Читать книгу "Демоны Хазарии и девушка Деби - Меир Узиэль"

«Вы что, думаете, захваченные дети мучают мою совесть меньше, чем у любого другого? Я их знал. Они были симпатичными, и мне не менее больно за женщин. Но что хотят от восемнадцатилетнего парня? Чтобы я победил весь этот мир, преисподнюю, бездну и ад? Я не могу сражаться с бесами. Я не был послан с ними сражаться. Жалею вообще, что согласился участвовать в этом деле. Оно выглядело нетрудным, развлечением да еще с заработком».

Он замолчал, ибо надеялся, что кто-нибудь продолжит его предложение, что кто-нибудь скажет ему: да, ты прав. Что кто-нибудь скажет любимой им Деби, не отказываться от него, ибо она – его.

«Я приготовлю тебе еще чай, – сказала Малка, – чай с мятой. Это успокаивает».

Ахав пнул ногой камень и больше не произнес ни звука. Гади пошел проведать козлиное стадо.

Глава тридцать пятая

С тех прошло пятнадцать лет. Ахав сидит за столом ресторана напротив моста Мильвио в Риме. Иосиф и даже Иаков рядом с ним.

Но Ахав не забыл то утро после праздничного пасхального ужина в дальнем хуторке, в Хазарии.

Текли коричневые воды Тибра. Как всегда, с криком сновали ласточки над развалинами. Длинный мост на каменных арочных столбах, погруженных в воду, был как бы напряженно вытянут, телеги и кареты везли женщин по нему на рынок по ту сторону реки. Колеса стучали по булыжникам, глаза женщин сверкали в предвкушении покупок, видя приближающиеся рыночные ряды.

Меч Ахава лежал рядом с ним, на стуле, под высокими платанами с огромными ветвями, нижняя часть стволов и корней которых омывалась водами Тибра.

На столе дымился в тарелках суп из семи сортов овощей, продающихся на рынке. Старухи мешали нарубленные кабачки, свежую фасоль, несколько сортов трав, капусту, и еще какие-то овощи, названия которых Ахав не знал.

Эту готовую смесь можно было купить из корзин торговок и затем варить в воде. В столовой вместе с вином подавали уже сваренный суп с белыми твердыми булочками.

Где сейчас Деби? Должна бы она нас видеть. Сколько странствий я совершил, сколько раз мог из них не вернуться, сколько раз не знал в каком направлении двигаться и кого спросить. Сколько раз мы голодали, я и мое войско слепцов, питались одними грибами, насыщаясь с трудом.

Теперь, вот, добрались до маленького Иакова и освободили его силой меча из лап жестокого и сердитого человек в деревянной обуви, который купил мальца несколько лет назад.

Завтра мы выедем из Рима на север боковыми проселочными путями, петляющими параллельно широкому тракту Виа-Кассия, пока не обнаружат тело одного из рода Орсини, которое мы швырнули в камыши.

Уведу я солдат из потайных нор в огромных круглых развалинах мавзолея императора Августа. Иосиф тяжело кашляет, Иаков тоже со мной, и следует быстро отсюда убраться. Ведь ждет нас долгая дорога назад, в нашу Хазарию, и надо еще снова одолеть границу, охраняемую главою демонов дьяволом Самбатионом, и пусть он только посмеет на этот раз, мы постараемся заставить его встретиться нами лицом к лицу.

Привезу его в Хазарию в бутылке от уксуса. Пусть оттуда проклинает нас бесполезными проклятиями. Деби услышит и увидит. Скажу ей то, что хранил в себе все эти годы: почему она была такой жестокой. Фанатизм просто непристоен в свете любви и мира.

Глава тридцать шестая

Кроме пяти сундуков в каждом доме в Хазарии я не опишу читателю ничего, ибо он с трудом переносит все эти детали в избытке, которые автор обрушивает ему на голову. Итак, сундук для пасхальных принадлежностей, сундук для кухонной утвари, сундук с посудой для трапезы, треугольный сундук с рабочими инструментами для обработки кожи и шитья, сундук с книгами. Еще был сундучок для личных вещей каждого, весом до десяти килограмм. Иногда это была кожаная сумка с множеством отделений и карманов, иногда просто кожаный мешок, которым обычно пользовались подростки от десяти до четырнадцати лет.

Заглянем в сундуки пчеловодов – Гади, Малки, их детей. У гостивших у них парней, один из которых должен стать женихом, а другой, очевидно, нет, сундучков не было. Они остались в их отчих домах. Один – в доме учителя ТАНАХа в одном из кварталов столицы Итиль, другой – в богатом доме с башней, самом большом в селе, доме семьи Белопольских, владеющей обширными плантациями риса в районе, называемом Водными воротами, недалеко от купеческого города Саркиль.

Сундук Гади был заполнен лишь наполовину. Там была почетная медаль, которую он получил во время недолгой воинской службы далеко от дома за атаку кавалерии на крепость, ранее захваченную противником южнее великого Хазарского моря. Этот важный пункт следовало вернуть, чтобы показать мусульманам, кто властвует над этими землями. Хранился также венгерский кинжал без рукоятки, и деревянные ножны, некогда покрытые бархатом, который стерся. Сами ножны раскололись надвое. Гади не выбрасывал этот кинжал, несмотря на то, что стальное лезвие его было изъедено ржавчиной. «Когда-нибудь исправлю его», – говорил Гади, заглядывая в очередной раз в сундучок.

Был там также византийский длинный нож, несколько искривленный и с трудом втиснутый в сундучок. Его надо было класть под особым углом, так, чтобы ручка не мешала закрыть крышку сундучка. Это был копеечный нож ужасного качества, которое распространилось среди римских производителей оружия в связи с их нравственным падением. Такой нож подходил, вероятно, анатолийскому мелкому грабителю, врывающемуся в лавку собственного нищего села. Но не хазару. И все же Гади хранил этот нож. Никому не открывал истинную причину, храня тайну той ночи, когда дала ему на память этот нож маленькая дочь мельника, на византийской границе. Звали ее Фаринада, в смысле – дочь клубники. Это была первая в жизни Гади девушка, с которой он переспал, и по сей день помнит мельчайшие детали тех четырех дней и ночей, которые провел с ней. Где она сейчас, что с ней? Сумела ли она оставить мельницу и научиться прясть, о чем она так мечтала?

Был в сундучке и мешочек с землей Израиля, который он носил на шее все дни воинской службы, как и каждый хазарский солдат. Хранились там также шнурки, аксельбанты, воинские знаки отличия, несколько потемневших медных пуговиц в форме полукружия, на которых были оттиснуты семисвечник, пальмовая ветвь-лулав и рог-шофар. Всем этим когда-то была украшена его воинская форма. В коробке хранился свиток с описанием боя, в котором Гади участвовал. Он сам и описал это и прочел перед своей воинской частью на торжественном построении, после того, как они одолели врагов, и офицеры подготовили отчет о том, как велось сражение. Офицер возложил на Гади задание – дать итоговое описание боя и расцветить мелкими деталями, именами, упоминанием спонтанных действий – сухие цифры, показать еврейскую самоотверженность и мужество, найти пару песенок, сочиненных солдатами, чем и украсить описание. Офицер сделал несколько небольших поправок. Вычеркнул историю с лошадьми, оставшимися в оборонительных траншеях. Сказал: «Это была ошибка, которая не повлияла на ход сражения. Не следует о ней вспоминать. Тут ведь не до шуток». Затем велел Гади прочесть все описание перед своим батальоном.