Читать книгу "Тест на отцовство - Янка Рам"

же вазочка у меня хрустальная, а не чугунная сковородка.

Пусть за счёт моих ресурсов наша с ней ситуация разрешается.

Мир решительных и сильных женщин - это мир слабых мужиков.

- А мы же не такие, да, дружище?

В палате реанимации, сижу рядом на крутящемся стуле, слушаю пальцами пульс Хасана.

Хотя на приборе я этот пульс вижу. Но пальцами словно ещё уровень жизненной энергии чувствуется.

- Давай, боженька, возвращайся. Сейчас, придешь в себя... - разговариваю с ним.

Он должен уже слышать.

- ...и воткну тебе седатив какой-нибудь посильнее. А то ты у нас мужик гиперактивный, понесешься ещё по своим пациентам с дуру. Там уже такой ахтунг, ты не представляешь! Всё отделение замерло, ждут новости, что ты в порядке. Ты ж знаешь, твоим пациентам нервничать нельзя. Так что давай уже… Ну?.. - поднимаю его веко. - Подавай, мне, давай, признаки жизни и адеквата.

Уже раз в третий заглядывает Тая.

- Ну что ты бегаешь? - строго смотрю на нее.

- Не "приходил"?

- Рано ещё...

Не рано. Но зачем девочке нерв поднимать?

- Там... Юлия Юрьевна... ей сообщили про Руса, - голос срывается.

- С сыном?

Если со Степахой, пусть в кабинете подождут. Детей к приборам нельзя.

- Одна...

- Пусть зайдет.

- Я так и подумала сразу, что Ваш сын... - задумчиво смотрит Тая на Руса.

- Чего?

Встречаемся взглядами.

- Что ты сказала?

- Ничего... - растерянно.

- Иди-ка, отдохни... Бредишь уже.

А чего я на нее сержусь? За что? .. Может, это таки я брежу? И уже сильно сомневаюсь в том, что я своими глазами видел в свидетельстве о рождении. В груди появляется тяжёлое вязкое нечто, поднимающееся вверх и мешающее дышать.

- Здравствуй, Борис, - заходит в наброшенном на плечи халатике Юля.

Поднимает маску, пряча нежные губы.

Встаёт за моей спиной. Мы молчим...

- Он же вернётся? - шепчет она.

- Это теперь дела Божьи. Мы свои - человеческие - сделали хорошо.

- А ты в Бога веришь?

Среди врачей, это скорее редкость.

- Конечно. Работодатель мой, как-никак. Премии мне иногда выдает... Вот, тебя привел.

- Я к Руслану.

Сжимает поддерживающе его безвольные пальцы.

- Рус... Господи, почему он такой изможденный? - ведёт пальцем под скулой. - Я его на днях видела... Он нормальный был.

- Это обезвоживание от стресса. Сейчас накачаем... - чуть увеличиваю подачу физраствора.

Опустив взгляд, отходит к окну.

- Вытащи его оттуда, пожалуйста.

За боженьку нашего сейчас столько людей молится, что тут без шансов думаю. Вернётся!

Юля обнимает себя за плечи. Слепо смотрит вдаль.

Встаю позади.

- Я когда людей обратно вытаскиваю, каждый раз о тебе думаю.

- Что?..

- Думаю... вот так жизнь оборвется... а я почему-то ее не с любимой женщиной провел. А почему, Юль?..

Разворачиваю за плечи ее к себе.

Смотрю в светлые ясные глаза. Стягиваю медленно маску , обнажая ее губы.

- Юлька... Ты такая красивая, - вжимаясь своим лицом в ее, шепчу ей. - Каждый раз слепну...

Ловлю ее хрупкое запястье, прижимая к губам. Погружаюсь на мгновение в острое переживание из нашего прошлого. Случайный фрагмент нашего секса...

Она ловит мой неадекватный заведённый взгляд. И словно считав, что в моей голове, бросает возмущённый взгляд на Хасана.

- Чадов... Человек без сознания лежит.

Хасанов зажмуривается, не открывая глаз, и что-то невнятно мычит.

- А он благословил, - ухмыляюсь я с вызовом.

- Горыныч... - едва разбираю я его спутанный бред. - Ты тормоз... пиздец просто...

Мы с Юлей встречаемся воодушевленными взглядами - пришел в себя практически! Вот уже костерит. Хороший знак.

- ... у тебя сын растет... Пальцы твои... ямочка... Юля...

Наши взгляды тяжелеют и повисает пауза.

- ...идиота два... - выдыхает Хасан.

Перевожу охуевший взгляд на отключившегося снова Хасана. Потом опять на застывшую неморгающую Юлю.

- А Степаха скольки месячным родился?

- У Хасанова - бред! - режет она.

Вылетает из палаты.

- Хасан?!...Ты что-то знаешь?

Но он уже опять признается в любви Таечке.

Степаха… Вспоминаю теплое и кайфовое ощущение от общения с пацаном.

Тяжёлый ком в груди взрывается, оглушая реалистичностью этой мысли.

Мой, что ли?!

Глава 23 - Поломанная броня

Глава 23 - Поломанная броня

От Чадова три пропущенных. И ледяная смс: "Юлия Юрьевна..."

Дальше я не читаю. Но чувствую, что ледяная.

Что делать с инсайтами Чадова, я понятия не имею. Сейчас - мне кажется, не поможет даже сбежать.

Убедительно врать?

Я не умею... Совсем не умею.

От идеи "врать" у меня паника.

Но я обещала Робу...

Я обхожу всех своих пациентов, и только после этого возвращаюсь в кабинет.

- Спит?..

Леночка отрывает взгляд от телефона и положительно кивает.

- А Вас Борис Егорович нашел? - шёпотом.

- А что - искал?

- Два раза заходил.

- Черт...

Бужу Степу, быстренько его одеваю, параллельно дозваниваюсь до Роба, чтобы забрал нас.

- Через час буду.

Через час - это уже поздно! Я не готова сейчас общаться с Чадовым. Мне нужно настроиться. Мне нужно приладить обратно свою поломанную броню. Мне нужно где-то взять моральных сил, чтобы врать и отталкивать его.

- Мы лучше на такси... - бросаю я, скидывая вызов.

Вызываю прямо к воротам приемного отделения. И по переходам клиники веду за руку сонного Степу.

А что будет, если я не стану отрицать? - вдруг затекает в меня темная и крамольная мысль.

Какие будут последствия?

Борис снова наведёт хаос.

Наверняка заявит права на ребенка. Порвет и так слабую эмоциональную связь между Робом и Стёпой. Роберт окажется просто использованным.

Чадов не уважает и на дух не переносит Роберта! Стёпа мгновенно считает это.

А потом?

Чадов всегда ярок в выражении чувств, но это же короткие истории.

Я - не первый и не последний его роман с коллегой, верно?

Поэтому... Потом...

А потом он может запросто исчезнуть. И появиться опять через полгода-год... И потом снова пропасть... А Стёпа привяжется...

Нам с сыном придется жить между двумя центрами силы, которые ненавидят друг друга.

Это стопроцентный невроз у ребенка. Стёпа впечатлительный и ранимый. Как я...

Вспоминаю, как пережила побег Чадова. Как оглушающий удар в живот. А потом отголоском боли - пустоту, тоску, депрессию...

Нет!

Так не будет. Пусть Стёпа живёт в полноценной семье. У меня такой не было,