Читать книгу "Рок-н-ролл со смертью - Борис Седов"

Мартынов похолодел.

– Кетамин?! Вы хотите вызвать у нее… синдром предсмертных переживаний?!

– Да вы неплохо, вижу, разбираетесь в галлюционогенах, Мартенсон! – искренне удивился Вайс. – Нужно будет пометить это в вашем досье в «Хэммет Старс»…

– Оставьте свою иронию, идиот! Я прожил пятнадцать лет в одном помещении с наркоманами!.. Она может впасть в кому!

– Нет-нет, – невозмутимо возразил Вайс, – наш доктор уже готовит второй шприц. Если сердце девушки окажется слабее, чем ему показалось, он тут же введет стимулятор.

Андрей вгляделся в молочно-белое лицо женщины – нос и скулы у нее заострились, щеки вытянулись… но даже в таком виде она была прекрасна в своей беззащитности и невинности.

– Ста миллиграммов кетамина достаточно, чтобы душа человека… – начал проводить курс ликбеза Вайс…

– Можете не продолжать, – отрезал Мартынов, уже приняв решение. – Я знаю, что сейчас происходит…

Глава 17 БИЛЕТ В АД

Маша кричала так громко, насколько позволяли легкие. Но проклятый пластырь заглушал крик и забивал его обратно в рот. Наружу пробивался лишь еле слышный стон.

Сначала ей пришло в голову, что негодяи будут пытать Андрея, и она совершенно не понимала, как могло случиться, что он не в силах встать и раскидать этих мерзавцев, покусившихся на нее. Его поведение было необъяснимо, и по всему чувствовалось, что он зол на бандитов не потому, что она дорога ему, а просто потому, что он не может запретить им мучить в его присутствии женщину.

Когда палач в костюме, натянув перчатки и набирая содержимое ампулы в шприц, бросил взгляд на ее локоть, оценивая вены, она едва не лишилась чувств. А потом пришла радость – если она не выдержит и все расскажет, то они не станут мучить Андрея.

Когда палач склонился над ней и его поросячьи глазки стали всматриваться в ее зрачки, она вдруг подумала о том, что Андрею, пожалуй, не хотелось бы, чтобы она что-то вспоминала и о чем-то рассказывала. И Маша дала себе слово вытерпеть все, что ей уготовано. Быть может, Андрей не потерял память, а просто играет, и тогда своим признанием она сломает ему всю игру. Но, боже, почему он так жесток… Неужели его дело дороже ее боли?..

Когда игла вонзилась в ее руку, она решила, что пришла смерть.

Некоторое время душа ее находилась в полном отчуждении от происходящего, а потом вдруг выпорхнула из тела и стала подниматься вверх.

Удивительное дело… Ей вовсе не было больно. Ей было даже… приятно. Она впервые в жизни видела себя со стороны не в зеркале и не на экране видео. Она видела свое живое отражение, и ей пришло в голову, что, будь у нее достаточно денег, этот курносый носик можно было бы чуть поправить… Но пластические хирурги дорого стоят…

Но прошла еще минута, и неожиданно для себя Маша поняла, что пора уходить. И даже не жаль прощаться с этим красивым крепким телом, с Андреем и всем, что их связывало. Если верить ощущениям, которые никогда ее не подводили, то скоро они встретятся. И не будет больше ни страха, ни переживаний, ни разлук. Они обретут покой и благоденствие…

Ей пора. Осмотревшись по сторонам, Маша посмотрела наверх. Потолка не было. Легкий ветерок коснулся еще щек, шевельнул волосы, и она медленно двинулась туда, где отчетливо виднелось оконце, освещенное солнцем…

Но что-то заставило ее остановить свое движение и повернуть назад. Сделать это было невыносимо трудно. Где-то там, впереди, она слышала голос маленького Артура Малькова. «Ты любишь меня?» спрашивала его Маша, тоже совсем еще маленькая. «Я не знаю», – отвечал ей Артур. О боже, как ей хотелось поскорее подняться и увидеть и Артурку, ростом с метр, и себя, крошечную, в хлопчатобумажных колготках и сандалиях из дерматина!

Но она подумала, что это может подождать. Перед ней в режиме он-лайн проносились видения прожитого. И первый муж с бутылкой в руке и мутным взглядом, и соседская кошка, которую она приютила у себя в двадцать лет после смерти хозяйки, и Андрей, прижимающий к окровавленным губам Артура чистый лист бумаги. Как она могла забыть!.. У Андрея тут есть еще дела!

Спустившись вниз и снова с удовольствием рассмотрев себя, безмятежно спящую на стуле, она огляделась.

Комната была пуста в том смысле, что, кроме нее и спокойно сидящего напротив нее за столом Андрея, здесь никого не было. Ни пахнущего спиртом палача, ни американца, ни двоих его подонков. Только он и она.

Андрей, – позвала она, – Андрей, прости меня, дуру, но кейс я не сохранила. Когда мне пришло в голову, что ты погиб, я пошла намост и швырнула его в реку, чтобы забыть и тебя, и нас. Река Ордынка извилиста, как змея. Кейс могло прибить к берегу где угодно. Если он нужен тебе, ты найдешь его. Он слишком дорого выглядит, чтобы избежать любопытства местных жителей…Я люблю тебя, Мартынов, и буду ждать там… Приходи поскорей…Приходи таким, каким ты был во время нашего расставания.

И она, взметнувшись над столом и всем миром, понеслась наверх…

Она видела каждый день своей жизни, видела живого отца, торопящегося ей навстречу, мать, которая была почему-то одного с ней возраста, она видела торт, который ела на свой день рождения – такой большой, с семью желтыми цыплятами… И самое измазанное кремом лицо за столом было, конечно, у Артура.

Вдруг она почувствовала удар в сердце. Он резанул ее, как ножом. Маша никогда бы не подумала, что душа может испытывать боль, отделясь от тела.

И еще больше удивилась, когда почувствовала толчки на том месте, где должно быть сердце. Разве у души может быть сердце? У души может быть только душа…

И сердце остановилось. Его не может быть у души. Оно в теле.

Глава 18 ДОРОГА ДЛИНОЮ В ЖИЗНЬ

– Сволочи! – хрипел Мартынов, пытаясь вырваться из сковавших его пут. – Оставьте ее в покое!..

– Что за кейс, Мартенсон? – сипел над самым его ухом Вайс. – Что за кейс?! У тебя был кейс? Что в нем находилось?! Какой мост?! Какие змеи?!

Дословный перевод Томсона его явно не устраивал. Ему нужна была правда. Но добиться ее от русского, кажется, было невозможно.

– Ты все помнишь, сукин сын! Ты лжешь! За десять миллионов я сам бы косил под юродивого!.. Томсон! Давай сюда нашего лекаря!..

Мартынов обезумел. В горячечном бреду девушка была бы, наверное, менее откровенна, чем при ощущении скорой смерти. Кетамин – страшная вещь в руках медика. Он может обезболивать, а может и остановить сердце. Налитыми кровью глазами смотрел Мартынов, как «лепила» [12] шприцем вводит женщине стимулятор сердечной деятельности.

Она сказала: «Я люблю тебя». Она хочет, чтобы он пришел к ней хотя бы в смерти, чтобы им никогда более не пришлось расставаться…

Он готов был дать отрубить себе руку, чтобы вспомнить хотя бы минуту, проведенную рядом с этой женщиной. Но память отказывалась работать на воспроизведение, схватывая и запечатлевая только текущие события. Девять дней жизни вылетели в трубу, туда, куда едва не умчалась эта невероятной красоты женщина.