Читать книгу "Иван Грозный. Царь, отвергнутый царизмом - Сергей Кремлёв"

права Строгановых каждый раз подтверждались новым государем. А в Соборном уложении 1649 года Алексея Михайловича права Строгановых были даже оговорены в особой статье (ст. 94, глава Х).

В 1568 году Яков Аникеевич Строганов просил от имени старшего брата Григория и 25 марта получил от Ивана IV во владение на 10 льготных лет земли от верховьев до устья реки Чусовой по обеим её сторонам, а от устья на 20 вёрст по Каме, также по обоим берегам – ещё 1 129 218 десятин. К 1579 году Строгановы владели 39 деревнями с 203 дворами. Население строгановских земель каждый десяток лет удваивалось, в основном за счёт выходцев из центральных районов и Новгорода.

30 мая 1574 года царь даровал Строгановым на 20 льготных лет земли по Туре и в бассейне реки Тобол. Им вменялось в обязанность «на Иртыше, и на Оби и на иных реках, где пригодитца… крепости делати и сторожей с вогняным нарядом держати». Однако дарование было тогда лишь на бумаге – реально в тех местах был хозяином сибирский хан Кучум, и Строгановым было позволено пригласить на службу донских казаков.

Сын Аники Семён был главным инициатором и финансистом отправки в Сибирь отрядов Ермака, которые «покорили Сибирь». Семён Аникеевич и внуки Аники Максим Яковлевич и Никита Григорьевич в 1578 году на свой страх и риск, под угрозой царского гнева, решились призвать «удалых людей», волжских казаков, снабдить их припасами и в 1581 году во главе с Ермаком отправить на Кучума. О «покорении Ермаком Сибири» будет сказано в своём месте, и хотя этот процесс шёл непросто, при яростном сопротивлении Кучума, к концу XVI века русские земли с востока были трудами людей Строганова ограждены линией острогов – Верхне-Чусовского, Нижне-Чусовского, Керчедана, Сыльвенского.

Порядки в строгановских владениях были жестокими, туземцев обманывали и грабили, но экономическая активность и деловитость клана Строгановых играли огромную роль в развитии региона и в общерусском экономическом развитии. Иван же их всемерно поддерживал, потому что и сам был человеком больших дел и широкого государственного взгляда.

Строгановых он особо поддержал тогда, когда начинал Ливонскую войну. Скорее всего, Аника Строганов нашёл бы понимание у Ивана Грозного в любом случае, но, начиная войну фактически за право широкой внешней торговли, царь Иван не мог не прикидывать – а кто эту торговлю будет вести? И фигуры вроде Строгановых на роль «царских негоциантов» – как их стали звать уже при Петре – подходили самым удачным образом. Они и могли торговать с Европой, и торговали с Европой.

В 1576 году австрийский дипломат, эмиссар императора Священной Римской империи Максимилиана II Ганс Кобенцль (Кобенцель) фон Проссег, сообщал из России: «Теперь великий князь намеревается… сделать соляные склады, из коих снабжать за дешёвую цену Ливонию, Куронию (Курляндию. – С.К.), Пруссию, Швецию и другие прилежащие страны; а соль везут ему в изобилии в его царскую казну». Соль же везли прежде всего Строгановы.

Как сообщает «Энциклопедия купеческих родов», «уже в начале царствования Иоанна IV Анике Фёдоровичу была выдана грамота, которой он был уполномочен наблюдать за тем, чтобы… английские и иные иноземные купцы не смели продавать свои товары в розницу, а лишь оптом». Строгановы должны были контролировать запрет земским людям иметь «железоделаемые домницы» и продавать железо иностранцам, а также запрет иностранцам вить канаты из пеньки. На Анику возлагалась обязанность ежегодно составлять и отправлять в Москву ведомости о том, сколько и какого корабельного леса куплено англичанами и какими они вообще торгуют товарами. Поручалось также из «немецких» товаров «что надлежало по вольной цене покупать и ко двору в Москву присылать». Эти обязанности Аники подтверждались грамотами от 1552, 1555 и 1560 годов. Грамотой от 18 мая 1562 года ему предписывалось также собирать с сольвычегодских посадских и других людей оброчный хлеб и для его бережения построить особые житницы.

Историки концентрируются на негативной стороне «опричнины», на казнях элитарной кучки, но есть ведь и другая сторона того периода, которую условно можно назвать «строгановской». Вряд ли Аникей, Семён, Григорий, Максим, Яков Строгановы много жалели о слетающих в Москве и Новгороде головах княжат, князей, бояр и провинившихся опричников. Строгановым было не до печали – царь Иван пожаловал им все пустующие земли по обе стороны Уральского хребта, которые они смогут занять, удержать и освоить. Он освободил их от пошлин и от подсудности царским тиунам и наместникам, позволил иметь собственное войско и строить собственные крепости. Пресловутый «великий князь всея Руси» касимовский царевич Симеон Бекбулатович, поставленный Иваном во главе «всея Руси» с 1575 по 1576 год, был фигурой номинальной, а Строгановы обладали огромной реальной властью! Реальной и по причине денежных и земельных богатств, и – имея многочисленных «подданных».

Эксцессы «опричнины» раздуты теми, кому это было выгодно, а казни и репрессии противников власти были тогда общей практикой и в Европе. Ключевский считал «опричнину» «плодом чересчур пугливого воображения царя», однако Ключевский был всего лишь профессором-книжником и не нёс той ответственности за ситуацию, которую нёс Иван Грозный. Понять логику и мотивы великого царя университетскому профессору сложно, даже если он – историк-академик. Но таким ли уж «пугливым» было воображение Ивана, если он без колебаний сам, по своей воле, санкционировал создание в своём царстве отдельной торгово-промышленной империи Строгановых, территория которой к концу XVII века составляла 9 миллионов десятин – больше современных Голландии, Бельгии и Дании вместе взятых.

Иван IV Васильевич смело шёл на это потому, что был абсолютно уверен не только в лояльности Строгановых, но и в их готовности поддержать царственного патрона всей своей мощью. К тому же Строгановы не были исключением, одиночками, они олицетворяли целый социальный слой, причём слой естественным образом деятельный, активный, предприимчивый… И почти весь этот слой был сторонником внешней и внутренней политики Ивана. Не могли не поддерживать Ивана и «чёрные люди» городских посадов, да и крестьянство, хотя последнему, как всегда на Руси, приходилось горше всех.

С именем Якова Аникеевича Строганова оказалось связанным и имя голландского торговца и путешественника Оливье (Оливера) Брюнеля (Брунеля), ставшего известным в России как Алферий-голландец. О Брюнеле и его службе у Строгановых, о русско-голландской и русско-французской торговле в эпоху Ивана Грозного можно снимать захватывающие сериалы.

Брюнель был одержим идеей пройти по сибирским рекам до Ост-Индии, Китая и Японии – географические представления того времени делали Китай и Индию намного более близкими к Западной Сибири, чем это было в действительности. В 1565 году Брюнель как приказчик голландской компании Симонсена прибыл с кораблём в Кольский залив и сошёл на