Читать книгу "Стойкость. Мой год в космосе - Скотт Келли"

Наконец, субботним утром мы занимаемся наукой. В мой прошлый полет на МКС четыре года назад у членов экипажа была возможность поучаствовать в дополнительной научной работе по утрам в субботу. Эту идею предложил один астронавт, желавший посвятить часть своего свободного времени экспериментам, до которых иначе не доходили руки. С того момента астронавты, интересующиеся наукой, могли принимать участие в экспериментах, но тех, кому, как и мне, требовалось больше времени на восстановление после стрессов трудовой недели, чтобы быть готовым к экстренным ситуациям, ни к чему не принуждали. Теперь субботняя наука уже не добровольное дело. Помимо прочего, пора разгружать Dragon. Часть груза на его борту не может ждать (прежде всего, живые мыши и свежие фрукты). Проснувшись и повысив уровень кофеина в крови, мы с Терри и Самантой собираемся в «Ноуде-2», вооружаемся регламентами и камерами (фотоаппаратом, чтобы документировать каждый шаг нашей работы для последующего анализа в НАСА и SpaceX, и видеокамерой, позволяющей Центру управления полетами следить за нашими действиями в реальном времени) и, полностью готовые, вызываем Землю.

Когда Саманта открывает крышку люка, ведущего к кораблю Dragon, и отодвигает в сторону, открывая нам путь, мне в нос ударяет запах, который ни с чем не спутаешь, – с привкусом гари и металла, – запах космоса. Саманта тоже его узнает и улыбается мне. Она уже сталкивалась с этим ароматом, когда прежние партнеры по экипажу открывали люк «Союза», на котором она прилетела, и позднее, во время выхода двоих из них в открытый космос.

Мы снимаем холщовое покрытие, защищающее крышку люка. Совместными с Самантой усилиями убираем четыре агрегата, которые подают питание на защелки и болты, сцепляющие корабль и станцию. Чтобы правильно рассоединить все разъемы и поставить на них заглушки, нужно много времени и внимания. Главная опасность – повредить один из разъемов или потерять заглушку, что, к сожалению, очень легко, когда все вещи парят вокруг тебя. Мы соединяем кабели питания и обмена данными между двумя космическими кораблями и сообщаем на Землю об успешном завершении этих шагов.

– Станция, Хьюстон на канале связи «борт – Земля» – 2. Даем разрешение на переход к шагу шестому, входу в Dragon, – говорит главный оператор связи.

– Принято.

Прежде чем открыть люк грузового корабля, мы надеваем защитные очки и респираторы, чтобы защититься от возможных пыли и мусора. Саманта отодвигает крышку, включает свет внутри транспортника. Первая задача – убедиться, что воздух, содержащийся в двух космических кораблях, смешался. Существует определенная опасность, что в Dragon имеется воздушный мешок углекислого или иного газа, и, поскольку в отсутствие гравитации воздух не перемешивается, нам приходится ставить воздуховоды, поддерживающие постоянную циркуляцию воздуха здесь, как и повсюду на станции. Мы берем пробы воздуха внутри Dragon, чтобы отослать на анализ на Землю. Русские снимают собственные пробы (поскольку НАСА иногда подвергало сомнению стандарты качества воздуха, которых придерживаются в Роскосмосе, они настояли на том, чтобы проверять и наш воздух). Мы проводим визуальный осмотр зоны вокруг обоих люков, убеждаясь в отсутствии повреждений. Эти стыковочные порты использовались многократно, и меня восхищает, что пока ни один не отказал и не имеет никаких признаков износа. Все идет строго по плану, согласно которому нам предстоит разобрать почти 2 тонны грузов.

Деликатный груз – мыши, свежие продукты и мороженое – четко помечен и легко доступен. Мы с Терри раздаем посылки из дома, чувствуя себя Санта-Клаусами. Эти посылки несколько месяцев назад собрали наши родственники и друзья, чтобы их погрузили в Dragon. Подарки астронавтам должны быть маленькими, легкими и непортящимися. Свою посылку я оставляю в каюте, чтобы позднее вскрыть в уединении.

