Читать книгу "Лени Рифеншталь. Мемуары - Лени Рифеншталь"

Прошли недели, а Араби, как до него и Сулиман, с грузовиком не возвращался. У нас не было машины для обратной перевозки багажа и не осталось бензина. Воду теперь приходилось доставлять на осле. Жара, которая между тем стала невыносимой — свыше сорока градусов в тени, ночами чуть меньше, — все равно не позволила бы нам отправиться на дальнее расстояние.

Последовало несколько тяжелых недель. Ожидание грузовика и недостаток горючего сделали невозможной поездку в Ньяро или Фунгор. У нас стали сдавать нервы. Мы с Хорстом переболели гриппом и оказались на грани полного истощения. Губы так высохли, что заворачивались внутрь как отжившие свое листочки. Лежа, я укрывалась мокрыми платками. Нами все больше овладевало желание уехать отсюда и вновь оказаться дома. Мы мечтали о зеленых лесах, морских бризах и холодном пиве. Но еще не все снимки, которые мы намеревались привезти, чтобы оправдать лишения и тяжелый труд, были сделаны.

И вот пришел Туте и сообщил, что нуба из Кау вернулись с полей. Это заставило нас с Хорстом позабыть о плохом самочувствии. Мы решили сделать что-нибудь особенное, чтобы тем самым полностью завоевать благосклонность туземцев. Я захватила дубликаты своих прошлогодних слайдов и намеревалась их продемонстрировать. Проектор, экран и осветительный прибор мы привезли с собой.

Быстро распространилось известие, что чужеземцы задумали что-то чрезвычайное. Вскоре невдалеке от нас собралось много людей. Реакция нуба на слайды была неописуема. Они бурно выражали свою радость, пока демонстрировался бой на ножах в Фунгоре. Громко произносились имена знакомых, они узнавали почти каждого бойца даже по силуэту. Показ слайдов стал большим событием и прошел с огромным успехом. Теперь мы с полным правом могли рассчитывать на новые съемки. И не обманулись в своих ожиданиях. Уже на следующий день у нас в лагере появились молодые люди из Кау при полном параде — великолепно разукрашенные и разрисованные. Наши дни до краев были заполнены событиями: съемки фильма, фотографирование, забота о больных, разговоры с многочисленными визитерами. И так длилось с утра до ночи. Иногда из Кау приходили даже молоденькие девушки, многие с матерями. Некоторые из них дарили мне металлические заколки для волос и браслеты.

В это время со мной произошло незабываемое событие. Хорст уже спал — у него случился особенно трудный день. Я любовалась полнолунием над горами Кау. Со времен юности луна для меня всегда обладала притягательной силой, но такой большой и светлой раньше не доводилось видеть. Успокоиться и заснуть не представлялось возможным, пришлось выйти за ограду с палкой и фонариком. Тут вдали послышалась барабанная дробь. Луна светила настолько ярко, что фонарик оказался не нужен. После 20 минут пути на краю деревни стали видны силуэты многих девушек и мужчин, плавно двигающихся в лунном свете. Зрелище почти нереальной красоты. Таинственная атмосфера окутывала танцующих и зрителей. Я присела на камень неподалеку от группки девушек. Они узнали меня и поздоровались. Танцевали все время четверо или пятеро девушек, по прошествии времени сменяемые другими. У всех были совершенные фигуры, поражали очень длинные, стройные и хорошо натренированные ноги. Один мужчина танцевал в центре площадки, медленно вращаясь, почти как при ускоренной съемке. Мужчины не воспользовались на этот раз красками, но сильно намазались маслом, их тела казались ожившими мраморными статуями. Какая противоположность красным, желтым или охристо раскрашенным девушкам, выглядевшим как будто их покрыли лаком! Ни один спектакль на сценах так называемых цивилизованных стран не в состоянии создать подобного настроения. Пожилые женщины под барабан исполняли хоровые песнопения. То, что я здесь пережила, можно сравнить с мистическим видением, возникшим из древнего сказания. У меня не было с собой камеры, но я не пожалела об этом — все равно не стала бы фотографировать. Через некоторое время я неспешно направилась к нашему лагерю.

