Читать книгу "Ухищрения и вожделения - Филлис Дороти Джеймс"

— Абсолютная ерунда! — резко возразил Алекс Мэар. Потом добавил более спокойным тоном: — По телевидению и в газетах ничего не говорилось о том, что он вырезает какие-то знаки на лбу у своих жертв.

— Полиция старается не сообщать об этом. Это одна из деталей, которые могут быть использованы для определения ложных признаний. Таких деталей набралось уже с полдюжины, если не больше. Ничего, например, не сообщалось о том, что волосы с лобка. Но эта гадость, кажется, уже всем известна. В конце концов, не только мне случилось обнаружить тело жертвы. А на людской роток не накинешь платок.

— Насколько я знаю, в средствах массовой информации ничего не говорилось о том, что волосы с лобка, — заявила Хилари Робартс.

— Да, полиция и это держит в секрете. К тому же эта деталь вряд ли может упоминаться в газете, которую читает вся семья. Впрочем, это и неудивительно. Свистун не насилует свои жертвы, но какой-то сексуальный элемент в его убийствах все же присутствует.

Об этой детали говорил Дэлглишу Рикардс накануне вечером, и Адам подумал, что Лессингэму не следовало обнародовать ее здесь, в компании мужчин и женщин, приглашенных к обеду. Его удивила собственная неожиданно болезненная реакция. Может быть, он прореагировал так из-за того, что заметил искаженное болью лицо Мэг Деннисон. А потом до ушей его донесся какой-то еле слышный звук. Он взглянул сквозь дверной проем в столовую и увидел там, в полутьме, тоненькую фигурку Терезы Блэйни. Сколько же удалось ей услышать из рассказа Лессингэма? Даже если совсем немного — этого все равно было бы предостаточно! И он спросил, вряд ли замечая суровость собственного тона:

— А разве главный инспектор Рикардс не просил вас сохранить эти сведения в тайне?

Воцарилось смущенное молчание. Дэлглиш подумал: «Они забыли на какое-то время, что я тоже полицейский». Лессингэм повернулся к нему:

— Я и собираюсь держать все это в тайне. Рикардс не хотел, чтобы эти сведения широко распространялись, и так оно и будет. Никто из здесь присутствующих не собирается их распространять.

Но этот единственный вопрос, напомнивший всем, кто такой Дэлглиш и кого он представляет, словно заморозил атмосферу. Настроение изменилось. Завороженный, хоть и полный ужаса интерес сменился чувством неловкости, почти стыда. И когда через минуту Адам поднялся, чтобы попрощаться и поблагодарить хозяйку, всеобщее облегчение было таким явным, что его нельзя было не заметить. Он прекрасно понимал, что их смущение вызвано вовсе не боязнью, что он станет что-то у них выспрашивать, критиковать их, шпионить за ними. Дело Свистуна было вне его юрисдикции, а они не были подозреваемыми. Кроме того, они наверняка знали, что он вовсе не из этаких веселеньких экстравертов,[25]обожающих находиться в центре внимания и отвечать на град вопросов о том, каковы методы расследования, к которым может прибегнуть главный инспектор Рикардс, велики ли шансы поймать Свистуна, каковы его собственные взгляды на убийц-психопатов и большой ли у него опыт по поимке серийных убийц. Но само его присутствие меж ними усиливало страх и отвращение, вызванные рассказом о только что испытанном ужасе. В воображении каждого запечатлелось это искалеченное, искаженное лицо, полураскрытый рот, забитый пучками волос, раскрытые, глядящие в никуда глаза… Присутствие Дэлглиша делало картину более яркой, фокусировало на ней внимание. Ужас и смерть — с ними было связано его ремесло, и, словно похоронных дел мастер, он всюду нес с собой грозную ауру своей профессии.

