Читать книгу "Кровь и память - Фиона Макинтош"

Она подошла к своему юному другу. Тот сидел скорчившись у стены и лил слезы. Ради него она подавила собственный страх. Он не должен знать, что творится в ее душе, иначе откуда взяться мужеству, без которого ему просто не выжить.

— Пойдем, Пил, — произнесла она, пытаясь скрыть предательскую дрожь в голосе. — Надо поскорее уйти отсюда.

— Куда? — спросил он, содрогаясь от рыданий.

— Сначала в грот. Мне надо оттуда кое-что забрать. К тому же там мы будем в безопасности и сможем обсудить, что делать дальше.

— В живых… никого? — прошептал он.

— Не знаю, — ответила Илена, понимая, что это не ответ, но по крайней мере она не солгала. Вряд ли их делу пошло на пользу, расскажи она ему все, чему стала свидетельницей. — Пойдем, нам нужно спешить.

— Нам не выбраться отсюда, — напомнил ей юноша, шмыгая носом.

— Это почему же? Мы вылезем наружу через одно из окон у тебя за спиной. Не волнуйся, солдаты нас не увидят.

Он посмотрел на нее так, будто она потеряла рассудок.

— Нам нельзя здесь оставаться, — повторила Илена очевидную истину. — Они забаррикадировали дверь, но это еще не значит, что они не нагрянут сюда. Думаю, им захочется удостовериться, что никого не упустили.

— По крыше опасно ходить.

— Знаешь, Пил, — обратилась она к нему как можно мягче, отоптан от себя все свои опасения, — когда я только приехала сюда и боялась оставаться одна, ты рассказал мне одну очень важную вещь. Как брат Якуб учил тебя, что нужно пристально посмотреть на то, что внушает страх, и подойти поближе. Помнишь, что ты мне тогда рассказал?

Юноша печально кивнул.

— Пойми, это ты помог мне тогда вновь стать собой. Это ты помог превозмочь страх, избавиться от кошмаров. А ведь они неотступно преследовали меня после всего того, что я пережила в Стоунхарте.

Илена знала, что ему известна лишь малая толика того, что ей довелось пережить, но даже по ее голосу было понятно, через что ей пришлось пройти.

— Я? Неужели?

— Ты. И тебе ничего не остается, как снова воспользоваться советом брата Якуба, и, не дрогнув, посмотреть зверю в глаза. Пусть знает, мы не боимся его. Обещаю, я поступлю точно также.

— Но как?

— Мы с тобой сейчас перебежим по крыше, и ты поможешь мне попасть в грот. Оттуда нам будет открыт путь к спасению.

По глазам Пила она поняла: он считает ее безумной.

— Доверься мне, — прошептала Илена.

— Но куда нам бежать потом? — спросил он, охваченный чем-то вроде священного трепета перед ней.

— В Фелроти. Нужно убедить герцога, чтобы он как можно скорее собирал свое войско.

Глава 8

Аремис сдержал слово. Наутро в комнату принесли лохань с горячей водой, в которую добавили душистых масел. Уил в очередной раз поразился тому, какой заботой окружил его этот в общем-то посторонний человек.

— Пройдусь, — сказал Аремис, стоя у двери. — Можешь не торопиться.

— Что ты им сказал обо мне?

— Ничего. Это их не касается. А что они подумают — это их личное дело, — ответил он и подмигнул.

Заметив промелькнувшую по лицу женщины тень страха, Аремис улыбнулся. Она явно поняла его намек. А еще он отметил про себя, что за ночь благодаря целебной мази синяки стали светлее. Впрочем, даже следы кулаков не смогли испортить ее редкую красоту.

— Запри за мной дверь! — велел он и вышел.

Уил последовал его совету, а затем, второй раз за несколько дней, погрузился в горячую воду. Какое блаженство! Он легонько потрогал больные места, потом, стараясь не задевать их, мылом и лоскутком мягкой ткани принялся оттирать от себя скверну. Это ощущение было для него в новинку. Женское естество теперь воспринималось им совсем иначе, как бы изнутри. Ему не хватило духу исследовать все его глубины, тем более что самые сокровенные его части болели больше всего. Как-нибудь в другой раз, подумал Уил и покраснел.

Он понимал, что никогда не решится проникнуть в самые глубины унижения, которое могла испытывать настоящая женщина в такой ситуации. Он же оставался мужчиной, пусть даже в женском обличье. Мыслил и чувствовал он по-мужски, но знал, что уже никогда не забудет ощущение бессилия, пережитое в теле Фарил, столкнувшись с компанией похотливых типов, начисто лишенных совести и сострадания. Как хорошо, что Ростира больше нет. Справедливость восторжествовала, спасибо тебе, Аремис, вернее даже, Джессом. Та его часть, что оставалось Фарил, была этому только рада.

Интересно, задумался Уил, какое наказание придумал Селимус еще до того, как воры были пойманы. Зная короля, как свои пять пальцев, он не сомневался, что правду о краже налогов он бы вытянул из них куда менее тонкими методами, нежели канцлер.

Впрочем, ответ на этот вопрос он вскоре узнает.

* * *

Особое внимание Уил уделил волосам. Он сначала долго расчесывал их, а затем собрал в узел, как обычно делала Фарил, и ужаснулся, увидев в зеркале свое — ее! — лицо. Оно было все в синяках, а это могло привлечь излишнее внимание посторонних. С другой стороны, хотя ушибы все еще давали о себе знать, Уил не сомневался, что кости целы. Слава всемогущему Шарру, обошлось без переломов.

Вернувшись, Аремис нашел Фарил посвежевшей. Она сидела, завернувшись в одну из огромных рубашек, которую откопала в его седельной сумке. Стоило ему увидеть ее, как у него перехватило дыхание — перед ним потрясающая женщина! Он был не любитель хорошеньких недотрог, которых страшно обнять — того гляди, переломятся. С другой стороны, его не тянуло на откровенных кокеток. Эти были уверены в своей неотразимости и нередко использовали ее как оружие. Если уж на то пошло, он вообще ни разу не влюблялся, не считая соседки Элли. Но тогда Аремис был еще совсем мальчишка. Опять-таки, замашки у Элли тоже были мальчишеские, чем, наверно, она и покорила его. Девушка быстро бегала, отлично стреляла из лука и даже кролика могла освежевать ловчее и быстрее, чем он. Кстати, она тоже дразнила его Медведем, и, как и Фарил, ее нельзя было назвать красавицей в привычном смысле этого слова. А какой у нее был смех! Он проникал в самое сердце. А ум! Элли умела отбрить кого угодно.

Поймав на себе пристальный взгляд Аремиса, Уил внутренне съежился.

— Я подумала, что сегодня могу отправиться в путь в своем обличье, — произнес он с вызовом в голосе.

Аремис лишь кивнул в знак согласия, но так и остался стоять в дверном проходе. Воцарилась неловкая тишина. Никто из двоих не знал, что говорить дальше.

Наконец Уил пожал плечами и потрогал синяк на лице.

— Ты слишком добр ко мне для постороннего человека, — произнес наконец он. — Даже не знаю, как тебя отблагодарить, но считай, что я уже это сделала.

К Аремису вернулся дар речи.