Читать книгу "Летописец. Книга перемен. День Ангела - Дмитрий Вересов"

Красный Дед Мороз Дэн радовался подарку судьбы в лице Геннадия Николаевича Вампилова.

– Я, Геннадий Николаевич, учился на ваших монографиях, – возбужденно уверял Дэн, сбросив свою всегдашнюю невозмутимость, – я когда-то целые куски наизусть знал…

– Как, вы сказали, вас величают? Денис Протопопов? – уточнил академик. – Не тот ли вы доктор Протопопов, чья статья была… такая душу греющая статья… о стохастических процессах?

– Да я не доктор, Геннадий Николаевич, – вздохнул Дэн.

– Очень странно, что не доктор, – удивился академик, – одна статья на докторскую диссертацию тянет. А у кого вы сейчас работаете?

– У Рафика Джабраилова, – проворчал Дэн.

– Физмех или Политех? Что-то не знаю такого, – задумался Геннадий Николаевич.

– Частное предприятие, – объяснил Дэн. – Торгуем шавермой. Это такой блин, лепешка с мясной стружкой…

– Неслыханно! – развел руками Геннадий Николаевич. – А ну-ка, а ну-ка! С этого места поподробнее. И пойдемте туда, где потише, если вы не против, Денис. Я вас проэкзаменую, уж простите. И на предмет этих ваших блинов со стружками, и на предмет ваших перспектив. У меня в лаборатории, понимаете, штат недоукомплектован, все болваны попадаются…

Они перебрались было в дворницкую, но там Настя, в новой подарочной блузке и в короне Снегурочки, пристраивала спать сомлевших стряпчих, одаренных серьезной марки коньячком. А вот в гостиной Луниных нашелся даже компьютер, ноутбук последней модификации, с возможностями необычайными, и господа физики набросились на него коршунами.

На кухне, прямо на столе, Кот уплетал полученную в подарок куриную ногу. Впрочем, ворованную он уплетал бы с еще большим удовольствием. На подоконнике же под гитару всласть печаловался одинокий клоун с растаманскими косичками: «В телевизоре ты, я на диване. В городе N зима скоро выходы все и входы завалит… А ты улыбнешься и скажешь мне: я так ждала тебя, Вова!»

Клоун Вова источал меланхолию, а подарок его спеша поднимался по холодной лестнице, заснеженный и подмерзший, но жизнерадостный. Вот он, подарок, уже на пороге лунинской квартиры, вот толкает дверь, отдувается и фыркает в прихожей и кричит луженой глоткой:

– Настьй-аа! Гйе-на-а! А-ньйа-а! Where are you-u? I’m here!

Подарку никто не ответил, и подарок, отирая мокрое от снега лицо, ворвался в кухню.

– О! Раста! – возликовал подарок, глядя на Вову и стряхивая с дредов нерастаявший снег, – Do you speak English?

– Yes, – меланхолично сказал Вова, – почти. Почти, ну, – вздохнул Вова. И вдруг до него дошло: – Будь я неладен! Эм-Си-и-ии!!!

– Zdravstvuy, Vova! Ya tak zhdala tуebya, Vova, – по-английски (почти, ну) сказала Эм-Си Мария. – Ty moy ptyenchik! Spoyom?

* * *

…Танец, танец колесил по гостиной фрау Сабины. Аврора Францевна и Михаил Александрович сидели рядом на диванчике и наблюдали за тем, как танцуют дорогие им люди и те, кто стали приятелями лишь на одну ночь.

Дети, теряя блестки с костюмчиков, неслись ручейком между танцующими, чуть не сбивая их с ног.

Изящно и просто танцевали маленькие хозяева праздника Франц и Сабина. Оксана Иосифовна сияла пойманным солнцем в объятиях дородного и неуклюжего в танце Сени Шульмана.

Инна теплой голубой волной льнула к Вадиму Михайловичу, Светлана полыхала огненной рыжиной счастливой лисы у широкого плеча Олега Михайловича.

Чертовочку Дашу – только рожки, ножки и хвост мелькали – крутил как хотел пират Нодар.