На следующее утро произошел серьезный разговор с водителем Мухаммадом, поставившим нас перед фактом: необходимо ехать в Абу-Губейху. Он объяснил, что окончательно потерял надежду на возвращение грузовика, после того как услышал по радио о случившихся в Хартуме кадровых перестановках на высшем уровне, могущих иметь для нас самые серьезные последствия. Министры иностранных и внутренних дел, чья поддержка позволила нам остановиться в Кордофане, теперь получили новые должности. Некоторых генералов отправили в отставку. Так что, скорее всего, тот военачальник, которому я послала два письма с просьбой о помощи, находился уже не в Эль-Обейде. Вот почему не вернулся к нам грузовик. Ужасное положение! Приближался сезон дождей. Мы не могли уже больше находиться здесь, но и уехать тоже. У Мухаммада оставалось еще немного бензина для «лендровера», чтобы, если повезет, добраться до небольшого местечка Абу-Губейха, расположенного севернее от нас на 130–140 километров. Там наш шофер надеялся получить бензин для поездки в Эль-Обейд. Я решила поехать с Мухаммадом, чтобы в Абу-Губейхе добиться помощи. Хорст оставался в Кау: мы не вправе были рисковать и оставлять лагерь с фотокамерами и ценным кинооборудованием на произвол судьбы.

Я взяла запас продуктов на несколько дней, большую канистру с фильтрованной водой, фонарик, лекарства, свой суданский паспорт и документы из правительственных учреждений Судана. Через два дня мы намеревались вернуться. На случай капитальных поломок автомобиля с нами отправились двое мужчин нуба. Уже через три часа езды машина затрещала, хотя Мухаммад вел ее очень осторожно. Сломалась пружина. Солнце палило немилосердно. Через два часа, после того как неполадки в «лендровере» устранили, мы прибыли, облегченно вздохнув, в Абу-Губейху, небольшой город с арабским населением, где имелись полиция, почта, базар и госпиталь. Я очень надеялась получить здесь необходимое горючее и запасные части и прежде всего суметь по телефону или телеграфу связаться с губернатором в Эль-Обейде, чтобы потребовать приличный грузовик. Мне предоставили постель в доме для приезжих, где одновременно жили и служащие. Все арабы, общаясь со мной, были очень приветливы и заверяли, экспрессивно жестикулируя, что не бросят в беде.

Обещания лопнули как мыльный пузырь. Мухаммад поехал в гараж, оба нуба из Кау где-то устроились. Ни у кого не нашлось ни бензина, ни машинного масла, я уж молчу про необходимые запчасти и автомобильные шланги. Телефонная линия и телеграф не функционировали, радиосвязь не функционировала.

Один из служащих проводил меня к живущим в этом городе зажиточным торговцам, чтобы на все деньги, которые у меня были, арендовать грузовик. Попытка не удалась: немногие владельцы собственных машин с комфортом ездили на них сами. Единственное, чем увенчались мои многочасовые усилия, — арабский торговец продал мне 80 литров бензина, столько, сколько Мухаммад тратил обычно на поездку в Эр-Рахад, единственное крупное поселение на пути в Эль-Обейд. Там, скорее всего, имелся шанс найти бензин, поскольку Эр-Рахад — важная железнодорожная станция. Но расположена она севернее Абу-Губейхи на 250–300 километров. Дороги в той местности исключительно плохие. Неизвестно, доедет ли вообще туда наш «лендровер».

Я очень сомневалась в возвращении Мухаммада. И все-таки разрешила ему поехать, передала с ним письма, телеграммы и деньги. Между тем обнаружились оба нуба: Кола вызвался сопровождать Мухаммада, Джабор оставался со мной. Ночью Мухаммад и Кола отправились в путь. Мухаммад крепко пожал мне руку, несколько раз стукнул себя левой ладонью в грудь и дал понять, что осознает свою ответственность: «Мухаммад не Араби, Мухаммад вернется». Как бы мне хотелось ему поверить, но все пережитое оставляло совсем мало надежды.