Читать книгу "Однажды в лунную полночь - Кэрол Финч"

— Чейни — наемный работник. Ты сделала из него нечто вроде рыцаря, но это еще не основание, чтобы я терпел подобное безобразие. Позволь тебе также напомнить, что ты здесь не служанка и Чейни лучше бы держаться от тебя подальше. А если ты и впредь будешь вести себя в его присутствии так же легкомысленно, он подумает, что ты с ним заигрываешь.

Не дослушав, Микаэла вырвала руку из руки Люсьена.

— Чейни в большей степени джентльмен, чем ты, несмотря на все твои титулы, — раздраженно заявила она. — К тому же он такой милый и забавный…

— Чейни прежде всего мужчина, и он в тебя влюблен. Если ты и дальше будешь поощрять его, последствия могут оказаться самыми непредсказуемыми. Не забудь, что настоящий мужчина быстро воспламеняется. Ты этого хочешь?

Микаэла смутилась. Люсьен, видимо, все не так понял. Она обращалась с Чейни как со своим старшим братом Анри в тех редких случаях, когда Арно позволял им оставаться наедине. Зато сам Люсьен в портах Вест-Индии наверняка не терял времени даром: кому-кому, а уж ей-то отлично была известна его привычка при первом удобном случае затаскивать женщин к себе в постель.

Будь что будет, решила Микаэла, но Люсьену она спуску не даст.

— Ну что, теперь мы можем поговорить? — осведомился он.

— Да, и большое спасибо за беспокойство, — мгновенно откликнулась Микаэла. — За цветы тоже спасибо.

— Не придавай этому слишком большого значения.

— А я и не придаю. Поэтому сразу не поблагодарила.

Приблизившись вплотную к Микаэле, Люсьен насмешливо улыбнулся:

— Что же ты не поцелуешь меня, дорогая жена? Мне все это время так тебя недоставало…

— Недоставало? Именно поэтому ты бросил меня в доме Адриана?

Микаэла вовсе не жаждала новых поцелуев: от них у нее подгибались колени, и она чувствовала себя совершенно беззащитной. Ее использовали в качестве пешки в игре против Адриана — что ж, что сделано, то сделано, но подстилкой Люсьену она ни за что в жизни не станет. В ту роковую брачную ночь у нее возникли глупые романтические иллюзии, но теперь она от них избавилась. Ей окончательно стало ясно: надолго такого человека около себя не удержишь; зубило надо иметь, чтобы вырезать свои инициалы на обломке скалы, который он называет сердцем.

— Если не возражаете, сэр, мне нужно еще кое-чем заняться перед обедом. — Микаэла повернулась, готовясь уйти. — А если вам так уж нужен поцелуй, то вон лягушка.

— Почему «сэр»? Ты отлично знаешь мое имя, — негромко проговорил Люсьен.

— Даже если бы вас звали Люцифер, меня бы это не удивило. Впрочем, я просто стараюсь быть вежливой и от вас ожидаю того же. — Проговорив эти слова, Микаэла с достоинством удалилась.

Люсьен негромко выругался. Черт бы ее побрал! Со слугами обращается, будто у них голубая кровь в жилах течет, а с ним — как с последним крестьянином. Разве он обязан терпеть эту женщину, если она только и знает что выводить его из себя? Она готова скорее застрелить его, чем поцеловать.

Ладно, пора кончать эти детские игры, приказал себе Люсьен. За обедом он будет вести себя умнее и не допустит никаких стычек с женой. Люсьен зашагал к дому, сделав предварительно немалый крюк, чтобы забрать вещи из седельной сумки.

Адриан поджидал его у самой двери.

— Вижу, свидание с женой прошло удачно, — ухмыльнулся он.

В ответ Люсьен лишь что-то проворчал и, обойдя деда, поднялся по ступенькам.

— И пусть мне нальют ванну — разумеется, если ее величество позволит слугам заняться черной работой в перерыве между закусками и обедом.

Слушая внука, Адриан лишь посмеивался. Он не сомневался, что рано или поздно внуку удастся приручить эту непокорную, своевольную женщину и тогда произойдет то, чего он так настойчиво избегает: этот упрямый осел Люсьен влюбится в свою жену, а она в него. Большего Андриану и не нужно было. Прошлое останется позади, и Люсьен научится наконец снова наслаждаться жизнью.

* * *

Облачившись в безупречно сидящий костюм, Люсьен прошел в столовую, где обнаружил сидящего в одиночестве деда, который именно в этот момент потянулся к стоявшему рядом колокольчику. Это, как пояснил он внуку, тоже была мысль Микаэлы: к чему слугам без толку болтаться в столовой, если хозяева еще не расселись по местам?

Принесли два блюда с горячим, и Люсьен вопросительно посмотрел на Адриана:

— А что, ее величество ждать не будем? Или скользящий обеденный график — это тоже одно из ее блестящих нововведений?

Адриан отхлебнул тыквенного сока и покачал головой:

— Микаэла перекусывает в саду вместе со слугами. Нынче у них запланирована битва с сорняками, и она решила, что нет смысла переодеваться к обеду. — Заметив, что внука это объяснение явно не удовлетворило, Адриан лукаво усмехнулся: — Естественно, она приносит свои извинения за то, что не может разделить нашу трапезу.

— Естественно, — хмуро повторил Люсьен, после чего больше уже не задавал вопросов.

Отдав должное многочисленным блюдам, он вышел через кухню в сад, где Микаэла, сидя, скрестив ноги, с тарелкой на коленях, о чем-то оживленно переговаривалась с окружавшими ее работниками. Возвращение мужа явно значило в ее глазах меньше, чем возможность пообщаться со слугами.

Увидев, что Микаэла убирает тарелку и неторопливо направляется к одной из недавно перекрашенных построек, Люсьен крадучись двинулся следом.

* * *

Неожиданно столкнувшись лицом к лицу с человеком, которого она меньше всего хотела сейчас увидеть, Микаэла замерла на месте. Увы, внешность Барнаби Харпстера вполне соответствовала его агрессивному характеру: ходил он всегда, выставив голову несколько вперед, так, словно собирался напасть на первого встречного. Подбородок и верхняя часть лба его были немного срезаны, от чего нос слишком выделялся, а глубоко посаженные глаза и поджатые губы придавали лицу угрюмое выражение.

— Барнаби, надо бы договориться, — начала она. При всей антипатии к надсмотрщику Микаэле вовсе не улыбалось вступать с ним в конфликт. — Я знаю: по-вашему, я стараюсь унизить вас перед слугами, но это вовсе не так. Мне просто хочется привести эту великолепную плантацию в порядок. Слуги делают что могут.

— Вы подрываете мой авторитет в глазах Адриана и слуг, — пробурчал Барнаби, и его густые брови зашевелились, словно мохнатые гусеницы. — И вообще, где это видано, чтобы дела на плантации вела женщина? Так не бывает.

Нечто подобное Микаэла уже слышала от Арно, и это неизменно вызывало у нее самый решительный отпор, но сейчас ей надо было сдержать себя.

— Что же дурного в том, что женщины тоже занимаются делом? — примирительно спросила она.

Барнаби кинул на нее презрительный взгляд:

— Женщины существуют для того, чтобы ублажать мужчин и подчиняться их приказаниям. Жаль, что муж не научил вас этому. Пожалуй, вам нужен настоящий мужчина, который поставит вас на место, а оно под ним, а не над ним.