Читать книгу "Майя - Ричард Адамс"

С крепостных стен сразу заметили приближение отряда Толлиса, и у городских ворот собралась внушительная толпа. Незваных гостей встретил старейшина, выслушал объяснение Толлиса и объявил, что к ночи солдаты должны покинуть Найбрил.

Майе, Зан-Керелю и Анда-Нокомису выделили провожатого, который довел их по крутому западному склону к постоялому двору «Белые розы», служившему также и лабазом, вдобавок здесь торговали рыболовными снастями. Впрочем, таверна не шла ни в какое сравнение с «Тихой гаванью»: Франли, хоть и любила сплетничать, держала заведение в чистоте, а здесь клопов было хоть отбавляй – Майя минут пять посидела на веранде второго этажа, и ее всю искусали.

Путников накормили рыбным супом с черным хлебом, а потом пришел Толлис и недовольно объявил, что отряду пора выступать в обратный путь. Зан-Керель потребовал вина, провозгласил тост за Эллерота и за победу хельдрилов, сердечно поблагодарил Толлиса за помощь и проводил его до ворот, где попрощался с тризатом Миарном и солдатами.

Анда-Нокомис вызвался его сопровождать, но Майя осталась на постоялом дворе – ей было досадно. Она проспала до вечера, умылась теплой речной водой из кадки и вышла на веранду, прихватив с собой табурет – в надежде, что клопы не закусают.

Перед ней расстилалась водная гладь – слияние могучего Жергена и реки Флеры, вьющейся по синеющим вдали лесам и возделанным равнинам на границе между Саркидом и Белишбой. В полях паслись тучные стада, над деревнями поднимался дым очагов: плодородный Саркид, родина героя Депариота. Жерген огибал скалистый утес с правой стороны. Майя вспомнила, как однажды, на пиру в Бекле, Найбрил назвали вишневой косточкой.

Майя задумчиво глядела на бурные воды, бушующие под скалами. Она знала толк в течениях и сейчас легко определила место, где встречались два потока, – там пенились волны, крутя в водоворотах бревна, ветки и прочий мусор. Жители империи наделяли необычные места и предметы магическими свойствами, поэтому Майе представилось, что, как и в чаще Пурна, в реке обитает зловещий дух, который стережет свои владения и не допускает в них смертных.

Летом к найбрилской пристани подходили только плоты, груженные нехитрым товаром, поэтому город служил скорее неприступной крепостью, а не оживленным портом. Бурное течение в верховьях не позволяло безопасного прохода лодкам, хотя у причала покачивалось несколько утлых суденышек, – похоже, с них рыбачили у берега или летом, когда вода спадала, переправлялись через Флеру в Белишбу.

В лучах заходящего солнца тускло алела безбрежная речная гладь, подернутая золотистой рябью. Вдоль берегов чернели полосы ила, рассеченные глубокими трещинами шириной в ладонь. Раскаленный воздух неподвижно повис над водой; широкие листья деревьев поникли, словно восковые; пыльная тропка сбегала с холма к пристани. «Здесь мне ничего не угрожает, – подумала Майя. – Есть еда и кров, все тихо и спокойно. Отчего же мне не по себе? Скорее бы уже в путь отправиться».

Она услышала шорох за спиной и обернулась: в дверях стоял Анда-Нокомис. Майя с улыбкой помахала ему. Он подошел и уселся рядом.

– Солдаты ушли? – спросила она.

– Да.

– Ох, стыдно-то как! Надо было и мне с ними попрощаться, – вздохнула Майя.

– Не кори себя, – заметил Байуб-Оталь. – Зря Толлис их увел, это он от досады. Солдаты хотели в городе заночевать, да старейшина не позволил, так они чуть не взбунтовались.

– Он что, на Зан-Кереля разозлился?

– И это тоже.

– Эх, была б я такая, как прежде, я б его отругала.

– Была бы ты такая, как прежде, ничего бы не случилось.

Она рассмеялась. Байуб-Оталь без улыбки посмотрел на нее.

– Анда-Нокомис, а почему вы никогда не смеетесь? Честное слово, нищего развеселить легче, чем вас!

– А я и есть нищий. Майя, я пришел к тебе денег просить, хоть и не по душе мне это. Хозяин постоялого двора до утра ждать не хочет, требует, чтобы мы сегодня же за постой расплатились. Даже не знаю, что и делать.

– Вам сколько денег надо?

– Триста мельдов.

– Вот, возьмите три тысячи, поделитесь с Зан-Керелем… – Заметив его смущение, Майя поспешно добавила: – Так будет лучше. Берите, берите, не то местные засмеют, как прознают, что вы без трига в кармане.

– А ты сама как же?

– Да мне хватит!

– Правда?

– Хотите, при вас пересчитаю?

Он улыбнулся и покачал головой. Они сидели в молчании, наблюдая, как над рекой догорает закат.

– Ты за вчерашнее не в обиде? – внезапно спросил он.

– Что вы, Анда-Нокомис! – воскликнула она.

Он, явно неудовлетворенный ответом, продолжал смотреть на нее. Майя лихорадочно подыскивала слова, чтобы сгладить неловкость.

– С чего бы мне на вас обижаться? – спросила она.

– Потому что я тебя оскорбил и унизил, – объяснил он. – Я тебя недооценил.

– Ну это же все позади. Я вовсе не обиделась, что вы меня замуж позвали. А ваша любовь для меня очень лестна. Мы теперь друг друга понимаем, правда?

– Что ж, мне даже ответа твоего спрашивать не придется, – вздохнул он. – Если бы ты мне сразу во всем призналась, я не стал бы делать тебе предложение. Но ты свои чувства утаила… Прости, что я раньше не заметил, и только вчера, когда ты решила, что Зан-Керель…

«Ох, да как же он людьми править собирается, когда простых вещей у себя под носом не видит!» – с досадой подумала Майя и спросила:

– Анда-Нокомис, а вы не сообразили, почему я его из тюрьмы в Бекле вызволила?

– Ну, причин для этого было немало: может, ты узнала, что в Дарай-Палтеше мы с ним стали лучшими друзьями, или решила, что его спасение обрадует Сантиль-ке-Эркетлиса, или не захотела оставлять его на расправу Форниде…

«Вот оно в чем дело, – мысленно вздохнула Майя. – Он всегда рассуждает верно, с ним не поспоришь, но холодно и бесчувственно… Глупости все это! Зирек сразу заметил, и Клестида тоже. Даже Мериса и та поняла». Впрочем, Майя ничего говорить не стала.

– По-моему, тебя это очень удручает… – продолжил он.

Внезапно ее осенило.

– Ой, мне ведь не привиделось, правда?

– Что?

– Ну, он же сам сказал, что теперь я сама пойму, каково ему было…

– Когда? – удивился Байуб-Оталь.

Она опустилась на колени, бросилась ему на шею и поцеловала.

– Мой повелитель… мой сородич… мой милый друг! Я вам вот что скажу – вы оказали мне величайшую честь. Я к вам всей душой…

– И это все?

– Простите, но мне больше нечего сказать.

– Но ведь в Субе тебе грозит смерть!

Майя расхохоталась, запрокинув голову, так весело, как когда-то на рыбачьих сетях у озера.