Читать книгу "Всё зелёное - Ида Мартин"

— Больно.

— Неужели?

Пихнула его в плечо, хоть бы что.

— Хочешь самый проверенный способ, чтобы парни на тебя не кидались?

— Ну?

— Не надевай такие короткие шорты.

— Ты специально меня злишь, да?

— Угу. Но что-то плохо получается, — он огляделся, после чего внезапно поднял меня и плюхнул задом прямо на стол, где обсыхали шарики. Тут же отступил на пару шагов назад и с довольной физиономией достал сигареты.

Но прикурить не успел, потому что это действительно было уже слишком, и хотя я понимала, что он нарочно меня доводит, разозлилась не на шутку. Шорты были мои любимые, шоколад мог не отстираться, а под задом стало омерзительно мягко и липко.

Захватив горсть шариков, я пульнула их в него и ринулась в наступление. Пусть это было не по правилам, но я всё же успела огреть его подвернувшейся под руку миской. Правда всего один раз, потому что он тут же отнял её и встал в закрытую боксёрскую стойку.

— Вот теперь бей!

Каждый мой удар он отбивал или отводил в сторону ладонью. Так что, теперь моей задачей было не просто ударить, а изловчиться и попасть.

Когда же стало ясно, что у меня ничего не выйдет, я раздосадовано задрала ему майку и в пылу азарта смачно растерла оставшуюся порцию шариков по животу.

Лицо его удивлённо вытянулось.

— Ты измазала меня в какашках.

— Ты первый начал.

— У нас такое делают с проигравшим. А ты меня ещё не победила. Сейчас заставлю слизывать.

— А ты будешь стирать мои шорты? — Я развернулась к нему задом.

Он неопределенно хмыкнул.

— Ладно, извини. Глупо вышло, — я опустила глаза. Весь пол был в шоколаде. — Давай убираться.

Глава 8

Вита

Хозяина дома звали Влад. Он долго водил нас по дому и показывал огроменные залы и многочисленные спальни, все стены которых совсем недавно были выкрашены в одинаковый сочно-зелёный цвет. Чему Артём, да и все мы, очень удивились, а Влад пояснил, что для продажи главное — чистота, а новые хозяева пусть красят, во что угодно, потому что краску в таком количестве им удалось достать почти даром, прямо с производства, при условии, что они возьмут именно этот цвет. Продали её им в «левых» бочках и, очевидно, незаконно, но его это совершенно не волновало, так как в их семье лишних денег нет.

Из-за ремонта большая часть мебели была кое-как втиснута в две комнаты, но несколько массивных кроватей и шкафов остались на своих прежних местах. Больше всего меня поразила кровать с балдахином: деревянным каркасом с резными украшениями на столбах и толстыми складчатыми золотистыми шторами, ниспадающие полы которых были подвязаны в углах белыми шёлковыми лентами с кистями, и одна из ванных комнат со старинной ванной на медных ножках под квадратным распашным окном.

В остальном я почти ничего не видела. Помещения, лица, голоса — всё расплывалось в тумане. Я чувствовала, что сильно устала, но глядя на жизнерадостную, энергичную Зою, признаться в этом никак не могла. Поэтому тенью таскалась за всеми по этажам, а когда Артём спрашивал, нравится ли мне, отвечала, что "очень". Однако на третий этаж не пошла. Оттуда сильно тянуло запахом краски и меня снова затошнило.

Села на декоративную кушетку и бездумно выпала из времени, а очнулась с абсурдным ощущением того, что все уехали и бросили меня одну в этом чужом и непонятном доме. Как будто теперь я его пленница и больше никогда отсюда не выберусь.

Запаниковав, я выбежала в коридор и стала звать Артёма. Как если бы снова попала в тот полуразрушенный корпус и слышала зловещее хлопанье дверей.

Посреди гостиной залы с колоннами и камином друг напротив друга стояли здоровые дутые диваны и кресла. Балконная дверь была распахнута настежь и через неё в комнату проникал сухой нагретый воздух.

Сам балкон оказался просторным, каменным, тянущимся вдоль всего внешнего фасада дома с полукруглой площадкой над крыльцом. Отсюда была видна значительная часть сада, подъездная аллея, фонтан со скульптурой античной девушки и ворота. В воздухе витал насыщенный аромат цветов. В отдалении плотной стеной повсюду возвышался лес.

Возле въезда в гараж я увидела Пандору. Это означало, что меня никто не бросал, и я устыдилась своей растерянности.

Отчего Зоя, которая была старше меня всего на год, чувствовала себя совершенно свободно и самостоятельно, а я, оставаясь без Артёма, металась в ужасе, как потерянный в торговом центре ребёнок?

— Нашлась! — крикнул кто-то за спиной.

Я обернулась и увидела Макса.

— Ты чего спряталась?

— Просто вышла подышать. От краски голова идёт кругом.

— Чернецкий всех переполошил: «Караул! Дитё потерялось», — он ехидно усмехнулся.

— Максим, зачем ты настраиваешь его против меня? Я думала, мы друзья. После Артёма ты мой самый лучший друг. Извини, я слышала ваш разговор в больнице.

Я определенно была не в себе, раз высказала ему это так прямо, но он ничуть не смутился.

— Если слышала, то и ответ знаешь. Я тебя тоже нежно люблю, но Артём увлекающийся и азартный, ты — чувствительная и впечатлительная, и вы постоянно подогреваете друг друга. Чернецкий мне не чужой, а случай с корпусом — это не просто тревожный звоночек. Это набат. Продолжите в том же духе — кто-то обязательно пострадает. Можешь обижаться на меня, но я сказал честно.

— Я не обижаюсь. Просто это какая-то ловушка. Я никогда не думала, что так бывает. Ведь, когда люди любят друг друга, всё должно быть прекрасно.

— С этим не ко мне. Я не знаю, что нужно делать в таких случаях, но градус определённо стоит снизить. Только не спрашивай как. Попробуй поговорить с Зоей. Кажется, она разбирается в таком.

Обедали мы в столовом зале. Стол был из тёмного дерева, массивный и длинный, как в кино про средневековые замки. Над ним висела хрустальная люстра с подвесками. В одном углу возле окна стояло чёрное пианино и напольные часы с маятником. В другом — шкаф для посуды. Штор на высоких окнах не было, и жаркое дневное солнце заливало весь зал. Но каменные стены хранили естественную прохладу, и поэтому дневное пекло в доме ощущалось не так сильно.

Все мы сидели на таком расстоянии друг от друга, что можно было спокойно расставить локти в стороны и всё равно ещё осталось бы место. Эхо от звона приборов и голоса гулко разносились по залу.

Артём отлично вписался в эту аристократическую обстановку, и хотя брезгливость, с которой он ковырял останкинские пельмени, сложно было скрыть, роль потомственного дворянина удавалась ему отлично. Вероятно, это составляло неотъемлемую часть его прошлой жизни и воспитания. Того, чем жили его родители и на чём он рос.

Артём прекрасно держал осанку, ловко управлялся с ножом, препарируя пельмень, говорил негромко, но очень отчётливо. Разумеется, он слегка «играл», но так, наверное, вёл себя за столом его отец. Чинно и благородно. Я мигом представила их семейный ужин, за которым все с прямыми спинами изящно пилят стейки и улыбаются пластиковыми улыбками.