Читать книгу "Только не для взрослых - Ида Мартин"

Ида Мартин

Только не для взрослых

Роман

На этом свете меня огорчает только одно – то, что нужно становиться взрослым.

Антуан де Сент-Экзюпери

* * *

© Ида Мартин, текст, 2022

© ООО «Издательство АСТ», 2022

Глава 1

Тоня

– Если так подумать, что ты теряешь? Тебе восемнадцать. – Облокотившись локтями о столик, Кац подался вперед, отчего создалось ощущение неприятного давления. – Зачем тебе «Место на кладбище»?

На вид ему было лет сорок пять. Небольшие залысины, крупный крючковатый нос и широкая картинная улыбка продавца. Однако надетый поверх темно-зеленой водолазки шерстяной коричневый пиджак выдавал в нем скорее представителя богемы, нежели торгаша.

За огромным панорамным окном кафе стояла промозглая ноябрьская темень, а внутри было тепло и уютно, пахло горячим шоколадом и ванильной сдобой.

Мы с Амелиным сидели рядом, держась за руки под столом.

С момента нашей встречи Кац говорил почти не переставая, как любят делать люди, чувствующие превосходство возраста, и усиленно убеждал Костика отдать картину, которую подарил ему старый, выживший из ума художник Гаврилович.

Дело было еще весной, когда они с Тифоном и Артёмом лежали в больнице. Гаврилович страдал деменцией, и мужики, его соседи по палате, регулярно над ним издевались.

Пожалев деда, парни вступились за него, и мужики отстали. А спустя несколько месяцев внезапно объявился Кац, поверенный Гавриловича, и вручил всем по картине.

Картина Костика была черная и, хотя называлась неуютно: «Место на кладбище», по задумке Гавриловича означала покой.

Амелин клялся, что на ней изображена черная асфальтовая дорога, по которой мы с ним идем, взявшись за руки. Я же видела внутри картины его черные глаза. Это было странно, но мне действительно казалось, будто из ее непроглядной черноты он смотрит на меня своим долгим взглядом. Артём видел звездное небо, а Макс – собственную тень.

У Артёма была другая картина. Белая. Она называлась «Невеста», и Амелин всегда различал на ней крылья ангелов, а я разное: то белый облачный замок, то снег, то мохнатый овечий коврик из мансарды, то его обросшую челку. Ребята говорили, что у Тифона картина зеленая, но я ее не видела.

Картины обладали чудесным свойством: каждая якобы одаривала своего владельца тем, что заложил в нее автор. Таким образом, Амелину достался покой, Артёму – любовь, а Тифону – счастье.

И вот теперь Кац предлагал отдать ее какому-то таинственному коллекционеру просто так. Нет, он, конечно, наплел про исполнение желания, которое Амелин получит взамен, но поверить в подобную ерунду могла разве что Настя.

Подразумевалось, что если картину продать, то она не будет «работать», как надо. А исполнение желания нематериально и могло обмануть придуманную Гавриловичем «систему».

– Мне интересно. – Голос Амелина был полон простодушия. – А вы сами реально верите в то, о чем говорите?

– Если бы не верил, давно бы сменил работу, – откликнулся Кац со спокойной убежденностью.

– А мы? – Костик медленно развернулся ко мне. – Мы в это верим?

В отличие от него, охотно допускающего всякое мистическое и ненаучное, вроде реинкарнации или энергетического обмена, я в принципе в подобное не верила, а самому Кацу и подавно. Три-четыре месяца о нем ни сном ни духом, и тут – пожалуйста: самое выгодное предложение в жизни. Вчера позвонил, а сегодня мы уже сидим с ним в кафе.

– Сколько у нас есть времени подумать?

– Думать? – Кац сделал вид, что поражен: – Вы собираетесь думать? Мне обязательно нужно разобраться с этим до Нового года. Нет, ребят, поймите, вы же можете просить любое, и нематериальное тоже. За подобное люди душу отдают, не то что картину.

Амелин взглянул на него с нескрываемой иронией:

– Неужели душа все еще в цене?

– С учетом того, что сейчас – это большая редкость, ее стоимость со времен Фауста значительно возросла, – серьезно отозвался Кац. – Поэтому, если соберетесь продавать душу через Интернет, – не ведитесь. Это точно развод. Никто не покупает товар не убедившись в его наличии.

– Кто-то продает душу через Интернет? – удивилась я.

Он криво усмехнулся:

– Таких предложений полно. Но это все аферисты. Настоящие скупщики душ приходят к продавцу лично. Итак, что мне ответить своему клиенту?

– Скажите, что у меня нет желаний, – ответил Амелин.

– Зря вы так. Я не помню, чтобы мой клиент при его возможностях предлагал кому-нибудь подобное.

– Вот теперь мне стало любопытно. – Амелин подался вперед. – Кто он? Этот ваш клиент. Страшный маг и волшебник? Или, может, тот, кого нельзя называть?

– Знаете что? – вмешалась я. – Если вы считаете, что мы глупые просто потому, что нам мало лет, то вы ошибаетесь. Мы в эти ваши разводки не верим и картину не отдадим. Да, Костя?

– Если ты говоришь «не верим», значит, не верим, – добродушно согласился Амелин.

– Все ясно. – Недовольно поднявшись, Кац выложил на стол свою визитку: – Это на случай, если передумаете.

Мы провожали его взглядами до тех пор, пока расплывчатый силуэт за окном кафе не поглотила осенняя тьма.

Я прижалась щекой к плечу Амелина, одетого в черную плюшевую толстовку:

– Неужели он и вправду думал, что мы купимся на эти глупости?

– А почему бы и нет? Для некоторых надежда лучше покоя.

– Но он не предлагал обмен.

– Желание – это и есть надежда. Люди надеются, что оно исполнится.

– Ну хорошо, а если предположить, что такое возможно, что бы ты загадал? Стать знаменитым? Богатым? Влиятельным?

Костик с укоризной заглянул мне в лицо. У него были очень светлые, занавешивающие половину лица волосы и черный, проникающий до самого сердца взгляд:

– Мы сейчас точно обо мне говорим?

– Тогда что? Крылья? Способность быть невидимым? Или волшебную палочку?

– Уже теплее. – Он поднял голову к потолку, задумавшись.

– Ты бы попросил Капищено, да? – снова предположила я. – Чтобы жить там припеваючи и ни в чем не нуждаться.

– И чтобы всегда было лето.

– И чтобы лето. Интересно, а можно загадать такое желание? Хочу, чтобы всегда было лето, и – бац! – на всю жизнь: солнце, зелень, голубое небо. Даже в Новый год.

– Надоест.

Мои пальцы, машинально поглаживающие его руку, остановились на запястье:

– А может, ты бы хотел прожить свою жизнь заново и что-нибудь в ней изменить? Что-то исправить или предотвратить? Раз уж мы считаем, что это по-настоящему волшебное желание.

– Исправить хотел бы, а вот жить заново – точно нет, – не раздумывая ответил он. – Зачем? Мне никогда не