Читать книгу "Судьбе наперекор - Лилия Лукина"

— Нет, мы коты цивилизованные, окультуренные...

— Дрессированные...,

— А вот те шиш! — уже нормальным голосом заявил Мыкола.— Мы сами по себе гуляем!

— Ага! — согласилась я.— А некоторые даже и догулялись уже,— намекая на его не слишком счастливую семейную жизнь.

— Фу, Елена Васильевна! Бить ниже пояса — это так неспортивно! — укоризненно покачал он головой.

— А ты никогда не думал, что мне тоже иногда бывает за тебя обидно, а? Ладно, Колька, будь!

— А куда я, на фиг, денусь? — безрадостно отозвался он и, не дожидаясь лифта, начал спускаться по лестнице, сопровождаемый моим обычным «Целую, Муся!».

Того, как стареют родители, никогда не замечаешь, если видишь их каждый день, а когда бываешь у них такими партизанскими набегами, как я, то посмотришь, и сердце сжимается. Хотя и маме, и папе до шестидесяти еще далеко — они у меня ровесники, с детства друг друга знали, жили по соседству, в одном классе учились, потому так рано и поженились,— а все равно возраст свое берет.

Папе я привезла в подарок хороший шерстяной джемпер, маме — итальянские туфли из тонкой и мягкой кожи, чтобы ноги так сильно не уставали,— она ведь с утра до вечера по дому и двору, как челнок, снует, и бутылку легкого итальянского вина, которую мы за ужином и открыли. Сидели мы на веранде, поэтому я не стала выходить в сад, а просто пересела поближе к окну и закурила — с этой моей привычкой отец уже давно смирился и если ворчал, то больше по инерции.

— Слушай, Елена,— начал он.— Мы тут с матерью подумали и решили серьезно с тобой поговорить.

Ха! Они решили! Как же! Это отец решил, а мама, как всегда, молча согласилась.

— Папа,— я прекрасно знала, что он хочет сказать, и постаралась увильнуть.— Ведь бесполезный же разговор получится. Мы столько не виделись, может, о чем-нибудь другом поговорим?

Мне очень хотелось у них немного погостить. Неужели завтра же придется уезжать?

— Нет, Елена, об этом,— настойчиво сказал отец.— Сама виновата. Если бы ты тогда глупость не сделала, то нашему внуку сейчас уже пятнадцать лет было бы.

— Или внучке,— тихонько вставила мама.

— Или внучке,— согласился папа.— Ты на наш дом посмотри, на хозяйство... Для кого мы все это создавали? Кому все это достанется? Для кого мы и день и ночь горбатимся? — все больше разгорячаясь, вопрошал он.— Ты себе на жизнь с лихвой зарабатываешь. Думаешь, если мы в деревне живем, так не знаем, сколько такие туфли, что ты матери привезла, стоят? Знаем.

Папа достал из моей пачки сигарету и закурил, что бывало с ним очень нечасто, только когда он сильно волновался.

— Я тебе еще когда деньги предлагал, чтобы ты себе квартиру новую большую купила, отремонтировала, обставила, а там, глядишь, и мужа хорошего нашла. Так нет же, все в своем курятнике однокомнатном живешь! На машину новую, как ее? — он повернулся к маме.— Ну, как ее?.. Ее еще все время по телевизору показывают?

— Не помню я, отец, эти названия,—беспомощно сказала она.

— Ладно, это неважно. Так ты тоже отказалась. Вот и объясни мне, старому, для кого мы с матерью живем?

— Папа, ты же знаешь, что второго такого, как Игорь, на свете нет, а выходить замуж просто потому, что так положено, я не хочу. Характер у меня, сам знаешь, какой, да и хозяйка я плохая. Зачем же я и себе, и другому человеку буду жизнь портить? Мне и одной неплохо. Кстати, я себе домработницу завела — соседку-пенсионерку из нашего же подъезда.

— Вот это ты правильно, Елена,— одобрительно сказал папа.— Ты ведь теперь, ни на что не отвлекаясь, работать сможешь.

И я было обрадовалась, что он переключился на другую тему, ведь подобный разговор велся у нас уже не в первый раз, и я наизусть знала все его аргументы, а он — мои. Только рано я обрадовалась.

— А кто тебе говорит, чтобы ты замуж выходила? Ты найди мужика поумнее да покрасивее, да и роди от него. Не бойся, свою жизнь ты ничем не обременишь, а мы с матерью тебе его поднимем, воспитаем. Будет у нас по дому карапуз бегать,—мечтательно сказал папа.—Солнышко в нашей жизни появится, смысл. Будет для кого стараться. А ты работай себе на здоровье.

Тут я оторопела — это было что-то новенькое. Это сколько же медведей в лесу сдохнуть должно, чтобы мой отец так заговорил?

— Папа, вот ты сказал, что я тогда глупость сделала,— начала я издалека.

— Ну, сказал и снова могу повторить,— чего-чего, а характера моему папе не занимать.

— Так вот, глупость эта для меня без последствий не прошла. В общем, вряд ли у меня когда-нибудь дети будут.

Честно говоря, я ожидала взрыва, но отец только покачал головой:

— А ты что думаешь, я этого не знаю? Да мать мне давным-давно все сказала, только молчал я до поры. Я тут журналы почитал и выяснил: лечится все это, все эти ваши болячки женские, собственной дуростью заработанные, а уж за деньгами дело не станет. Нужно будет — и за границу поедешь, куда скажут, и на лекарства самые дорогие у нас хватит. Пойдешь в Баратове к врачам, пусть скажут тебе, что делать надо, и с Богом.

— Как это у тебя, папа, все легко получается! За меня решать! А ты знаешь, что в моем возрасте это может быть опасно для здоровья? И не только моего? — нет, видимо, придется все-таки завтра уезжать.

— А в Америке, я читал,— папа был непреклонен,— одна артистка двойню родила, а ей поболе тебя годков было, и ничего. И дети здоровые, и сама снова снимается.

— Но там и врачи, и лекарства, и медицина другие, как ты не поймешь?

— Значит, туда и поедешь! — решительно сказал папа.

— Отец! — мама попыталась разрядить ситуацию.— Леночка устала, да и время позднее. Пойдем, доченька! Пойдем, родная! Отдохни!

Папа негодующе фыркнул, но протестовать не стал, наверное, решил завтра к этой теме вернуться, подумала я.

— Мама, чего это он вдруг? — спросила я, когда мы с ней остались одни.

— Да, понимаешь, с Федором он вдрызг разругался — Это наш какой-то дальний родственник пo отцу, живущий в этой же деревне.— Ольга его, как ее с завода сократили, на лоток торговать пошла, хорошо хоть к русскому. Ну и родила от него. Там же разговор короткий: не дала — так пошла вон. Вот и привезла ребеночка сюда, к родителям. Федька от стыда не знал сначала, куда глаза девать, да и отец хорош, смолчать не мог. Только Федька-то за словом в карман лазить не привык: «У меня,— говорит,— внучка есть, а у тебя кто? Если Ольга,— говорит,— еще одного привезет, то я с тобой, так и быть, поделюсь по-родственному, чтобы узнал ты, какое это счастье — с внуками возиться». Отец-то наш хлопнул дверью и ушел. Вот с тех пор с этой мыслью и носится. Ты бы подумала, доченька, может и вправду родить тебе, а я бы тебе его вынянчила.

— Я подумаю, мама, подумаю. А сейчас, ты извини, я спать очень хочу,— сказала я только для того, чтобы она ушла, не травила мне душу.