Читать книгу "Лени Рифеншталь. Мемуары - Лени Рифеншталь"

А на следующее утро нам сообщили ужасную новость: багаж с самолетом не прилетел. Наш друг Норберт Кёбке, руководитель бюро «Люфтганзы» в Хартуме, приложил максимум усилий, чтобы его отыскать. Несмотря на все телексы в Мюнхен, Франкфурт и Каир, поиски не увенчались успехом. И со следующим рейсом вещи не прибыли. Нам пришлось волей-неволей оставаться и ждать в простом, но дорогом отеле. За день до сочельника нашлись части нашего багажа. Мы вздохнули с облегчением. Но взять вещи не смогли, так как по случаю торжеств не работали все учреждения и бюро, даже таможенная служба. И так всю неделю. С 23 декабря до конца года — праздники мусульман и христиан, а сразу после них в Судане отмечался День независимости. Катастрофическое положение.

В этой, казалось бы, безвыходной ситуации нашим спасителем стал Норберт Кёбке. Как он это сделал — его секрет, но в рождественские дни мы, наконец, получили из таможни долгожданный багаж. При этом выяснилось, что ящик с необходимыми приборами, такими как световой кабель, пленки для камер, штатив, и прочим важным оборудованием напрочь отсутствует. Пришлось все это по-новому заказывать в Германии. Так в ожидании прошла еще неделя. Я намеревалась оказаться в Кау самое позднее в конце декабря, и вот уже Рождество. В довершение ко всему в Хартуме не удалось арендовать грузовик, несмотря на добрые отношения с суданскими учреждениями и всегда готовыми помочь друзьями. Президент Судана Нимейри и некоторые министры проводили дни в Мекке, Ахмада Абу Бакра тоже не было в Хартуме. Каких усилий стоила подготовка к этой экспедиции, и вот мы впустую просиживаем в отеле уже три недели!

К счастью, суданский министр иностранных дел, который в Нью-Йорке пообещал мне всяческую поддержку, находился в Хартуме. Ему удалось достать нам в Эль-Обейде машины, мне авиационный, а Хорсту — железнодорожный билет.

Итак я в Эль-Обейде занималась машинами, а Хорст оставался еще в Хартуме, ждал прибытия необходимого оборудования из Мюнхена. Со своими 35 ящиками он намеревался следом за мной выехать по железной дороге.

С нетерпением ждала я его несколько суток. Ежедневно ранним утром приходила на вокзал, объявляли поезд, но тот все не прибывал. Никто из служащих не мог предоставить никакой информации, почему этот состав настолько опаздывает. Обеспокоенная донельзя, я опять отправлялась в дом для гостей. В шесть утра — снова на платформу. Часами простаивала там, полная тревоги и неизвестности. А поезд все не показывался… Но наконец-то прибыл. Несказанно волнуясь, я принялась высматривать Хорста — слава Богу, вот и он, с ним бесчисленные ящики. Самым трудным в этой поездке для Хорста оказалась невозможность поспать: караулил, чтобы не обокрали. Всякий раз как поезд в очередной раз останавливался на длительное время, мой бесценный помощник бежал к багажному вагону удостовериться, что все на месте.

Еще до восхода солнца мы покинули Эль-Обейд. Генерал Абдаллах Мухаммад Осман предоставил в наше распоряжение древний внедорожник и грузовик для багажа, в придачу к ним водителей-солдат. Бензина и в суданской армии было очень мало, поэтому нам выделили две бочки, которых по сути дела хватило бы на путь до Кау и на три-четыре недели пребывания там. Состояние транспорта оставляло желать лучшего.

В Кадугли нас сердечно приветствовал новый губернатор, который явно нам симпатизировал.

После Кадугли поездка стала намного проблематичнее. После сезона дождей дороги не на шутку размыло. Приходилось пользоваться объездными путями, таким образом излишне тратился бесценный бензин. Большие камни и стволы деревьев все время затрудняли продвижение. Часто машинам приходилось продираться через заросли кустарника, тогда вокруг нас обламывались сучья. Поездка стала для нас проверкой нервов. В начале января мы, обессиленные, наконец достигли гор Кау. Как и во время нашего первого визита, лагерь устроили под кроной огромного дерева.

Вечером к нам пришел поздороваться вождь юго-восточных нуба. Омда, казалось, искренне обрадовался нашему приезду и предложил свою помощь. Самым насущным являлось возведение высокого забора из соломы вокруг нашего лагеря, и уже на следующее утро для этих целей прибыли четверо туземцев. Да и наша хижина к вечеру была почти готова, и мне это жилье показалось лучше, нежели любой номер люкс. В начале января жара в Судане переносится еще вполне нормально.

Здесь господствовала благостная тишина. Мы распаковали ящики и с комфортом устроились в лагере, потом отправились в гости к семейству омды, жившему неподалеку. Захватили с собой и подарки — простые, но красиво упакованные вещи, а для живущих здесь людей — почти драгоценности. Вначале нас угостили чаем и познакомили со всеми домочадцами — женами и детьми. Потом пришло время сюрпризов. Омда получил большой карманный фонарь с запасными батарейками, женщины — жемчужины, дети — леденцы. Затем я передала омде документы. В первую очередь — самые важные из бюро президента Нимейри и от высшего полицейского чина в Судане. Всем гражданам этого государства предписывалось оказывать мне любую посильную помощь. Кроме того, бумага из Министерства культуры и информации подтверждала, что я являюсь «другом страны» и фотоснимки мною будут осуществляться в Кау под покровительством министерства. Я показала и свой новенький суданский паспорт, что произвело на омду большое впечатление.

Прежде чем распрощаться, он гордо показал нам отливающие золотом швейцарские наручные часы. В прошлом году их у него еще не было. Вождь поинтересовался у Хорста — способный к языкам, тот мог немного говорить по-арабски, — как отремонтировать браслет, ставший немного свободнее. Омда поведал, что получил часы в прошлом году от швейцарца, который после нашего отъезда из Кау фотографировал его в этой местности. Тут мне вспомнился отрывок из статьи в цюрихской газете о юго-восточных нуба и огромных переменах, которые автор наблюдал в Кау с 1972 по 1974 год:

Еще недавно нуба, следуя примеру своих братьев в Талоди и Рейке, обвешивали свои рваные одежды пластмассовыми пуговицами, металлическими ведрами, автомобильными покрышками. Вырванные из своей традиционной среды, приученные к деньгам, многие из них теперь нищенствуют в кварталах бедняков более крупных поселков и городов.

Неужели подобное относится уже и к юго-восточным нуба? Прошло только десять месяцев с тех пор, как я фотографировала традиционные бои на ножах в их первозданном виде. Неужели это последние снимки? Теперь уже слишком поздно фотографировать нуба без одежды? Тогда я зря затеяла еще одну экспедицию. Но как удостовериться в этом? До сих пор мы видели только стариков и детей.

Вскоре пришлось убедиться в справедливости той газетной заметки. Омда поехал с нами в Фунгор, к тому месту, где год назад происходили бои. То, что мы увидели сейчас, глубоко разочаровывало. Большинство мужчин пришло в качестве зрителей или сопровождающих. Бойцов было немного. На них — шорты или арабская одежда. Сами бои представляли собой сумбурное зрелище. Предварительно долго спорили, кто с кем должен сражаться, и в конце концов все закончилось единственным поединком. Эту пару настолько плотно окружали зрители, что мы с Хорстом не смогли провести съемки фильма или сфотографировать что-либо. Два дня прошлогоднего визита оказались для нас неповторимым звездным часом.