Он уже подошел к выходу, когда, повинуясь неожиданному импульсу, обернулся и сказал Мэг Деннисон:

— Кажется, вы говорили, что ходите пешком от старого пасторского дома, миссис Деннисон. Можно, я провожу вас? То есть, разумеется, если я не вынуждаю вас уйти слишком рано?

Алекс Мэар запротестовал было, что он, разумеется, отвезет Мэг сам, но она, заторопившись, неловко выбралась из кресла и сказала, чуть слишком поспешно:

— Я была бы очень вам признательна. Я с удовольствием пройдусь пешком, а Алексу не придется выводить из гаража машину.

— И пора Терезе отправляться домой. Мы должны были отвезти ее в Скаддерс-коттедж час тому назад. Надо позвонить ее отцу. А она-то где, между прочим? — спросила Элис Мэар.

Мэг ответила:

— Кажется, она была в соседней комнате с минуту назад. Убирала со стола.

— Пойду отыщу ее, и Алекс отвезет девочку домой.

Гости стали прощаться. Хилари Робартс, свободно откинувшаяся в кресле и не спускавшая глаз с Лессингэма, поднялась на ноги и произнесла:

— Я иду домой. Нет необходимости меня провожать. Как сказал Майлз, сегодня ночью Свистун уже получил желаемое.

Алекс Мэар возразил ей:

— Я бы предпочел, чтобы вы подождали. Я провожу вас, как только отвезу Терезу домой.

Хилари пожала плечами и ответила:

— Хорошо. Если вы настаиваете, я подожду.

Она отошла к окну и встала там, вглядываясь во тьму. Только Лессингэм остался сидеть. Он снова потянулся к бутылке и наполнил бокал. Дэлглиш заметил, что Алекс молча поставил на каминную плиту еще одну открытую бутылку, и подумал: может быть, Элис Мэар пригласит Майлза заночевать в «Обители мученицы»? Не то Алексу или ей самой придется довезти его до дому. Сам Майлз будет не в состоянии вести машину.

Дэлглиш помогал Мэг Деннисон надеть жакет, когда зазвонил телефон. Звонок прозвучал неестественно громко в тихой теперь комнате. Адам почувствовал, как вздрогнула Мэг, и его руки невольно крепче сжали ее плечи. Было слышно, как Алекс Мэар отвечает кому-то:

— Да, мы уже знаем. Майлз Лессингэм здесь, с нами. Он рассказал нам все, во всех подробностях. — Последовала долгая пауза, затем голос Алекса раздался снова: — Совершенно случайно, не правда ли? В конце концов, на станции работают пятьсот тридцать человек. Но разумеется, все в Ларксокене будут глубоко потрясены, особенно женщины. Да, я буду завтра у себя в кабинете, если вам понадобится моя помощь. Ее семье сообщат, я надеюсь? Да-да, конечно. Спокойной ночи, главный инспектор. — Мэар положил трубку и сказал: — Это главный инспектор Рикардс. Они опознали жертву. Кристин Болдуин. Она — машинистка… Была машинисткой на нашей АЭС. Значит, вы ее не узнали, Майлз?

Лессингэм ответил не сразу: он наливал вино в бокал.

— В полиции мне не сказали, кто она. Да если бы и сказали, я не запомнил бы фамилии. И разумеется, Алекс, я ее не узнал. Наверное, я встречал Кристин Болдуин на станции, может — в столовой. Но то, что я видел сегодня вечером, не было Кристин Болдуин. И я могу вас заверить, что светил фонариком ровно столько, сколько было необходимо, чтобы убедиться, что я здесь уже ничем помочь не смогу.

По-прежнему стоя у окна, не оборачиваясь, Хилари Робартс произнесла:

— Кристин Болдуин, возраст — тридцать два года. Работала у нас одиннадцать месяцев. В прошлом году вышла замуж. Только что переведена в отдел медико-физических исследований. Могу сообщить вам, сколько знаков в минуту она делает на машинке и с какой скоростью стенографирует. Если это вам интересно.