Читать книгу "Бэд Рашн. Книга 2. Архангелы и Ко - Федор Чешко"

Тут до Молчанова с лёгким запозданием дошло, что Клаус, Мак и папаша Лафорж вовсе не испугом его наслаждаются, а ждут объяснений тезису про «ублюдков там нет».

– Эт… кха-кхе… Это был не человек, а комп-имитатор, – хоть и не с первой попытки, но заговорить более-менее членораздельно всё-таки удалось. – Именно комп, а не брэйн: с логикой у него не очень… Расчёт на конкретную ситуацию, узкий набор вариантов ответа, выбор по интонации и содержанию запроса. А сами глубокоуважаемые, небось, уже в глиссере…

Тут Матвей на какое-то время позабыл о страхе смерти, поскольку соизмеримо испугался, что капитана Клауса Генриха вот-вот хватит инсульт. Глаза капитана Клауса улезли как-то уж чересчур далеко от природою назначенных мест, челюсть отвисла чуть ли не до пояса, кожа на лице жутко задёргалась…

– Это же как?! – с видимым усилием высипел капитан Клаус, – Это они всех просто бросили?! – Он внезапно метнулся к главному пульту и столь же внезапно замер на пол-дороге. – А мы даже заблокировать шлюз глиссер-ангара не можем! Так и убегут, грязные свиньи! Просто взяли и бросили…

Молчанов мрачно ухмыльнулся:

– Маленькая поправка, герр капитан. Нас не бросили. Нас кинули. Сказать, через что? Единственное утешение: имею основания полагать, что хреном солёным они попользуются, а не «Вихрем»!

– Слабое утешение, – как-то сразу погасший Клаус запереминался растерянно, зыркая то на главный (иначе говоря – «человеческий») пульт, то на престарелого программиста. Престарелый программист, кажется, с тупой обречённостью повторял одну и ту же операцию, выслушивал очередное «анэвэйлбл…» и начинал опять.

А большой чёрный Мак дисциплинированно исполнил капитанское указание и заглушил-таки свой прозекторский юмор. Правда, заглушил несколько неожиданным способом: стуком зубов. Собственно, большой Мак был уже не чёрным, а серым и очень мокрым. Тоже, поди, осознал наконец…

И Матвей вдруг очень ясно понял одну вещь… верней, даже две вещи он понял. Наскоро проанализировав внутреннее своё состояние, он окончательно убедился: умирать ему если и хочется, то во всяком случае, не сегодня. А проанализировав внешний вид Каракальского экипажа, бухгалтер Рашн столь же окончательно убедился еще и в том, что рассчитывать приходится только на себя одного.

Господи, и какое же это непрошибаемое дурачьё распускает вздорные слухи, будто бухгалтер – скучная кабинетная профессия?! Дурачьё… Сам-то ты лучше? Ну чем тебе плохо было на Новом Эдеме, чем?! Сейчас бы тихо-спокойно ковырялся в навозе или отдыхал бы в уютном теплом хлеву… Нет же, идейкой, вишь, соблазнился, дебил ты дебильный! Вот и крутись теперь…

Отстранив с дороги Клауса, Молчанов подошел к чиф-брэйну и двумя пальцами за шиворот вынул из-за контактора папашу Лафоржа (лопоухий старец мало что не сопротивлялся, а даже, кажется, тихонько мерсикнул).

– Что вы пока можете контролировать? – резко спросил Матвей, усаживаясь в пользовательское кресло.

Ответил (причём на удивление быстро и деловито) Клаус:

– Только жизнеобеспечение и некоторые второстепенные системы… кажется. Например, гипносон – уже после того, как это началось, я без проблем выключил твой, а остальным пассам без проблем же вварил на полную: и им спокойней, и нам сейчас только паники нехватало…

– Вручную запустить реакторную катапульту и аварийные двигатели нельзя? – Матвей разминал пальцы, как пианист перед сольным концертом.

– Вручную? Кетменём, что ли, реактор из отсека выковырять?! Или как там это звалось – ломом?! Периферийные экшн-процессоры закуклились и не реагируют ни на что, понимаешь ты или нет?!

– Не ори, – буркнул Молчанов, принимаясь барабанить по сенсорам.