В упаковках со свежими продуктами яблоки, персики, красный и зеленый сладкий перец. Какой аромат! Следующие несколько дней мы будем есть их практически в каждую трапезу, пока они не испортятся.

Я распаковываю мышей и по одной пересаживаю из временного обиталища в более просторное и удобное жилище в американском «Лэбе». Они беспорядочно возятся, пытаясь освоиться в невесомости. Я всматриваюсь в их мордочки и гадаю, могут ли их крохотные мозги постичь перемену участи. Как и люди, поначалу они выглядят не лучшим образом.

Весь груз, извлеченный из корабля Dragon, нужно упаковать в тканевые мешки с этикетками. На этикетках нанесены штрихкоды, как на продуктах в магазине, а также напечатанный текст с перечислением содержимого. У каждой вещи свое назначение и место – не просто определенный модуль, но конкретный мешок или полка на конкретной стене (либо на полу или на потолке) этого модуля. Здесь все так легко теряется, что, положив предмет не на место, мы, скорее всего, никогда его больше не увидим. Это делает разгрузку Dragon одновременно занятием монотонным и нервным – сочетание, характерное для многих процессов на Международной космической станции. После нескольких часов в переходе между грузовым кораблем и станцией я замечаю, что мои руки пахнут космосом.

Сегодня суббота, и у меня немного больше времени на личные звонки друзьям и домашним. Я ловлю себя на мыслях о матери. Сегодня три года, как она умерла, и, хотя обычно я не уделяю особого внимания датам и годовщинам, я жалею, что она не может увидеть меня здесь. Она так гордилась Марком и мной, когда мы стали астронавтами, приезжала на все наши шесть запусков во Флориде! Чем дальше продвигалась моя карьера, тем яснее я понимал: то, чему она научила нас с Марком в наши детские годы, сыграло громадную роль в моей жизни. Когда она поставила перед собой почти недостижимую цель – сдать мужские физкультурные нормативы, чтобы поступить на работу в полицию, – и добилась ее, это стоило всех духоподъемных речей в мире. Помню, как она заполняла план тренировок, вывешенный на холодильнике: в какие дни она поднимет такой-то вес или столько-то пробежит. По мере того как шли недели и выполнялись пункты плана, мы видели, как растет ее сила. Она не стремилась подать Марку и мне пример, но ее достижения стали для нас примером.

Все, что я слышал о годах полицейской службы мамы, убедило меня, что она была лучшим типом копа. Она искренне сопереживала людям, с которыми контактировала, и ставила их безопасность выше собственной. Часто ей удавалось разрулить ситуацию вниманием, а не угрозами, и она руководствовалась состраданием, даже если проще было арестовать подозреваемого. Она терпеть не могла отправлять людей в тюрьму, нередко возвращалась с работы очень поздно, потому что подвозила кого-то домой, вместо того чтобы ехать самой. На службе мама получила много ранений и травм. Через 10 лет проблемы со спиной обострились настолько, что она уволилась по нетрудоспособности и больше не работала. Со службой она рассталась без сожалений: работа полицейского оказалась очень сложной, хотя она гордилась работой, а мы гордились ею, – и с радостью посвятила себя живописи, а со временем внукам.

Улучив возможность заглянуть в свою каюту, я вижу, что Амико прислала мне письмо. Она сходила на могилу моей матери, принесла туда цветы и сфотографировала, чтобы прикрепить к письму. Рассматривая имя матери на могильном камне, яркие лепестки цветов, зелень травы вокруг, я будто возвращаюсь на Землю. Фотография напоминает мне о простых чудесах этого мира вроде цветов и травы и вместе с тем о том, что мы обречены терять любимых людей. Самое трогательное – это поступок Амико. По выходным у нее много дел, но она вспомнила о годовщине и съездила на кладбище, потому что я этого сделать не мог.