Читать книгу "Тест на отцовство - Янка Рам"

Стёпе нужен санаторий. Тебе нужно быть подальше отсюда, пока все не решится. Давай принимать адекватные решения, которые не будут бить по нашей семье.

Киваю...

Объективно, он наверное, прав.

Но... Мой рациональный и осторожный мозг не работает, пока Чадов рядом. А он рядом... Я его снова всё время чувствую.

Роб молча везёт нас на работу.

- Ты заболела? - бросает на меня взгляд искоса.

- Нет. Почему? Аа!... - откидываю козырек, смотрю на себя в зеркало.

Веду пальцем по скуле, обвожу овал лица. Мне кажется, я снова бледная моль. Только изгиб темных бровей облагораживает немного. И горящие от стыда щеки, словно бабочка с алыми крыльями села на нос.

Нет, ну краснеют же красиво другие женщины. А я как-то несуразно...

- Юленька?

Да, я заболела. Снова. Такая вот беда...

- Нет, я просто проспала, - вру я. - А что, я плохо выгляжу без макияжа?

- Ты всегда выглядишь хорошо. Но я не люблю когда ты в джинсах. Эти образы для простушек, а ты... ты... - подбирает он слова.

- Жена заведующего отделением?

Сухо улыбается.

- Тебе идут платья, шубки и белое золото.

Идут, тут не поспоришь.

Он высаживает нас у крыльца, сам уезжает домой, отсыпаться после перелета.

Поднимаемся в лифте вместе с Ирой Васильевной из нейрохирургии.

- Ты хорошенькая сегодня такая! - присматривается она ко мне. - Необычная...

- Правда? - дёргаются в улыбке мои губы.

Двери лифта открываются...

Я иду в свой кабинет. Там погружаюсь в работу. Надо хотя бы часть успеть сделать до отъезда.

Санаторий...

И никаких больше встреч с Чадовым. Я опять буду в изоляции. Но это же правильно, да?

Правильно было, пересмотреть ту стопку документов, что лежит в нашем сейфе! - внезапно просыпается во мне протест.

Да плевать мне, фертилен ли, Роб! Я не хочу рожать от него!

Дело не в этом...

Дело в том, что эта случайная бумажка, вдруг, окрасила наши с ним отношения в странные оттенки. Где я вся обнаженная и расчлененная перед ним, а он... он...

А на отца и правда похож очень.

Внешне! - поправляю себя.

Но и кое-каких крошечных деталях.

Но думать о Робе мне совсем не хочется.

Смотрю в окно. Там много Скорых. Авария что ли какая-то была?

Возвращаюсь к работе.

Стёпа засыпает на кресле. Пододвигаю к нему второе, снимаю сапожки.

Выглядываю из кабинета.

- А что там происходит? - интересуюсь у молоденькой санитарки. - Так много Скорых было.

- Там Руслана Таировича привезли... - распахивая многозначительно глаза, шепчет доверительно она мне. - Черепно-мозговая... Без сознания.

Хасанова?!

- Что?! Рус?? - ахаю я в ужасе, закрывая рот рукой.

- Леночка, я туда на полчасика. Посиди! - киваю на Степу.

Убегаю в нейрохирургию...

Глава 22 - Привлекательная шиза и мир нерешительных женщин

Глава 22 - Привлекательная шиза и мир нерешительных женщин

Санитарка убирается в наркозной.

В городе масштабная авария со взрывом. Мы ждём пациентов. У меня все приготовлено.

Сейчас наш боженька - Хасанов - будет творить свои чудеса. А я скромно ему помогать - сначала за ручку в Навь уводить, а потом в Явь возвращать. Такие вот у нас своеобразные сказочки.

Прихватив свой телефон и пачку сигарет, выхожу, чтобы не мешать уборке и успеть покурить перед "заплывом". Потом долго будет некогда.

На телефоне пропущенный вызов от альфачей. Перезваниваю.

- Борис, у нас проблема. С утра случился инцидент с... мужем клиентки. И теперь Юлия Юрьевна отказалась от сопровождения.

- Какой инцидент? - вставляю сигарету в зубы.

- Ну, здесь, наш косяк... Мы автоматом сочли, что это Ваша жена и сын.

- Эм... - вытаскиваю сигарету.

- Просто, такое сходство с ребенком... А муж Юлии Юрьевны, по случайности полностью попал под ориентировку... ну и прессанули мы его немного…

Я слушаю их объяснения фоном, оглушенный мыслью, что "мои" и "сходство". Степаха похож на меня?..

Опять же, и Хасан говорил...

Так, стоп. Ты, вроде как, решил, Чадов, не ловить шизу от этой привлекательной, но нереалистичной идеи.

И все же... все же... все же...

- Я поговорю с Юлей. После разговора решим, нужно ли продолжать сопровождение. Пока - отбой. Спасибо, ребята.

На входе в отделение - кипиш. И я не успеваю додумать свою тревожащую сердце мысль...

Потому что привезли кого-то... Кого-то очень важного.

Ускоряю шаг. Хасанов на каталке?! Кровища…

Хасанов?!..

Дела...

- Ебать... - ощупываю его шею. - Ну ты, брат, накаркал…

Водились за ним шуточки про то, что он на операционном столе сам под скальпелем своей Таечки окажется. Дошутился, мать его!

Пулс мерцает… Хасанов бредит… Психомоторное возбуждение… Шутит… пытается шевелиться… Ловим его руки, не позволяя прикасаться к ране.

Вот так бывает. Бог и свою свиту на прочность проверяет.

Рычу на Таюшу, чтобы прекратила истерику и быстро вставала к столу.

Хасана нам нельзя потерять. Мы без него все сироты здесь.

Воткнув в него капельницу, подбираю дозировку.

- Стихи мне читай давай, - ввожу препарат.

Читает... Помнит даже, какие я люблю.

- О любви, давай.

И лучше не мне, а сразу Таисии своей. Я то знаю, что ты в нее по уши и без твоих признаний. А вот она - нет.

Все, пора латать...

Я смотрю на Таюшу. Сейчас она нихрена не Таюша. Таисия Валерьевна. Нейрохирург. Сосредоточено и четко отдает команды медсёстрам.

Надо же... Как поменялась девочка, стоило только любимого мужика ей на стол положить! Где эта неуверенность, ранимость, неуклюжесть, мнительность?

Ничего нет...

Попробуй, накосячь, она тебе этим скальпелем быстро пальцы подправит!

Операция заканчивается...

И стоит ей сделать шаг от стола - снова девочка. Испуганная и не уверенная, что все сделала правильно.

Женщины - удивительные существа. Гораздо сильнее мужчин, когда речь идёт о жизни любимого человека.

И мне даже хочется, чтобы я вот так оказался на грани, чтобы и у Ю.ю этот необыкновенный ресурс вдруг включился. Чтобы все формальности сгорели в нем!

Но я торможу эту опасную мысль. Хасанов вот уже дошутился, что когда-нибудь на этом столе окажется сам, а Тая его оперировать будет. Лежит, вот.

Я на этот стол не хочу.

Да и… Нечестно это, рассчитывать, что женщина и “коня на скаку и в горящую избу”, стоит только ее боль подстегнуть. Не хочу, чтобы Юля так... Я люблю ее ранимой и трогательной, милой, беспомощной и наивной. Она