Так, что тут наваял этот ушастый антиквариат? Перезагрузил взмиражившиеся программы? Идиот… А, не идиот – он ещё не знал, что это сознательное нападение… Перезагруженное, естественно, тут же накрылось… Так… Молодец, дедушка, молодец. Просто, но действенно: активировал фискал-регистратор; выяснил, что сюда грузили за период с… ого! Да вы, дедуля, перестраховщик… Ага, конечно же – вот оно. Ну да, прямо так сразу и уделитивать! Идеалист вы, дедуня… Естественно, защита – а вы как себе думали? Очень неслабая защита, и вам она, конечно, оказалась не по… Что, взломано?! Да вы, дедулечка, просто-таки герой! Так… взломано, стёрто… вот это зря: нужно было не делитить, а для верности переформатировать весь сегм… Ого! Всё, дедушка, снимаю перед вами шляпу: похоже, ваша настоящая фамилия Молчанов. Переформатировано и перезагружено. Всё правильно. Не понятно только, почему это не сработало.

Да уж, глубокоуважаемый папаша Лафорж, на пенсию вам явно рано. Никто на вашем месте не мог бы совершить большего. Даже сам великий Молчанов уселся в одну лужу с вами. Великий Молчанов за несколько лет праздности вконец потерял сноровку. Так что – увы! – похоже, будто к «Каракалу» со всем его содержимым подкрался-таки большой красивый абзац. Жаль кораблик. И содержимого жаль – особенно некоторых отдельных его представителей. Но жаль там или не жаль, а абзац подкрался-таки. Вдруг. Незаметно. Можно даже сказать – невиди…

Стоять!!!

Так… Так… Так. Всё, перед ушастым дедушкой Лафоржем шляпу мы не снимаем. Шляпу мы снимаем перед кем-то из программистов «Шостак энд Сан Глобкэмикал».

Пять с чем-то там лет назад Молчанов (тогда ещё впрямь великий и сноровку не утративший) первый и единственный раз в жизни использовал против некоей небезызвестной фирмы одну собственную свою разработочку. «Невидимку». Все лонгольеры и колорады, взятые вместе, «шестьсот шестьдесят шесть», «джокер», «торнадо», «тирэкс» – всё это по сравнению с «невидимкой» хреновень хреновенькая. Конечно, «Глобкэм» тогда не успел даже понять, что его атакуют. Зато кто-то в «Глобкэме» сумел по последствиям восстановить причину. И найти её сумел, причину эту, которую разработчик считал совершенно необнаружимой. Настолько необнаружимой он её считал, этот идиот-разработчик, что даже не позаботился снабдить своё детище самоуничтожителем.

Вот так. Впервые в нашей с вами практике, господин Молчанов, закон подлости оказался не против нас, а за нас. Мог ли папин и сучий сын Шостак предугадать, что на борту «Каракала» окажется единственный человек, могущий сполунамёка распознать «невидимку» и в два счёта отвертеть ей кусючую её головёночку?!

«Я тебя породил, я тебя и переформатирую» – кто из великих это сказал? Пять минут, господин Шостак! Всего пять минут, и…

Интересно, а есть они у меня, эти пять?..

По-колокольному гулко, празднично вскрикнули стены рубки. Пользовательское кресло куда-то к чертям выпало из-под Матвея, и тут же, вернувшись, так наподдало временному своему хозяину, что у того в глазах расцвели весёлые радуги, а во рту стало хрустко и солоно.

«Вот и чехол», – подумал Матвей. Впрочем, он тут же сообразил, что будь это действительно тот самый «чехол», подуматься бы ничего не успелось.

Клаус и папаша Лафорж, всё ещё цепляясь друг за друга, поднимались с пола. А большой Макумба по-прежнему стоял на ногах, ибо успел схватиться за пульт. Кажется, хватаясь, он случайно переключил внешние видеокамеры, или это так сработала недодолбанная «невидимкой» корабельная автоматика – так ли, иначе, но заплесневелый шар с экрана исчез. Теперь наэкранную картинку обрамляли изображения каких-то странно подсвеченных ажурных конструкций (кормовые стопоры сложенных «парусов», вид от командного модуля – так, что ли?); а прямо по центру на фоне траченного звёздами крепа пульсировал ярким венчиком реактивных выхлопов… тоже вроде как почти шар. Только этот, новый, был не заплесневелым, а белым, гладким, и казал зрителю на манер оттопыренного среднего пальца какой-то трубчатый вырост. И ещё этот шар не накатывался, а всё быстрей и быстрей уходил назад, куда-то к едва различимой манной полоске галактической метрополии.