Читать книгу "Антанта и русская революция. 1917-1918 - Роберт Уорт"

Несмотря на искреннее желание представить в делегации из девяти человек различные группы американского общества, при подборе членов делегации принимались в расчет снобизм русской буржуазии, равнодушие масс и активная враждебность ее революционных представителей. Вместе с тем вряд ли стоило ожидать, чтобы типично капиталистическая Америка, на идеологию которой социалистическая доктрина практически не влияла, включит в комиссию достаточное число антивоенно настроенных радикалов, даже если Вильсон и его советники по каким-то причинам вынуждены были смириться с неприятной реальностью, что лишь такие лица могут иметь авторитет у русского народа. Вместо них в делегацию вошло большое число «лучших элементов» населения, среди которых главными представителями были Чарльз Р. Крейн и Сайрус X. Мак-Кормик, преуспевающие предприниматели, Самуэль Р. Бертрон, нью-йоркский банкир. Джон Р. Морт, лидер Христианской ассоциации молодежи, был избран из уважения к религиозным чувствам, тогда как семидесятичетырехлетний Джеймс Дункан, вице-президент Американской федерации труда, и Чарльз Эдвард Рассел, публицист социалистических убеждений, по замыслу должны были представлять американских рабочих. Кандидатуру Дункана предложил Самуэль Гомперс, который сам намеревался ехать, а Рассел должен был казаться довольно странным социалистом для того типа социалистов, который вскоре завоевал господство в России. Он был страстным сторонником войны и позднее, когда отказался сложить полномочия, был исключен из социалистической партии. В то время лидеры нью-йоркских социалистов ограничились выражением резкого неодобрения по поводу замечания секретаря партии, что Вильсону лучше было вообще не посылать социалистов, чем такого, как Рассел.

В качестве представителей армии и флота в комиссию были включены генерал-майор Хью Л. Скотт, начальник штаба, и контр-адмирал Джеймс X. Гленнон, специалист по морской артиллерии. Вполне возможно, что генерал Скотт, который находился уже в таком возрасте, что не мог приносить реальную пользу в качестве начальника штаба, был включен в делегацию в качестве альтернативы его отставки. Возглавлять делегацию был назначен Элиху Рут – очень неудачный выбор, поскольку он был выдающимся, но совершенно бескомпромиссным консерватором. Семидесятидвухлетний Рут, всю жизнь придерживавшийся республиканских взглядов, бывший сенатор от Нью-Йорка и бывший при президенте Теодоре Рузвельте государственным секретарем, он не мог вызвать в русских прилив патриотизма. Его политические настроения были откровенно, хотя, может, и бессознательно, выражены в замечании, которое он сделал своим коллегам во время посещения одной русской деревушки по пути в Петроград: «Я твердый приверженец демократии, но терпеть не могу грязи!»

Хотя исторические перспективы с самого начала показывали безнадежность этой миссии, безусловно, желательно было иметь в ее составе более либерального человека. Непонятно, почему именно Рут был избран для этой трудной задачи. Его друзья впоследствии утверждали, что это назначение послужило только поводом избавиться от него, чтобы избегнуть его услуг в более важном деле, возможно, как члена кабинета министров. Если Рут и сам так полагал, то держал это при себе. Но однажды он дал выход своей горечи по поводу провала миссии, обвинив Вильсона в нежелании достигнуть каких-либо результатов. «Это была идея, рассчитанная на то, чтобы произвести эффект, – жаловался Рут. – Он хотел выразить свое сочувствие и симпатии русской революции. Когда мы передали его послание и произнесли соответствующие речи, он был удовлетворен; больше ему ничего не было нужно». Никаких объяснений двигавших президентом соображений так и не представлено. Два члена кабинета министров, Лэнсинг и Уильям Дж Мак-Эдоу, очевидно, добились его согласия на назначение Рута. Из-за враждебного отношения Рута в прошлом к некоторым домашним реформам «Новой Свободы» Вильсон резко отзывался о нем, но пришел к убеждению, что Рут был «самым восхитительным выбором» и что он был «искренним и пылким в своей симпатии к революции в России». Из членов кабинета министров один Джозеф Дэниелс возражал против кандидатуры Рута, и Вильсон поддержал Лэнсинга и Мак-Эдоу, когда они упрекнули Дэниелса за подчеркивание очевидного – а именно, что в России консерватизм Рута будет главной помехой.

