Читать книгу "Опасная кукла - Кристина Воронова"

— Ты выглядишь… — парень запнулся, подбирая слова. — Просто потрясающе.

Ей показалось, что, с одной стороны, он был искренен, а с другой — выдавливал из себя комплименты.

"Ну, да, ему тяжело привыкнуть. Столько лет презрения, а тут… А что тут? Мне непонятно, чего он от меня хочет. Хотя, быть может, главное, что я хочу от него? И хочу ли? Безусловно хочу. Но могу ли я себе позволить чувствовать к нему хоть что-то? Стать ранимой, зависимой от него? Слишком долго все мои чувства превращались в грязную тряпку под чьими-то ногами".

Тоже взволнованная, она подошла к нему. Заглянула в теплые, янтарные глаза — так, как всегда хотела: прямо, не таясь. Захлебываясь золотом этих темных глубин.

Улыбнулась — словно впервые встретила его. Будто бы он из ненавидимого братика стал прекрасным, таинственным незнакомцем.

В вечернем платье, накрашенная, с прической — она чувствовала себя играющей приятную роль светской леди. Ей даже как-то удалось отрешиться от прошлого.

Брат тоже вроде как расслабился, улыбнулся ей в ответ, взял под руку и вместе с ней торжественно спустился вниз, по парадной лестнице, не таясь. Лиза краем глаза с удовлетворением заметила, как отвисли челюсти у видевших их слуг.

Внизу, во дворе, их уже ждал белоснежный, как свежевыпавший снег, "лимузин".

Она вдруг вспомнила, как впервые ездила на "лимузине" когда ее только удочерили. И снова возникло ощущение, что она каким-то образом — через черный ход — попала в волшебную сказку.

Они уселись рядом, водитель без дополнительных приказов — наверное, все было сказано заранее — повез их куда-то, через заснеженный Альбион.

— Так странно, дождь, — боясь сказать глупость, и все-таки не в силах молчать, проговорила девушка, глядя в окно.

Удлиненный салон с шикарными креслами и баром казался миражом в пустыне.

— Почему странно, осень же, — глубокомысленно протянул Джастин. Они рассмеялись.

— Все равно красиво, правда? Дождь словно бы очищает землю от грязи и зла.

Парень с иронией глянул на красавицу:

— Неужели ты романтичная, Лиза?

Она пожала плечами:

— Иногда, очень редко. Я же девушка. Ну и музыку сочиняю. Кстати, давно хотела тебе сказать — твои творения гениальные, — с воодушевлением и радостью воскликнула девушка, оборачиваясь к нему с сияющими глазами.

— Спасибо, — тепло поблагодарил он. — Ты тоже творишь весьма… нестандартно. Правда, я все никак не могу привыкнуть к твоему жестокому стилю.

Лизе было приятно и тепло сидеть с ним, хотя и не вплотную, но рядом. Возникало ощущение приятного волнения и покоя.

Это ощущение было настолько редким, так как обычно беспокойство, страх и боль терзали ее и в одиночестве, словно свора жестоких демонов, что Лиза замерла, стараясь растянуть его, как самый вкусный десерт.

— О чем задумалась? — с некоторым беспокойством поинтересовался он, глядя на нее, пытаясь по глазам прочесть тайны ее души.

— О том, что все прекрасно. А все хорошее слишком быстро заканчивается, — ответила она, сама удивляясь своей открытости. Обычно с людьми она была более чем сдержанной, ледяной, как статуя. В детдоме ее научили, что демонстрировать свои чувства другим — это подвергать себя насмешкам, подставлять самые уязвимые части души под чужие кулаки, плевки и удары.

А с ним она ощутила себя неожиданно раскованной. Будто бы действительно переродилась.

— Вот мы и приехали, — он вышел на улицу и протянул ей руку, помогая выбраться из автомобиля. — Я ведь угадал, ты любишь "лимузины"? Или стоило выбрать другу марку машины? Например, Феррари, — светски спросил он, непринужденно беря ее под руку.

Осенние сумерки уже начали отливать синевой. Лужи придавал лондонским огням новую, сюрреалистическую прелесть, отражая их великолепие.

— Да, люблю. "Лимузин" — это просто замечательно.

Она кокетливо улыбнулась:

— Все девушки любят "лимузины".

Он как-то нервно улыбнулся и кивнул ей.

Лиза повернулась и замерла, ослепленная сиянием огней шикарного ресторана. Здание с множеством колон и арок — стилизованное под старину — казалось декорацией из какого-то голливудского фильма про богатую жизнь миллионеров.

Они поднялись по лестнице, покрытой влажным от дождя багряным ковром. Швейцар сперва тщательно изучил их словно рентгеновским взором, а потом пропустил, открыв перед ними дверь.

Лиза ощутила, как у нее кружится голова. В этих высоких, роскошно обставленных залах, вполне можно было заблудиться, затеряться, будто в миражах. Отовсюду раздавался неуловимый, глухой шум — иногда так шумит в ушах на глубине. Звон бокалов, стук столовых приборов, неслышные шаги официантов, тихий смех и говор посетителей. Словно растревоженное улье злых пчел.

Лиза отметила, что все посетители этого заведения одеты безукоризненно, дорого, словно массовка голливудского фильма про прием у знатной особы или бал. Да и двигались они словно отлично вышколенные слуги.

Улыбнувшись этому сравнению, она позволила отвести себя за столик и усадить. Джастин даже отодвинул ей стул, чем привел в ступор на пару секунд.

"Он словно бы действительно за мной ухаживает. Это так необычно".

Парень заказал им еду и бутылку шампанского. Так как Лиза все еще чувствовала себя не в своей тарелке, то позволила ему сделать выбор на свой вкус.

— Нам надо выпить за примирение, — улыбаясь, объяснил он. Ей продолжило казаться, что он нервничает, находясь рядом с ней. Но те его взгляды, которые ей удавалось перехватить, выдавали его восхищение.

— Ты сегодня очень красивая, — заметил он, разливая шампанское. — Похожа на Золушку.

— А мне кажется, что на Снежную королеву, — игриво отозвалась она, принимая из его рук бокал. Когда их пальцы случайно соприкоснулись, оба вздрогнули, словно от удара током.

Их взгляды постоянно встречались, тонули друг в друге. Теплый янтарь его взгляда растопился, обволакивая ее, как мушку, заставляя утонуть. А лед ее взора растаял, словно от яркого весеннего солнца.

— Почему ты любишь музыку? — когда их бокалы издали хрустальный звон, соприкоснувшись, поинтересовался Джастин.

— Потому что она — настоящая. В ней нет фальши. Даже слова в песнях лгут, а музыка… Она говорит с тобой по-другому. Сразу с твоим подсознанием, с твоим настоящим я, — задумчиво проговорила Лиза, любуясь пузырьками в светлой жидкости. Она отпила немного шампанского. Затем еще чуть-чуть.

Еда ее мало интересовала. От волнения есть ей совершенно не хотелось. Она лишь слегка поковыряла салат и откусывала маленькие кусочки хлеба. — И еще музыка — она жестокая. По крайней мере, для меня. Она увлекает тебя, как водоворот, как наводнение, топит в себе. И это прекрасно.