Читать книгу "Музыкальная шкатулка Анны Монс - Екатерина Лесина"

Оленька из гордости не звонила матери.

— Боюсь, что нет. Ссора с вами плохо сказывается на ее здоровье. Вы же понимаете, что в ее положении малейшее беспокойство может быть чревато крупными проблемами.

Луиза ждала продолжения.

— Оленьке нужны покой и уход, — продолжил зять. — А там, где мы живем, невозможно обеспечить ни то, ни другое. Ей совсем непривычно…

— Сделайте так, чтобы стало привычно.

Сердце ее кольнула стальная игла. Нет, Луиза не была жестокой, и собственную дурочку-дочку ей было искренне жаль, но… если уступить, то этот фарс с браком затянется надолго. А Луизе нет никакого резона содержать еще и никчемного супруга дочери.

— Вы же понимаете, что у молодого преподавателя почти нет шансов заработать много денег. — Зять устроился в кресле, впрочем, поза его была лишена прежней развязности, но в то же время полна скрытого внутреннего достоинства. Да, он пришел просить, но это его ничуть не унижало. — Я пытаюсь и работать, и вести научную деятельность. В перспективе меня ждет защита и…

— И я с удовольствием вас поздравлю.

Луизин супруг так и не научился писать без ошибок, и Луиза до самой его смерти выверяла его отчеты и письма.

— Что же до заработка, возьмите учеников. Репетиторам неплохо платят.

Она и сама прежде, случалось, так подрабатывала.

Зять поморщился: мысль о том, что ему придется возиться с чужими детьми, которые, ко всему прочему, не проявляют ни малейшего рвения к учебе, лишь треплют педагогам драгоценные нервы, была ему явно не по вкусу.

— Вы предложили Оленьке руку и сердце, следовательно, взяли на себя определенные обязательства. И я не понимаю, почему вы хотите, чтобы эти обязательства исполняла я?

— Будем откровенны, — предложил зять, сцепляя руки в замок. — Ваша дочь не привыкла жить в таких условиях, в которых она вынуждена существовать сейчас. И, конечно, вы правы. Мне следует озаботиться ее комфортом, но в настоящее время это невозможно.

Интересно, по какой причине?

— Еще год или два, и я сумею исправить ситуацию, а пока… в вашей квартире пять комнат. Вам не кажется, что это слишком много для одной женщины?

Он не добавил «пожилой», но слово это читалось в его холодном взгляде.

— Мы бы не мешали друг другу. Естественно, я не требую от вас содержать меня. Я бы сдал свою жилплощадь. Плюс зарплата. Этого бы нам с Оленькой хватило.

Луиза молчала, и зять, вдохновленный отсутствием возражений, продолжил:

— Вы бы помирились с дочерью. А затем и внук появился бы… или внучка…

И Луиза превратилась бы в бесплатную няньку, что, в представлении этого человека, — закономерно и естественно. А там и глубокая старость с маразмом, смерть, похороны и, наконец, свобода от надоевшей старухи. Почему-то, глядя в пустые, по-рыбьи выпученные глаза зятя, Луиза видела для себя именно этот путь.

— Боюсь, этот вариант неприемлем, — она словно со стороны слышала собственный голос, а сердце, никогда прежде не доставлявшее ей особого беспокойства, вдруг засбоило. — Я буду рада встретиться с дочерью, но… только встретиться. Конечно, после моей смерти она получит и квартиру, и все, что в квартире находится.

…а еще — дачу, коллекцию картин, десяток серебряных кубков тонкой работы и два десятка кинжалов, собирать которые стал супруг Луизы во время своего азиатского вояжа. Он ничего не смыслил в искусстве, просто любил красивые вещи, однако, к удивлению Луизы, эта любовь оказалась вернее образования: ни один предмет из его коллекции не оказался пустышкой.

— Но я не собираюсь умирать в ближайшем будущем.

Зачем она сказала про смерть? Уж больно страшно ей вдруг стало.

— Это вы так полагаете, — совершенно спокойно, дружелюбно даже ответил зять. — Знаете пословицу? Человек предполагает…

Он ей угрожает? Этот сопляк с непомерными амбициями?!

— Никто не знает, когда наступит его час, Луиза Арнольдовна, — зять церемонно поклонился и вышел.

А спустя неделю Луизу попытались убить.

Не будь этого разговора с зятем, Луиза решила бы, что все случившееся — не более чем неудачное стечение обстоятельств. И винить ей следует исключительно себя и свою привычку прогуливаться по вечерам. Пожилая женщина, одинокая, беззащитная с виду… и — в парке.

Чем не легкая добыча?

Парень, который метнулся к Луизе и сдернул с ее плеча сумочку, верно, думал именно так. Он не ожидал, что хватка у Луизы окажется мертвой, а реакция — и вовсе не старческой.

Она уклонилась и подставила нападавшему подножку.

А тот, падая, выронил нож.

Длинный нож с серебристым лезвием. И Луиза, увидев его, вдруг испугалась.

Вот не боялась она ничего в девятнадцать лет, оставшись одна посреди степи, в стране, языка которой не знала, среди плосколицых узкоглазых людей, смердевших бараньим жиром.

Не испугалась и позже, при пожаре, якобы случайном — концов-то все равно не нашли…

…и при перестрелке, в которую она угодила на рынке.

…при взрыве бомбы, не то исламистами подложенной, не то контрабандистами.

…отсиживаясь в зарослях конопли, понимая, что если ее найдут — не пощадят, пусть и беременную.

А тут вдруг… Луиза четко осознала: ее пытались убить. И, наступив на запястье парня, который корчился на земле, — а вроде бы и не сильно она его ударила, — она спросила:

— Кто нанял?

— Не знаю я! — парень взвизгнул. — Он не представился… сказал, что старуха будет гулять… всегда тут гуляет…

— И надо просто сумочку сдернуть?

— Да, — он охотно вцепился в ее подсказку. — Сумочку! Только сумочку…

— А нож зачем?

И так все было понятно, но тот, валяясь на земле, вдруг захныкал и стал оправдываться, что вовсе не собирался…

В тот вечер Луиза долго не находила себе места. Что делать? Рассказать кому-то? Не поверят. Или начнут укорять ее за жестокосердие, ведь она же — мать, а выгнала родную дочь из дому… а теперь вот придумывает всякое-разное про нелюбимого зятя. Чем он нехорош? Ученый, скоро кандидатскую напишет… а что нищий, так не всем же с серебряной ложкой во рту родиться!

Почему-то почти все знакомые полагали, будто собственное благосостояние далось Луизе легко, едва ли не подарком свыше на нее упало. Нет, не поймут ее… а заявление писать? Так это же бездоказательные обвинения… ей уже и самой не верилось, что происшествие в парке имело именно тот подтекст — с убийством.

Она почти было убедила себя, когда произошел несчастный случай: Евдокия, приходившая трижды в неделю помогать ей по хозяйству, вдруг попала под машину.

Еще один случай?

Или никакой не случай?