Читать книгу "Духовидец. Гений. Абеллино, великий разбойник - Фридрих Шиллер"

величие! Какое благородство в походке! Она кажется совсем другой, — в ней новая грация, вся она уже не та. Медленно проходят они по церкви. Я иду за ними, издали, робко, не зная — посметь мне догнать их или не посметь? Неужели она не подарит мне еще один взгляд? А может быть, она взглянула на меня мимоходом, когда я был не в силах поднять на нее глаза? О, как мучительно было это сомнение!

Они останавливаются, а я... я не могу сдвинуться с места. Пожилая дама, мать или, может быть, родственница, заметила распустившиеся в беспорядке прелестные волосы и остановилась, чтобы их поправить, дав своей спутнице подержать зонтик. О, как я желал, чтобы волосы пришли в еще больший беспорядок, чтобы руки никак не могли бы справиться с ними!

Туалет закончен, они приближаются к дверям. Я ускоряю шаги. Незнакомка почти скрылась, потом совсем исчезла, мелькает только тень ее платья; она ушла — нет, вернулась! — она уронила цветок, наклонилась, подымает его, оглядывается. Не на меня ли? Кого же еще искать ей глазами в этих нежилых стенах? Значит, я для нее уже не чужой, значит, и меня она оставила тут, как свой цветок. Милый мой Ф***, мне стыдно вам признаться, как по-детски объяснил я этот взгляд, который, быть может, предназначался совсем не мне.

Я попытался рассеять сомнения принца.

— И вот что удивительно, — продолжал принц после долгого молчания. — Можно ли не знать о чем-то, никогда не тосковать об этом, а через миг жить только этим одним? Может ли единый миг разъять человека на два совершенно разные существа?[100] С той минуты, как я увидел ее, с тех пор как этот образ живет во мне, живет и неистребимое, могучее чувство, — мне было бы так же немыслимо вернуться к радостям и желаниям вчерашнего дня, как к забавам моего детства; нельзя никого любить, кроме нее, в этом мире для меня никто более не существует.

— Но вспомните, дорогой мой принц, в каком возбужденном состоянии вы были, когда вас поразила эта встреча, какое стечение обстоятельств помогло вашему воображению. Из яркого, ослепительного света, из уличного шума вы вдруг попали в полумрак, в молчание и целиком предались чувствам, которые, как вы сами признались, были вызваны в вашей душе величавой тишиной храма и созерцанием прекрасных произведений искусства, кои всегда заставляют человека глубже постигать красоту, особенно в одиночестве, как вам казалось. И там, где не думали никого встретить, вы неожиданно увидели девушку необычайной красоты — в этом я вам охотно верю, — которая от выгодного освещения, от удачной позы и выражения молитвенного экстаза казалась еще прекраснее. Разве удивительно, что ваша воспаленная фантазия сотворила из всего этого нечто идеальное, какое-то неземное совершенство?

— Разве фантазия может сотворить то, чего она никогда не знала?[101] А в моем воображении нет ничего, что я мог бы сравнить с этой картиной. Нерушимо, неизгладимо, как в миг созерцания, живет она в моей памяти. У меня нет ничего, кроме этого образа, но я не променяю его на весь мир!

— Дорогой мой принц, ведь это любовь!

— Неужели необходимо искать имя моему счастью? Любовь! Не унижайте мои чувства словом, которым злоупотребляют тысячи мелких душонок! Но кто испытывал то, что испытываю я? Такого существа еще не создавал мир, а разве слово может существовать раньше чувства? Это новое, неповторимое чувство возникло заново, вместе с этим новым, неповторимым существом, оно мыслимо только по отношению к этому существу! Любовь! Нет, от любви я застрахован!

— Вы послали Бьонделло, вероятно, для того, чтобы пойти следом за вашей незнакомкой, собрать о ней нужные сведения? Какие же вести принес он вам?

— Бьонделло ничего не узнал, вернее — почти ничего. Он следовал за ней от самых церковных дверей. Пожилой, приличного вида мужчина, похожий скорее на местного горожанина, чем на слугу, подошел, чтобы проводить ее к гондоле. Множество нищих выстроилось на ее пути, и каждый отходил от нее с довольным лицом. При этом, говорит Бьонделло, он мог рассмотреть ручку, на которой блистали драгоценные кольца.

Со своей спутницей она перекинулась словами, которых Бьонделло не понял. Он утверждает, что разговор шел по-гречески. Так как им нужно было пройти до канала довольно далеко, на улице стал собираться народ: прохожие останавливались перед этим изумительным видением. Никто не знал ее, но красота — прирожденная королева. Все почтительно уступали ей дорогу. Она опустила на лицо черную вуаль, ниспадавшую до пояса, и торопливо пошла к гондоле. Бьонделло не спускал глаз с гондолы, покуда она плыла вдоль всего канала Джудекки[102], но дальше следить он не смог из-за собравшейся толпы.

— Но приметил ли он, по крайней мере, гондольера? Сможет ли он потом узнать его?

— Да, он надеется найти гондольера, хотя он с ним и не знаком. Нищие, которых он расспрашивал, ничего не могли сообщить ему, кроме того, что синьора уже несколько недель, по субботам, появляется тут и всегда раздает им золотые. Он выменял и принес мне монету, — это был голландский дукат[103].

— Значит, она гречанка и, как видно, знатна или, по крайней мере, богата, да к тому же и благотворительница. На первый раз этого достаточно, ваша светлость, — даже, пожалуй, слишком достаточно! Но как гречанка оказалась в католическом храме?

— А почему бы и нет? Может быть, она переменила веру. Но, конечно, тут во всем кроется тайна. Почему она приходит раз в неделю? Почему именно по субботам и именно в эту церковь, которая, по словам Бьонделло, совсем заброшена? Но не позже ближайшей субботы все должно разрешиться! А до тех пор, милый мой друг, помогите мне перелететь через эту пропасть, вырытую временем! Нет, напрасны старания! Дни и часы тащатся медленным шагом, а у моей тоски растут крылья!

— Но что будет, когда наступит тот самый день, ваша светлость, что должно произойти?

— Как что? Я увижу ее! Я выпытаю, где она живет, кто она такая. Кто она? Не все ли мне равно? То, что я видел, сделало меня счастливым, значит, я уже знаю, что может меня осчастливить.

— А наш отъезд из Венеции? Ведь он назначен в начале будущего месяца.

— Разве я знал заранее, что в Венеции скрыто для меня такое сокровище? Вы спрашиваете о моей прошлой жизни. Я говорю вам, что я начал