Георгий Константинович Вариади, успевший глотнуть разболтанного в воде белого порошочка, водил тесный хоровод сразу с четырьмя Кисками и Зайками и присматривал укромный уголок, куда мог бы увлечь этих славных девушек.

Лилия Тиграновна, вся в раскаленном телесным жаром серебре, страстно подрагивала в умелых объятиях профессионально танцующего медведя. Ошалев от неизвестности и томления, она вцепилась медведю в уши и сняла с него голову. Лишенный маски, ей в лицо улыбался негр Костя.

Войд водил на веревочке резиновую Зину, и она порхала над ним, блаженно гримасничая и раскинув в полете руки и ноги.

Яша самозабвенно танцевал с Таней, безо всякого стеснения на глазах у всех целуя ее в танце. Танцевал с Таней, «своей девушкой», которую Аня видела лишь однажды, на фотографической выставке, слегка поревновала тогда, ругая себя за это, и забыла о ней, так как больше не видела. И сегодня Аня, обделенная любовью, сочла себя вправе рассчитывать на исключительное Яшино внимание, так как чуда, ожидаемого ею, не произошло, а счастливое прошлое и не подумало сделать сальто назад и не вернулось. Глупо было надеяться. Но Яша… И Аня отправилась в ванную и включила воду, чтобы никто не слышал всхлипов и шмыганий носом.

«Яша», – написала она на запотевшем зеркале, поставила знак вопроса и тут же стерла ладонью написанное: в незапертую ванную стремительно влетел косокрылый белый ангел.

– О-о! Ревем? – спросила Таня. – А причина?

– Глупейшая, – ответила Аня.

– А именно? – настаивала Таня, способная быть на удивление бестактной и настырной, хуже Дашки.

– Неосуществленные мечты, только и всего, – сердито отвернулась Аня. Не хватало еще откровенничать.

– Осуществим, – самоуверенно ляпнула Таня.

– ??? – передернула плечиками Аня. – Что можно осуществить с такой зареванной мордой?!! А маска упала в воду и раскисла вдрызг. Все один к одному. К тому же ты не знаешь, о чем говоришь.

– Все я знаю, – сказала Таня, – ключи просто так не бросают.

– Я не думала, что ты тогда заметила, – растерялась Аня. – И запомнила, надо же. Но толку-то. Отстань, Татьяна. Переживу. Уже пережила.

Таня хмыкнула недоверчиво и, как показалось Ане, азартно зашебуршала тряпочными крыльями.

* * *

В темную кладовую, где сидел и томился с бутылкой колы рыцарь в изрядно помятых доспехах, доносился регги. Похоже, включили запись Эм-Си Марии, решил Никитушка, и теперь ей вдохновенно – куда девалась обычная болотная меланхолия! – подпевает Вова-растаман с ребятами. Всем хорошо и весело, даже вечно печальному Вове, даже Сашка счастлив и нежностями совсем замучил Перегринуса Пятого. Даже Войд перестал пыжиться и дурачился совершенно по-детски, возя над головой надувную девушку.

Это сон, сон, внушал себе Никитушка, как внушал когда-то осенью, барахтаясь в стечении обстоятельств, будто в лотерейном барабане между жесткими шарами. Это сон, говорил он себе и перекатывал в руках картонный шлем. И в этом сне Таня, с которой он так жаждал и не успел поговорить, танцует и целуется с Яшей-скрипачом, родители влюблены и молоды, Аня… Аня не дождалась. Не дождалась, как и он, и превратилась в птицу, в зеленую легкомысленную хохлатую птицу. Хотя это ему наверняка показалось. Откуда здесь Аня?

Что за странный дом! Что только не покажется здесь, чего не привидится! Даже Эм-Си поет, как настоящая, вместе с Вовой. Скорее бы кончилась эта ночь, эта фантасмагория с видениями и несвоевременными встречами, с чужим весельем. Разорвать бы это сплетение чудес, раздернуть пошире и выйти в снег. Но ведь и сегодняшняя метель фантасмагорична, куда-то еще унесет?