Читать книгу "Тайна прикосновения - Александр Соколов"

Итак, через несколько минут нам с вами предстоит побывать за гранью «добра и зла», увидеть воочию реконструкции самых громких битв на земле… Вам предстоит выбрать: Фермопилы, Бородино, Ватерлоо, поля первой и второй мировых войн. Реконструкция любого сражения сначала задаётся на компьютере в виде программы, затем осуществляется на тех ландшафтах, где битва происходила в действительности. Все люди, участники сражений, — продукт голографический. Я пригласил вас сюда не для того, чтобы устроить развлекательное шоу: каждая битва есть рубеж, после которого появляются новые виды вооружений, новые идеи в технологии, науке и медицине. Учитесь постигать то, что стоит за, казалось бы, бессмысленным взаимным истреблением прямоходящего, мыслящего существа.

Вернадский сравнивал мировые войны с «тектоническим сдвигом геологических пород» земной коры, и он был прав в своём человеческом даре предвиденья. В нём жило предчувствие великих перемен в биосфере Земли, он понимал, что последние войны станут рубежом, после которого человечество перейдёт в совсем иное качество…

Но всё же войны ещё надолго останутся единственным способом разрешения противоречий. Иначе я бы не пригласил вас сюда.

Глава 10. «ИДЁТ ВОЙНА НАРОДНАЯ…»

Тридцать второй полк девятнадцатой стрелковой дивизии раскинул свои палатки под Воронежем, в небольшом лесочке, в двух километрах от деревни Масловка. Просторная палатка санитарной роты стояла рядом с палаткой штаба, здесь же было разбросано брезентовое жильё личного состава. Такая скученность вряд ли отвечала требованиям боевой обстановки, и хотя маскировочные сети висели на деревьях, прикрывая палаточный городок, цель для самолётов представлялась достаточно удобной.

Среди личного состава царил дух беспечности, оживлённой приподнятости, связанной с выездом в летние лагеря в весеннее время.

Первого мая утром в полку провели построение и митинг по случаю праздника и продолжали обустраиваться: через неделю — начало учений. Второй день мая выдался тёплым, солнечным. Люди, занятые обустройством городка и приведением в готовность боевой техники и средств обеспечения боя, с удовольствием подставляли лица щедрому весеннему солнцу. Птичий переполох свидетельствовал о том, что лес не ждал пришельцев в таком количестве.

В тридцати метрах от палаток, среди редкого осинника двое молодых солдат сбивали над ямой нужник из досок. Крепкий курносый сержант Птахин тоном, не терпящим возражений, руководил действиями рядового Галкина, худенького солдата с наивным выражением лица.

— Галкин, тащи энтот горбыль, он как раз сюда ляжить! Да не тот. Вот, мать честная! Ну, да, энтот!

— Товарищ сержант! Всё хотел спросить. Можно?

— Валяй!

— Говорять, немец силу набрал. У нас в деревне дед есть — ещё в первую с немцем воевал, — говорить, апосля Польши пойдёть на нас. Теперь, мол, его не остановишь!

— Галкин! Поменьше болтовню слушай! Дед — в обед сто лет — тебе рассказал! Надо же! Тебе чё политрук растолмачивал? Немец не пойдёть, а если сунется, так от границы до Берлина будить драпать! Вот так! Кончай разговорчики, тащи доску!

— Дык я и не возражаю! Конечно, что он, старый Ерёма, может соображать в энтих, политических, делах? А вот в лошадях он знает толк! Он меня всем премудростям и обучил. Лошадь — эт тебе не пушка: почистил, смазал и заряжай. Она и доброго слова от тебя ждёть, как человек.

Галкин подтащил очередной горбыль и с надеждой глянул в сторону полковых кухонь: там, за стволами семидесятишестимиллиметровых орудий, накрытых маскировочной сеткой, курился дымок. Молодой солдат, с одной стороны, испытывал чувство голода (позавтракать не пришлось из-за расстройства желудка), с другой стороны, кушать в его положении было противопоказано. Зайти в палатку санчасти не успел — поступил приказ отправляться на стройку.

— Товарищ сержант! Мне бы в лесок, до ветру.

Командир орудийного расчёта Птахин сидел на верху чудо-строения, сколоченного ими за какие-то пару часов, яростно вгоняя молотком гвозди в неструганую доску крыши.

— Галкин! Думаешь, я тебя здесь дожидаться буду? Ты обучен уважать командиров иль нет? Тащи кусок рубероида! Щас накрою, и можешь приступать к открытию заведения!

Птахин засмеялся заразительным смехом, глядя на озабоченную физиономию подчинённого. Галкин, соединив коленки, какими-то птичьими шажками стал подбираться к рубероиду. Видно было, каких усилий стоило ему подать наверх лёгкий кусок покрытия. Это ещё больше развеселило сержанта.

— Терпи, казак! — задыхаясь от хохота, кричал он. — Мы нарисуем тут мелом: «Первым здесь был артиллерист-лошадник Галкин!»

— Вам смешно, товарищ сержант, а мне ещё с лошадьми убраться, покормить их.

Птахин не шутил. К тому времени, когда счастливое лицо Галкина показалось в дверном проёме нужника, сержант закончил надпись и курил махорку, оглядывая своё творчество.

— Разрешите в санчасть, товарищ сержант?

— Разрешаю! — снисходительно отвечал Птахин. — Только не заглядывайся на санитарок! Помни, тебя ждёт некормленая конно-артиллерийская тяга!

* * *

Полковой медицинский пункт располагался в трёх малых мачтовых палатках. Всё имущество санитарной роты перевозилось с железнодорожной станции на машине и повозках, запряжённых лошадьми. Два полковых грузовика, отправленные своим ходом из Воронежа, так и не дошли до Масловки, сломались по дороге. Паша Киселёва вместе со всеми занималась разгрузкой транспорта, установкой палаток и обустройством территории. Работой руководил военврач третьего ранга Утвенко, крепко скроенный мужчина средних лет, громогласный грубиян и матерщинник. Впрочем, все знали, что он незлобив, прекрасный хирург и может постоять за своих подчинённых. С женщинами он старался не употреблять «изысканных» выражений, но это давалось ему с трудом, и он нашёл какой-то свой стиль, умудряясь затушёвывать неприличности под народный фольклор.

Военврач любил во всём неукоснительный порядок, поэтому в приёмосортировочной, перевязочной и эвакуационной палатках всё было расставлено согласно схемам и наставлениям по военно-полевой хирургии РККА. Следуя его указаниям, Паша обставляла палатки всем необходимым. Ей казалось, что она вновь сдаёт экзамен по военно-полевой хирургии: стол регистратора раненых, место отбора оружия, форменные укладки, стол для инъекций, комплект шин, комплект перевязочных средств, стерилизатор с инструментами.

В перевязочной, где она должна была ассистировать военврачу, развернули два рабочих стола, на которых предстояло осуществлять обработку ран после первичной помощи на поле боя. На инструментальном столе Паша, не доверяя санитаркам, сама расставила бутылки с пятипроцентным раствором йода, хлорамином, ривоналом, марганцовкой, бутыли с бензином, денатурированным спиртом, эмалированный тазик с прокипячённым инструментом. И она знала, что хотя на ученьях всё это не понадобится, тем не менее Утвенко проверит каждую мелочь: где размещены прокипяченные шприцы и иглы, пинцет, ампулы с сердечными и болеутоляющими средствами и сыворотками, готовые ампулы для переливания крови.