

— Достаньте с антресолей…

— Ага, — выразительно посмотрела на меня Шурище. — Здесь прям море антресолей и на каждой по елке. Але, мать? Ты переработала.

— О, господи!

— Вот именно! — она торжествовала. Еще одна проблема как минимум, мне обеспечена! Елочка, моя хорошенькая аккуратненькая искусственная елочка с искусственным снегом, которую мы с Серым купили лет пять назад, и очень удачно, осталась в квартире на Покровке. Кошмар, и игрушки там же. Катастрофа! Я бросилась звонить своему Джонсу, который после долгих интернациональных усилий, направленных на достижение понимания, выдавил из себя:

— О, Йес. Отшен хоуроушая йолошка. Мы наряжал ее вместе с май фриенд. — Ту часть фразы, из которой следовало, что я эту отшен хоуроушую йолошку хочу забрать, он со свойственным американцам цинизмом и следуя двойным стандартам, понимать отказался. На совсем исчезающем русском пожелал мне счастья и на этом беседу оборвал. И не поручусь, что все это он проделал трезвым. В общем, проблему пришлось решать по-другому. На негнущихся ногах снова выпираться в пургу и тащить домой облезлое зеленое чудовище, изначально бывшее отростком сосны, но по нелепости, продаваемое за копейки в качестве любимицы детворы — елочки. У нее были хлесткие ветки с жесткими иголками, колючий жирный ствол. И при этом она выглядела ужасно лысой и кособокой. Все-таки есть резон в искусственном товаре, он однозначно красивее. Впрочем, один плюс все-таки был. В нашем съемном домике вдруг все запахло сосной. Не самый плохой аромат, на самом деле. Что же касается игрушек, то я наотрез отказалась тратить драгоценные деньги на дорогущие шары и висюльки. Мы пошли радикальнее. Накупили около двух кило разнообразных, преимущественно все же шоколадных, конфет, и все их навесили на сосну, привязав нитками. Сверху навалили ваты и залакировали все дешевым, но красивым дождиком. Процедуру закончили часа так в два ночи, причем мама и Анютка отвалились раньше, но отряд, то есть мы с Шуряком, не заметил потери бойцов. А чего плохого, если мы под это дело так наелись конфет, что от избытка сладкого в организме стали добрыми и на все согласными. Утром, которое у нас началось около часу, да и то только стараниями маменьки, я заступила на кулинарную вахту. Все-таки как хорошо иметь одиннадцатилетнюю дочь. Всегда можно сказать:

— Шурик, почисть картошку, я порежу.

— Шур, яйца поставь варить.

— Киса, там Анька орет. Как ты думаешь, по какому вопросу?

— По вопросу еды. Все-таки уже четыре часа, а она еще не завтракала.

— Но ты уже большая девочка, придумай, чем заткнуть любимую сестру. — Шурик шла с парой вареных картофелин и яйцом, и в квартире наступала блаженная тишина. Пока я не начинала снова орать:

— Шуренок, порежь укроп.

— У меня руки грязные, потри свеклу.

— Шур, ты не видела сыр?

— Нет!

— Найди!

— Не знаю где.

— Ты же большая девочка, найдешь, — и она находила. И она приходила, и она резала. Вот какая зайка. А это многого стоит. Пусть даже этот козлина меня бросил, зато каких детей он, как дурак, оставил мне. За них и кредит можно выплатить. Не переплатишь, это точно. В общем, поскольку у меня такие хорошие дети, такая хорошая мама, и такая интересная жизнь, чем дальше, тем интереснее, я решила в этом году искупить все промахи прошлого. Все-таки не хочу, чтобы мои дети помнили только то, что мать может напиваться до состояния доползания до туалета. Пусть знают, что я еще и очень любящая мать и отличный кулинар.

— Мам, куда столько еды? — вопрошала измученная Шурик.

— Но у нас же праздник.

— Тебе нельзя столько есть даже на праздник. Станешь похожа на корову.

— Спасибо тебе, дитя. А я хотела порадовать тебя.

— Спасибо, конечно, но это не очень хорошо — радовать меня моими руками. — Она была права, часам к десяти мы с нею валились с ног. Гостей не ожидалось, поэтому мы не стали натягивать вечерние платья и штукатурить лица. Честно отсидев до двух часов ночи, не имея сил даже напиться, так как все наелись до состояния полного заполнения свободного пространства, мы попадали в кровати. И когда проснулись, в доме было еще очень много еды и бухла, и второго, и третьего числа. Так что Новый Год однозначно удался. Есть поверье, что как ты Новый Год встретишь, так его и проведешь. Судя по всему, мне в этот год предстоит поправиться килограмм на пятьдесят. Похоже, я только и буду, что есть да пить. Ну и пусть. Тоже неплохо.