Рут принял это назначение как долг, но без энтузаизма. «Ты не представляешь, до чего мне это не по душе, – писал он другу, – но это подобно тому, как наши ребята идут на войну, здесь не может быть и речи об отказе». В письме жене, которое он отправил по дороге в Россию, он замечает: «Мне будет страшно тоскливо в Петрограде, но только на короткое время». Как либеральные, так и радикальные круги восприняли выбор президента с откровенной критикой. Редактор «Нового мира», газеты, в которой работал Троцкий во время своего недолгого пребывания в Нью-Йорке, заявил, что «вероятно, было бы лучше вообще не направлять в Россию никакой делегации, чем настоящую во главе с мистером Рутом», а профессор Александр Петрункевич, русский преподаватель в Иельском университете, заявил, что американские социалисты, несомненно, предостерегли своих товарищей в России относительно Рута. Это последнее разоблачение вызвало возмущенные требования проверить телеграммы, отправленные в Россию, и могло повлечь преследование социалистов, предположительно участвующих в этом нечестивом деле, но инцидент обошелся без последствий. Раввин Стефен С. Уайз дошел до того, что обратился к президенту с просьбой не назначать Рута, и Сэмуэль Антермейер, известный еврейский писатель и оратор, обвинил Рута на публичном собрании в том, «что он совершенно не сочувствует нашей расе» и «невероятно узок и провинциален в своем представлении о евреях».

Рут ничего не отвечал на эти упреки, но почти все американские газеты и журналы единодушно встали на его защиту. Была еще наделавшая меньше шума, но более важная по значению, чем делегация Рута, специальная железнодорожная комиссия, которая отбыла в Россию из Вашингтона, когда стали затихать разногласия по поводу кандидатуры Рута. Этой комиссией руководил Джон Ф. Стивенс, который был главным инженером на строительстве Панамского канала; помимо него в комиссию вошли еще четыре известных инженера и железнодорожные специалисты. Эта комиссия, первоначально предложенная Советом по национальной безопасности, с энтузиазмом была поддержана послом Фрэнсисом. Сначала Стивенс должен был войти в группу Рута, но затем его перевели возглавить железнодорожную комиссию.

По понятным причинам Рут был недоволен направлением одновременно двух комиссий для работы с Временным правительством и 6 мая отправил Лэнсингу письмо, предлагая группу Стивенса прикрепить к его делегации в качестве технических советников. Просьба была вежливо отклонена, Руту сообщили, что его делегация является, по существу, политической и что вряд ли возможен какой-либо конфликт авторитетов. Однако в России действительно произошли некоторые неприятности, поскольку Рут проявил интерес к вопросам транспорта, и Стивенс резко заявил ему, что его миссия «неодобрительно» относится к вмешательству «посторонней группы».

Группа Стивенса прибыла во Владивосток в последних числах мая и сразу приступила к инспектированию Транссибирской магистрали. Хотя сам Стивенс был нездоров, а согласие внутри интернационального состава миссии оставляло желать лучшего, ее работа продолжалась до того момента, как в ноябре было свергнуто Временное правительство. В то время в Россию готовилась приехать для более серьезной работы большая группа в составе около трехсот железнодорожных специалистов, инженеров и переводчиков. Ситуация осложнилась, тем не менее Фрэнсис посоветовал им ехать, поскольку не был уверен в жизнеспособности правительства большевиков и уж никак не ожидал, что они заключат сепаратный мир. Как и планировалось, партия прибыла во Владивосток, но там сразу перебралась на судно, направлявшееся в Японию, где она и оставалась несколько месяцев в бездействии, ожидая прояснения политической ситуации в России. Впоследствии, в 1918 и 1919 годах, эти люди участвовали в интервенции союзных государств в Сибирь.