Читать книгу "Изгнанник - Мишель Пейвер"

Камешек обвивала змейка, искусно вылепленная из зеленой глины.

Глина постепенно высыхала, и казалось, что змея все сильнее сжимает в своих кольцах белый камешек с кусочком человеческой кожи.

Чья-то зеленая рука мелькнула над камнем: раз, два, три…

И чей-то голос стал нашептывать, сливаясь с шипением костра, точно голос злого духа, явившегося из мира дурных сновидений:

Когда вздрогнет тростник и буря ударит — вспомни обо мне.

Когда гром зарычит и ветер завоет — вспомни обо мне.

Это я тот тростник и та буря, тот гром и тот ветер.

Это я тебя призываю, это я твои души с моими связала.

Никогда ты не станешь свободным,

Ибо мой ты теперь навеки!

Глава четырнадцатая

Бревенчатая кладь качнулась и резко накренилась куда-то вниз. Торак чуть не свалился в Озеро. Он упал на четвереньки, цепляясь обеими руками за скользкие бревна.

Волк, шедший сзади, едва не налетел на него и остановился, впившись когтями в дерево. Волк ненавидел подобное хождение по воде.

Но Торак даже обернуться не мог и лишь бросил на Волка ободряющий взгляд через плечо, и Волк, прижав уши, с несчастным видом слегка вильнул хвостом.

Наконец бревна перестали качаться, и Торак снова поднялся на ноги. Но идти стало еще труднее: узкая кладь была предательски скользкой, а тростник — таким густым, что приходилось прямо-таки пробиваться сквозь него. И Торак каждый раз вздрагивал, когда тростник касался его своими длинными, липкими пальцами-листьями.

Туман совсем сгустился. А проход сузился до ширины одного бревна. Бревна были выложены одно за другим и сбоку закреплены колышками, вбитыми в илистое дно.

Проход был извилистым, там было столько поворотов, что Торак сбился со счета и совершенно перестал понимать, в каком направлении движется в этих бесконечных зарослях тростника — то ли к открытой воде, то ли вдоль берега Озера.

Порой ему приходилось шлепать по щиколотку в кисло пахнущей коричневой жиже, а порой он проваливался в нее и по пояс. Но заросли все не кончались; тростники с пепельными листьями и пурпурными, похожими на перья султанами сменились теперь скрипучими стеблями камыша с коричневыми толстыми головками, которые больно били Торака по плечам, словно желая сказать, что он здесь лишний и совершенно им не нужен. Ему казалось, если сейчас он упадет в воду, то камыши станут удерживать его до тех пор, пока он не захлебнется или его не утащит на илистое дно Озера Тайный Народ.

Как-то раз Торак видел, как это бывает. Однажды они с отцом набрели на самца благородного оленя, по шею увязшего в болоте. Олень уже был измучен до полусмерти, но они ничем не могли помочь ему, не могли даже прекратить его страдания. Нельзя вмешиваться в то, на что уже предъявил свои права Тайный Народ. И тогда отец просто опустился на колени, погладил оленя по морде и прошептал молитву, чтобы помочь бедному животному отыскать путь в иной мир. Но Торака потом долго преследовал безнадежный взгляд карих оленьих глаз. И он все думал, долго ли этому оленю пришлось мучиться, прежде чем за ним наконец пришла смерть.

Предупредительное «уфф» Волка вернуло его к действительности.

И он увидел впереди на мостках кого-то, сидящего на корточках.

Рука Торака невольно поднялась к плечу — он хотел коснуться клочка волчьей шкуры, но, увы, этого клочка там больше не было. У него, изгнанника, больше не было покровителя, который мог бы защитить его от злого духа или от токорота.

Подойдя ближе, Торак увидел, что это не живое существо, а столбик, вбитый рядом с мостками и довольно высокий, ему по грудь. Столбик был обмазан липкой глиной противного серого цвета и разрисован каким-то невероятным орнаментом в виде рыбьих костей и крошечных зеленых точек. На верхушке столба красовалась маленькая, неправильной формы голова, вылепленная из зеленой глины, вместо глаз были вставлены две белые раковины улитки.

Мерцающие зеленые точки на столбе вызывали у Торака тошноту и головокружение, и все же он не мог отвести от них глаз. От этого странного предмета исходила такая мощная магическая энергия, что всю его душу заполнил, казалось, некий безмолвный рокот, точно отголоски громового раската.

Волк, тоже чувствуя исходящую от столба силу, настороженно прижал уши. Даже тростник отступил от этого магического предмета, опасаясь его касаться, и вокруг столба образовалось кольцо чистой воды.

Торак вспомнил, что у него по-прежнему с собой мешочек из лебединой лапки, которую дала ему Ренн, и в нем — материнский рожок с охрой и маленькая прядка волос Ренн. А как бы на его месте поступила сама Ренн? Нанесла на лицо Метку Руки? А что, это неплохая идея…

Охра из рожка не вытряхивалась — отсырела, так что Тораку пришлось поплевать туда, чтобы извлечь хотя бы несколько капель окрашенной жидкости. Ничто на свете не смогло бы заставить его воспользоваться для этого водой из озера! Вытряхнув красную кашицу на ладонь, он изобразил у себя на щеке нужный знак и попытался нарисовать этот знак Волку — на лбу, чтобы не слизнул метку, — но рисунок не получился; на шерсти осталось лишь весьма невнятное охряное пятно. Когда Торак покончил с этим, противное монотонное гудение у него в ушах продолжало усиливаться: кому-то явно очень не хотелось, чтобы он пользовался священной «кровью земли».

Затаив дыхание, Торак осторожно миновал столбик, стараясь ни в коем случае его не касаться. Волк последовал за ним, хотя вся шерсть у него на загривке встала дыбом. И, стоило им миновать столбик, тростники зашелестели еще яростнее, а неприятное гудение в ушах стало почти оглушительным.

Наконец впереди завиднелся поворот, но там под охраной мощного камыша с тяжелыми султанами-дубинками стояли целых три таких же магических столба с зелеными глиняными головами! Их белые глаза-раковины неотрывно смотрели на Торака.

Что-то скользнуло по щеке. Он смахнул это, не глядя, и мостки под ним сразу же сильно закачались. Только в это мгновение он увидел, что мостки здесь кончаются, что дальний их конец ни к чему не прикреплен, а свободно плавает на воде. Торак покачнулся, чуть не упал, но все же выпрямился и попятился назад, к Волку, который коротко предупреждающе тявкнул, тоже чуть не свалившись в воду.

Дрожа, они прижались друг к другу, а вокруг сердито шелестели тростники.

— Чего вы от нас хотите? — крикнул Торак.

Тростники тут же перестали шелестеть, и это было еще хуже. Эх, не стоило ему кричать!

Он хотел пойти дальше, но сделал шаг — и затаил дыхание.

Магические столбики исчезли.

И заросли вокруг тоже выглядели иначе. Теперь это были не камыши с плотными коричневыми головками, похожими на дубинки, а те пепельно-серые тростники с пышными пурпурными султанами на макушке!

Торака пробрал озноб: он догадывался, что это значит. Исчезли вовсе не столбики, исчез сам проход в тростниках. Пока он пытался сохранить равновесие и не свалиться в воду, некто переложил бревна, и теперь проход вел совсем в другом направлении.